Пламя лёгкое свечи.
Воск, как часики, журчит.
Пёс упрятал нос под лапу,
Мышь уснула в тюфяке,
Кошка дремлет на полатях,
Каша зреет в чугунке.
Куда деваться, осень на дворе.
Опалая, простылая, сырая.
Дороги месит в грязное пюре,
И серые туманы выдыхает.
Не к ночи будь помянут крик ворон.
Протяжный, с неприятной хрипотою,
Что колокола тяжкий перезвон,
Ворочается где-то надо мною.
Природы неуёмная тоска
Течёт с небес холодными дождями,
До капли выжимает облака,
И корчится на лужах пузырями.
Кому-то, может быть, она мила,
Кому-то ляжет на душу бальзамом,
Но мне её томительная мгла
Скорее отдаёт грошовой драмой.
Не то чтоб мог почти не замечать,
Окидывая взглядом равнодушно,
Не часто удавалось наплевать,
Изжить, забыть, прогнать, а…
просто скушно.
Лето — мухи между окон,
Мёд с малиной на столе,
Полдень в небе синеоком,
Писк гармошки во дворе.
Жар июльский меж дождями,
Пыль дорог, туман реки,
Зори в росах с петухами,
лук, морковка… пустяки.
Кот и пёс на солнцепёке,
Вкус картошки на углях,
Я, лениво свесив ноги,
На завалинке в лаптях.
Дед Иван с гранёной рюмкой,
Малосольный огурец,
Две буханки в красной сумке,
И на спичке леденец.
Бабы чешут чисто поле,
Воз коняшкой запряжён,
Пугачёва в магнитоле,
В общем — очень хор-р-рошо.
То ли шёпот, словно ветер,
В окна листьями стучит,
То ли шорох в алом свете
Тихо в сумерках звучит.
Утро! Вестник благосклонный
Жажды радостного дня
Что-то шепчет иллюзорно,
Чувства нежностью пьяня.
Увертюрой междометий
На восточной стороне
Лик зари румянцем метит
В предрассветной пелене,
Умоляя: — Не спешите.
Пусть немного подождёт
День грядущий. Не будите.
Ведь наступит и… пройдёт.
Пьянеет вечер в бархате заката
На тонком одеяле облаков,
Чья алым цветом крашеная вата
Повисла средь небесных берегов.
Хранит неповторимый запах лета
Собравшийся над озером туман,
И мягкий выдох дремлющего ветра
Несёт с полей овсяный аромат.
Река застыла зеркалом у плёса,
Полмира отражая в глубине,
Где редкие оранжевые звёзды
Мерцание даруют тишине.
В объятиях невидимой истомы
Ночная птица чертит небеса,
И как-то плавно, зыбко, невесомо
Кружит листва…
Таков удел осеннего прихода,
В котором спит безмолвие. Пока
Дождливая, ненастная погода
Не произносит грустные слова.
Что делать, подскажите ради бога.
Взглянул в окно — там сырость и туман.
И тут же снится дальняя дорога
К увенчанным ветрами островам.
Немедля примерещились бананы,
И как, тревожа солнечный восход,
Лазоревую спину океана
Утюжит белобокий пароход.
В ушах звенят волна и крики чаек,
В висок колотит бешеный прибой,
И верите ли, но подозреваю
Что у меня не ладно с головой.
Имел бы я наклонности бродяги
И странные виденья во плоти,
Когда б не родословная дворняги
Да титр мещанства сызмальства в крови.
А так вообще немыслимо откуда
В душе кипит неведомая блажь,
И сны одолевает, как простуда,
Нездешний овертительный пейзаж.
Сдаётся, это матушка природа
Со мною объясняется, смеясь:
Всему виной тоскливая погода
И наша чудодейственная грязь.
Рассветный час как должное прими.
Пролог пути к полуденной Голгофе,
он полон медным отблеском зари
и запахом её солёной крови.
Вдохни его багряный аромат,
прими душой лучей ленивых негу,
и меркнущий в туманах звездопад
за краем голубой полоски неба.
Молитва предвещает дальний путь,
и новый крест ребром ломает плечи,
а ветер наполняет нашу грудь
немым благословением предтечи.
Стекают буквы в линию строки,
Льют фразу меж загадок многоточий,
Потом ещё, ещё одну, они
Мелодией любви поят слова,
И точки
Вершат раздумий призрачный поток
Уверенной надёжностью значений.
Как дивный чёлн, неспешный монолог
Несёт меня
