Евгений Абросимов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Я не знаю, у какой заставы
Вдруг умолкну в завтрашнем бою,
Не коснувшись опоздавшей славы,
Для которой песни я пою.
Ширь России, дали Украины,
Умирая, вспомню… И опять –
Женщину, которую у тына
Так и не посмел поцеловать.

Ни наших лиц, ни наших комнат…
Но пусть одно они запомнят:
Вокруг московского Кремля
Вращалась в эти дни Земля.

Когда к ногам подходит стужа пыткой,
В глазах блеснет морозное стекло,
Как будто вместе с посланной открыткой
Ты отослал последнее тепло.

А между тем всё жизненно и просто,
И в память входит славой на века
Тяжелых танков каменная поступь
И острый блеск холодного штыка.

Пусть помнят те, которых мы не знаем:
Нам страх и подлость были не к лицу.
Мы пили жизнь до дна и умирали
За эту жизнь, не кланяясь свинцу.

О нашем времени расскажут.
Когда пройдем, на нас укажут
И скажут сыну: «Будь прямей!
Возьми шинель – покроешь плечи,
Когда мороз невмоготу.
А тем – прости: им было нечем
Прикрыть бессмертья наготу».

Нам не дано спокойно сгнить в могиле —
Лежать навытяжку и приоткрыв гробы, —
Мы слышим гром предутренней пальбы,
Призыв охрипшей полковой трубы
С больших дорог, которыми ходили.

Мы все уставы знаем наизусть.
Что гибель нам? Мы даже смерти выше.
В могилах мы построились в отряд
И ждем приказа нового. И пусть
Не думают, что мертвые не слышат,
Когда о них потомки говорят.

Разгон дорог дождем окутав,
Апрель берет над миром власть,
И с ним неведомо откуда
Тревога старая взялась.

И плечи давит, словно тяжесть,
Прямоугольник потолка,
И снова даль зовет бродяжить,
Ветрам дорожным потакать.

Но, заглушив весенний шорох,
Неотвратимее зовет —
Над формулой сухой, как порох,
Над лаком импортных приборов —
Работ великих третий год.

Где путь в горах оборван круто,
Где снег ногами не примят,
Где по весне ручьи гремят, —
Лежат нетронутые руды.

И мы на них ведем отряд —
В края, где греет неустанно
Сухое небо Казахстана,
В сибирский комариный зной,
Среди низин глухих и мокрых,
Необжитой пугая округ
Своею песнею шальной.

Мы, как машину, до винта
Наш край в работе изучаем.
И нас просторами встречая,
Своих сокровищ инвентарь
В любой разведке наших партий
Земля вверяет новой карте.

Такого жаркого восхода
Не знала ни одна заря, —
По всем концам земли восходят
Пути советского сырья;

И нам за ним идти велит
Весенний зов, чтоб мы могли
Сказать, что хорошо ли, худо ль,
Но не деленной пополам,
Не как коротенькую ссуду —
Сполна переключили удаль
На точный пятилетний план.

Когда настоящего примесь
Врывается в сонный мир,
Когда запевает примус
С пяти утра до восьми,

От воздуха, что застиран
И выварен день ото дня,
Тепло коммунальной квартиры
На уличный холод сменя, —

Привычные горожане,
Становимся на свою,
Заводами и гаражами
Размеченную колею.

Но если наш день не видан
В просторах всемирных стран, —
Для нас еще не обида
Веселая теснота.

Дорогой юности нашей
Сквозь будущие года
На фабриках, в Гипромаше,
В колхозах и городах.

Пройдет, смыкаясь теснее,
Товарищей младших семья, —
Я вижу, как вместе с нею
Проходишь ты, жизнь моя.

Проходишь еще смелее
И выше знамен поднята,
Лишь поступью тяжелее,
Лишь голосом ты не та.

Но нынче, пока не сорван
Веселого слова звон,
От времени самого скорого
До самых дальних времен,

Мы вновь обещаем, грознее
Свой голос напеву отдав:
«По всем океанам и странам развеем
Мы красное знамя труда».

И за руки водит, и кружит,
И ночью и днем отыскав,
В работе, веселье и дружбе
Проверенная тоска.

Как запах горелого торфа
До боли гортань щекоча,
Лишенные музыки строфы
Подсказывает по ночам.

В свободные дни пятидневки
Врывается в рамы окна,
И бродит от Невки до Невки,
И всё подчиняет сполна.

Но, вновь обрекая на зависть
Не смеющих в ногу идти,
Иная диктуется запись
Эпохой больших директив.

И смутен, и неприкаян
Тот голос, что слышен едва,
Он вырастет, к ней примыкая,
Ее повторяя слова.

И вздутые вешнею спесью
И почки деревьев, и дни
Я нынче встречаю без песен, —
Но скоро придут и они.

Вечер к вечеру — как по шаблону,
Как один другим отражен —
Вечно занят твой стол зеленый
Спешно требуемым чертежом.
Нынче дни рабочего стажа
Счет ведут прямым и кривым, —
Ты и мне отвечаешь, даже
От бумаг не подняв головы.
Прихожу к тебе повиниться,
Говорю, ничего не скрыв:
Устаю, начинаю лениться,
Понемногу растет прорыв.
И подчас не живу — скучаю,
Мало разнится день ото дня.
Но внезапно твое молчанье,
Как упрек, обрывает меня.
Как привет от кварталов до верфи
Дым из труб посылая к нам,
Крыши лагерем красноверхим
Далеко видны из окна.
Город мой подымает стены,
И, ветрам и морозам открыт,
Он работой вечерней смены,
Всем дыханьем своим говорит,
Что работы у всех не меньше
И что так мы спешить должны,
Чтобы вместе дорогой прямейшей
Выйти в будущее страны.
Чтобы годом нам не казалась
Пятидневка в разгар работ,
Наша строчка нашу усталость
На поруки себе берет.
И опять по лестнице длинной
Мне с тобою бежать легко:
Нет невзгоды неодолимой!
Наши песни еще далеко
Не окончены, не пропеты, –
Подтвердить это нынче должна,
На проспект Пролетарской победы
Выходя вслед за нами, весна.