Отступать негоже».
Невесёлые нынче у нас
дела,
Страх с утра по деревне бегом
бежит —
Мимо смерть проходила и к нам
зашла,
Осмотрелась слегка и осталась
жить.
Ей никто не даёт
От ворот поворот,
Каждый — ходу
От беды, от греха —
Дома стынет уха!
Мы со смертью не спорили сроду!
Знает, помнит народ,
Что забот полон рот,
Полон дом, огород,
И карман, и живот,
Эх, авось пронесёт!
Выжидаем,
молчим,
ждём погоды.
Нет погоды. И ладно. Гуляем,
пьём.
А пока по деревне сто раз
на дню
Смерть вразвалку проходит с кривым
ножом —
Скоро, скоро работу начнёт,
резню!
Вот она — за углом
Месит грязь сапогом:
«Эй, кто смелый?
Где вы там, хоть один?»
Мы на лавках сидим,
Мы из окон глядим очумело:
Всё — под корень, на слом,
Всё — к чертям, кувырком
На раздолье родном
Полетит кверху дном,
Если мы
не поймём,
что нам делать…
Держишь руки по швам, значит, будешь
цел —
Зарубил на носу весь честной
народ.
Но, устав, умотавшись от прошлых
дел,
Смерть уже проспалась и открыла
счёт!
Ночь пришла, и к любым
Подпевалам своим
Смерть явилась!
Кто доверчив и глуп,
Враз попал к ней на зуб —
Проглотила и не подавилась,
Глотку рвёт тем, другим —
Дохнем, тонем, горим,
И, как брёвна, молчим,
Даже пьяные в дым!
А гостям говорим,
Что у нас
ничего
не случилось…
1984
В штабе с дружками
За семью замками
Горькую глушит главный генерал,
Топчут солдаты,
Бравые ребяты
Землю сапогами. А один отстал.
В дождь-непогоду
Криком мутит воду:
«Впереди по ходу горная гряда!
Люди лихие,
Годые, чужие
Вас к себе не звали. Братцы, вы куда?»
Братцы вздохнули
И вперёд, под пули
С песней рванули. Горе — не беда!
Он до упада
Вдаль кричит: «Не надо!
Оглянитесь, гады!
Стойте, вы куда?»
Шлёпает войско
Поступью геройской,
Входит по-свойски в сёла-города,
И не вяжет лыка,
И не кажет лика,
И не слышит крика:
«Братцы, вы куда?»
Всех окружили,
В землю положили
Каждый в могиле сгинул без следа, —
До поры не знали
Горя и печали,
Крика не слыхали:
«Братцы, вы куда?»
1996
Ваня едет на телеге. У него похмелье,
Руки сводит, ноги сводит, и в глазах бело.
Он шатался, шлёпал по свету с родной артелью,
Только грош остался ржавый от поры былой.
Ваня пыльной пеленою окружён, окутан,
Сонно светит одинокая над ним звезда.
Он трясётся по ухабам, позабыл, откуда,
Он везёт, чего не знает, позабыл, куда.
Небо мутное вдоль тракта да земля пустая,
Волки воют да телега колесом скрипит.
Кляча квёлая, хромая головой мотает,
Ветром вбок её, к оврагу повело с копыт.
Свист разбойный, сумрак вечный на родном раздолье,
В рощах, в зарослях оборванный народец лих, —
Сброд на стрёме, наготове кистени и колья,
Ваня едет, как и ехал, наплевать на них!
Может, раньше он тут прыгал с головою в омут,
Может, с Машей целовался вон за той горой.
Едет Ваня на телеге, ничего не помнит,
Что вдали там — крест могильный или дом родной!
Рвали Ваню на кусочки, окунали в пекло,
С глаз долой — на смерть, на подвиг посылали вдаль,
Всё запуталось, смешалось, всё вокруг померкло,
Ваня воет на берёзы. У него печаль.
Ой, поникла, закружилась голова хмельная,
Пить охота, но горька в реке, черна вода.
Ваня едет на телеге, ни конца, ни края,
Он везёт, чего не знает, позабыл куда…
1990
