Дядю это вполне устраивало. Только одно его смущало — девушке уже исполнилось пятнадцать лет.
— Не пользуется ли их род дурной славой? — беспокоился он.
— Совсем нет, — заверил его Хориш. — Просто отец не может найти достойного жениха. Женихи сейчас очень поднялись в цене, к тому же семья их разорена. Отец ждал, ждал, а тем временем девочка выросла.
Как бы то ни было, речи Хориша возымели свое действие, и дядя смягчился.
Переговоры о свадьбе прошли без осложнений. Весь мир, простирающийся за пределами Калькутты, казался дяде частью Андаманских островов. Только однажды он по какому-то особому случаю ездил в Канагар. Будь мой дядя Ману{147}, он не преминул бы издать закон, строжайше запрещающий переходить даже Ховрский мост.
Мне очень хотелось самому взглянуть на девушку, но о поездке я и заикнуться не посмел. Для благословения невесты решили послать моего двоюродного брата Вину. На его вкус и здравый смысл я мог вполне положиться.
— Недурна, — заявил он по возвращении. — Чистое золото!
Обычно Бину был сдержан в своих оценках. Там, где мы восклицали «превосходно», он говорил «сносно». И я понял, что мой брак не посеет вражды между богами Праджапати и Камадевой.
2
Само собой разумеется, что свадьба должна была состояться в Калькутте. Шомбхунатх-бабу, отец невесты, прибыл в Калькутту, как и обещал Хоришу, за три дня до свадьбы. Мы встретились с ним, и он меня благословил. Лет ему было сорок или чуть побольше, однако волосы у него оставались черными, лишь в усах нет-нет да и проглянет седина. Шомбхунатх-бабу сразу же обращал на себя внимание своей красивой внешностью. Полагаю, что и я ему понравился. Но понять, так ли это, было трудно, — Шомбхунатх-бабу был неразговорчив. Процедит несколько слов и молчит. Дядя же болтал без устали. Как бы невзначай он все время подчеркивал, что по богатству и положению мы не уступаем другим именитым семьям города.
Когда дядя умолкал на мгновение, Шомбхунатх-бабу вставлял свое «угу» или «да». Будь я на месте дяди, это, несомненно, охладило бы мой пыл, но дядюшку поведение гостя нисколько не смущало. Он решил, что Шомбхунатх-бабу человек робкий и вялый, что, впрочем, его очень обрадовало, так как излишнюю живость в родственниках невесты он отнюдь не считал достоинством. Когда Шомбхунатх собрался уходить, дядя небрежно простился с ним и даже не проводил его до экипажа.
О приданом договорились быстро. Дядя гордился своей исключительной ловкостью. Он не оставил никакой неясности. Все было оговорено: какая часть приданого будет дана деньгами, сколько будет украшений и даже какого качества должно быть золото. Я не принимал в этом никакого участия, понимая, что переговоры о приданом — главное, хоть и самое неприятное в свадебных приготовлениях, и зная, что дядя не даст себя надуть. Его удивительная практичность была предметом гордости нашей семьи. При любых обстоятельствах, когда речь шла об интересах нашей семьи, дядя неизменно одерживал победу — это был общепризнанный факт. Хоть мы и не нуждались в деньгах, а семья невесты находилась в стесненных обстоятельствах, все равно надо было настоять на своем, — таков был обычай нашей семьи, и до других нам дела не было.
Посылку пасты из корня куркумы в дом невесты обставили очень пышно. Потребовался бы специальный человек, чтобы точно сосчитать, сколько людей участвовало в шествии. Мать и дядя посмеивались, мысленно прикидывая, сколько беспокойства доставят другой стороне угощение и подарки.
Наконец я отправился в дом невесты. Оркестр и певцы-любители производили такой шум, что казалось, будто слон с ревом топчет заросли лотосов богини музыки.
Я напоминал витрину ювелирного магазина. Будущий тесть должен был получить ясное представление о моей стоимости.
Дяде не понравился дом, где должна была состояться брачная церемония. В саду не хватало места для всех участников шествия, да и особых приготовлений не было заметно. К тому же Шомбхунатх-бабу был холоден в обращении, не казался смущенным и, как всегда, молчал. Скандал разразился бы в самом начале, если бы не друг Шомбхунатха — адвокат, огромный, очень смуглый и лысый, с чадором, обвязанным вокруг талии. Приветственно сложив руки, запинаясь от избытка чувств, он беспрерывно кланялся и улыбался всем, начиная от музыкантов и кончая родственниками жениха.
Не успел я расположиться с гостями в доме, как дядя вызвал Шомбхунатха в соседнюю комнату.
Не знаю, что там произошло, но вскоре Шомбхунатх вернулся и позвал меня.
— Пройдите сюда на минутку.
Почти у всех людей есть свои слабости. Дядя, например, всегда боялся, как бы его не обманули. И сейчас он решил проверить, не фальшивые ли драгоценности у невесты. Ведь после свадьбы думать об этом будет поздно. Тем более, что подарки жениху и приготовления к брачной церемонии оказались весьма скромными. Поэтому дядя привел с собой ювелира.
Войдя в комнату, я увидел, что дядя сидит на кушетке, а ювелир с весами и пробирным камнем расположился на полу.
— Ваш дядя хочет проверить, не обманули ли его, — обратился ко мне Шомбхунатх-бабу. — Что вы на это скажете?
Я молчал, опустив голову.
— А что его спрашивать? — возмутился дядя. — Будет так, как я решил!
— Это верно? — спросил отец невесты, в упор глядя на меня. — Будет, как решил ваш дядя? Вы не станете возражать?
Я печально покачал головой.
— Хорошо, тогда присядьте. Сейчас я сниму украшения с дочери и принесу сюда.
— Онупому нечего здесь делать, — сказал дядя. — Пусть идет к гостям.
— Нет, — возразил Шомбхунатх. — Пусть останется.
Шомбхунатх принес завернутые в полотенца украшения и положил их на кушетку перед дядей. Это были старинные фамильные драгоценности, массивные и тяжелые, не то что современные безделушки. Взяв одну из них, ювелир сказал:
— И смотреть нечего. Чистое золото. Такого сейчас ни за какие деньги не купишь.
С этими словами он взял браслет с изображением головы мифического чудовища и без труда согнул его.
Дядя вынул блокнот со списком обещанных за девушкой украшений. После проверки оказалось, что по ценности и весу они намного превосходят обещанное.
Среди украшений были серьги. Шомбхунатх передал их ювелиру и попросил посмотреть.
— Это английский сплав, в нем очень мало золота, — сказал ювелир.
— Возьмите их, — обратился Шомбхунатх к дяде и отдал серьги.
Эти серьги были подарком от нашей семьи невесте. Яркая краска залила лицо дяди. Ведь его не только лишили удовольствия поймать с поличным бедняка, но и самого поставили в неловкое положение.
— Иди к гостям, Онупом, — приказал он мне, нахмурившись.
— Погодите, — вмешался Шомбхунатх. — Я прикажу сейчас подать угощение.
— А как же смотрины? — воскликнул дядя.
— Не беспокойтесь. Идемте…
Этот робкий человек обладал огромной силой, и дяде пришлось подчиниться. Нельзя сказать, чтобы угощение было обильным, зато блюда были превосходно приготовлены, и все остались довольны.
Шомбхунатх и мне предложил поесть.
— Что же это такое? — заволновался дядя. — Как может жених есть до совершения свадебного обряда?
Оставив без внимания слова дяди, Шомбхунатх повернулся ко мне.
— А вы что скажете? Разве это предосудительно?
И на этот раз я не посмел ослушаться дяди.
— Я доставил вам много хлопот, — сказал тогда Шомбхунатх. — Мы не богаты и не сумели достойно принять вас, извините. Уже поздно, и я не хочу вас больше утруждать. Сейчас…
— Сейчас мы вернемся к гостям, — поспешно сказал дядя.
— Сейчас я прикажу подать вам экипаж…
— Вы шутите?
— Шутили вы, у меня же не было ни малейшего желания забавляться.
Глаза дяди округлились от изумления, он не мог вымолвить ни слова.
— Я не отдам дочь в семью, где считают, что я способен украсть драгоценности моей девочки.
Ко мне Шомбхунатх, видимо, не счел нужным обратиться, потому что получил все доказательства моей полной ничтожности.
Рассказывать, что произошло потом, у меня нет ни малейшего желания. Наши гости учинили разгром, побили фонари и гордо удалились.
Отзвучала музыка, исчезли свадебные слюдяные фонарики, лишь звезды скупо освещали дорогу, когда я возвращался домой.
3
Дома все были вне себя от гнева.
— Что за надменный тип отец невесты! Ему присущи все пороки нынешнего века, никто теперь не женится на его дочери!
Но Шомбхунатх не жаждал выдать дочь замуж.
Пожалуй, во всей Бенгалии не сыщешь жениха, которого бы отец невесты перед самой свадьбой выгнал из дому.
— По воле какой злой планеты запятнали позором такого богатого и достойного жениха, да еще в тот момент, когда гремела музыка и зажглись свадебные огни! — горестно причитали участники шествия, хлопая себя по лбу. — Свадьба не состоялась, а нас обманом заставили отведать угощений! Какая жалость, что нельзя вернуть их обратно!
