ДАВНЯЯ ПЕСНЯ
От жизни той, Где ты была,Остались только два крыла. Лишь два истерзанных крыла, Когда ты в небо взмыть пыталась. Да песня давняя осталась От жизни той, Где ты была.
От той любви, Что в нас жила, Остались пепел да зола, Да писем радостные строки, И даль невидимой дороги, Которой та любовь ушла.
От той судьбы, Что нас свела, Осталась горькая вина.
А В СЕРДЦЕ МОЕМ
Сегодня Я все твои письма Порвал. И сжёг... И смотрел на них с болью. И вспомнил, Как эти листки целовал, Прощаясь с твоею любовью.
Печально и трепетно Письма твои Давно отпылали в камине. А в сердце моём Уголёчек любви Ещё освещал твоё имя.
МОДА
Евг. Богату
Мне подарили книгу, Редкий том Собранье удивительных историй: Чужие судьбы, Радости и горе, И письма Знаменитостей притом.
Я книгу эту залпом прочитал. Потом ещё раз, И ещё, И снова. И всё, о чём я некогда мечтал, Сквозь жизнь чужую Мне явило слово.
И горевал я горестями вновь, Разлуки клял И радовался встречам. Мне жить порою просто было нечем, Когда чужая рушилась любовь.
А ты читала книгу вслед за мной. Пометки наносила осторожно. И я по ним читал характер твой О, как же были мы с тобой похожи!
И потому, быть может, книга та Еще прекрасней стала и роднее, Что две души Вновь встретились над нею. Два сердца породнились навсегда.
Но книгу ту украли у меня, Как будто душу музыки лишили. Или очаг, Где рядом люди жили, Оставили надолго без огня...
И ты сказала: "Нервы зря не трать. Ведь нынче модно книги собирать..."
СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
Слёзы Мария вытерла. Что-то взгрустнулось ей... Мало счастья Мария видела В жизни своей.
Мало счастья Мария видела. И старалась не видеть зла. Красотой её мать обидела. Юность радостью обошла.
Некрасивая, неуклюжая, О любви мечтала тайком. Платья старенькие утюжила. Только платья на ней колом.
А года проносились мимо, Словно вальсы подруг. Так ничьей и не стала милой, Не сплела над плечами рук.
Так ничьей и не стала милой. Но для многих стала родной. Столько нежности накопила, Что не справиться ей одной.
И когда поутрам входила В нашу белую тишину. Эту нежность на всех делила. Как делили мы хлеб в войну.
Забывала свои несчастья Перед болью чужой. Говорила: - Не возвращайся... Тем, кто радостно шёл домой.
На судьбу Мария не сердится. Ну, а слёзы - они не в счёт. Вот такой сестры милосердия Часто жизни недостаёт.
* * *
Снова мы расстаёмся с тобою. За окном опускается ночь. Со слезами, с надеждой и болью, С невозможностью чем-то помочь.
Нам в разлуке не будет покоя. Как же слёзы твои солоны! Слишком коротко счастье людское. Слишком редки прекрасные сны.
Посреди самолётного грома Я впервые подумал о том, Что земля потому так огромна, Что в разлуке на ней мы живём.
* * *
Я по тебе схожу с ума, Как по земле Морской прибой. И целый мир Моя тюрьма, Когда в разлуке мы с тобой
Я по тебе схожу с ума, Когда ты около меня. И все высокие слова Лишь дым от жаркого огня.
* * *
Когда-нибудь ты всё-таки устанешь От наших одиночеств и разлук. И скажешь мне об этом. Не обманешь. И оба мы почувствуем испуг. Последнюю улыбку мне подаришь. Прощальными слезами обожжёшь. И ни к кому Ты от меня уйдёшь.
* * *
Твоё весеннее имя На русский непереводимо. Оно на твоём языке Звучит. Как вода в роднике. А на моём оно Как в хрустале вино.
ОДИНОЧЕСТВО
Особенно тоскливы вечера, Когда ты в доме у себя как пленница. Сегодня так же пусто, как вчера. И завтра вряд ли что-нибудь изменится.
И это одиночество твоё Не временем бы мерить, а бессонницей. То книги, то вязанье, то шитьё. А жизнь пройдёт - и ничего не вспомнится.
И все-таки однажды он придёт. И сбудутся надежды и пророчества. Твои он губы в темноте найдёт. И шепотом прогонит одиночество.
* * *
Грядущее не примирить с минувшим. Не подружить "сегодня" И "вчера". Я кораблём остался затонувшим В той жизни, Что, как шторм, уже прошла.
Но память к кораблю тому вернулась. Рискованная, как аквалангист. Она вплыла в мою былую юность, И снова я наивен, Добр и чист...
МЫ РЕЧИ ПРОИЗНОСИМ
Бывает, Что мы речи произносим У гроба По написанной шпаргалке. О, если б мёртвый видел, Как мы жалки, Когда в кармане Скорбь свою приносим. И так же радость Делим иногда, Не отрывая взгляда От страницы.
Ещё бы научиться нам Стыдиться. Да жаль, Что нет шпаргалки Для стыда.
ЧУЖАЯ ОСЕНЬ
Во Франкфурте Холодно розы цветут. В Москве Зацветают Узоры На стёклах.
Наш "бьюик" несётся В багряных потёмках Сквозь сумерки Строгих немецких минут.
Сквозь зарево клёнов И музыку сосен. Сквозь тонкое кружево Жёлтых берёз.
Я в эти красоты Ненадолго сослан, Как спутник В печальные залежи звёзд.
Со мной переводчица Строгая женщина. Мы с нею летим сквозь молчанье И грусть.
И осень её Так прекрасна и женственна, Что я своим словом Нарушить боюсь.
Нас "бьюик" Из старого леса выносит. Дорога втекает В оранжевый круг.
Как всё здесь похоже На русскую осень. Как Русь не похожа на всё, Что вокруг.
* * *
Ты ищешь меня Только в дни одиночества. Когда никого Ни в душе, ни вблизи
А мне утешать тебя Больше не хочется, Хоть это и любят У нас на Руси.
И я не хочу заполнять Этот вакуум Меж будущим счастьем И счастьем былым.
Ты ждёшь, чтоб мы вместе Грустили и плакали. А радостный день Для тебя неделим...
ТОРЖОКСКИЕ ЗОЛОТОШВЕИ
Смотрела крепостная мастерица На вышитую родину свою... То ль серебро, То ль золото искрится, То ли струятся слёзы по шитью.
И лишь ночами вспоминала грустно, Как бьётся лебедь в лапах у орла.
Откуда же пришло твоё искусство? Чьим колдовством помечена игла?
А было так: Проснувшись на печи, Крестьянка вдруг почувствовала Солнце, Когда сквозь потемневшее оконце Пробились к ней весенние лучи.
Как нити золотые, Всю избу Они прошили радостным узором. Она смотрела воскрешенным взором И утро принимала за судьбу.
Всё в ней дрожало Волновалось. Млело. И белый свет Как россыпи огней. Она к оконцу оглушённо села... И вот тогда Пришло искусство к ней.
Пришло от солнца, От надежд,Оттуда, Где ничего нет ближе красоты. Она в иголку вдела это чудо, Ниспосланное небом с высоты.
И не было прекраснее товара На ярмарках заморских, чем её. Она надежду людям вышивала, И горе, И отчаянье своё.
Что видела На шёлк переносила. И много лет ещё пройдёт, Пока Свободной птицей Спустится Россия На синие Счастливые шелка.
ИЗ БИОГРАФИИ
В тот день Меня в партию приняли. В тот день Исключали из партии Любимца студенческой братии Профессора Трынова.
Старик был нашим учителем. Неуживчивым и сердитым. Он сидел И молчал мучительно, Уже равнодушный ко всем обидам
Его обвиняли в семи грехах, А мне всё казалось, Что это - травля. И сердце твердило: - Неправда! Неправда! - А может быть, правда? Спрашивал страх.
Страх... И я поднял руку "за". За исключение. И, холодея. Вдруг я увидел его глаза Как, наверно, Брюллов Увидал Помпею.
Вовек не забуду я те глаза. Вовек не прощу себе подлое "за". Мне было тогда девятнадцать лет. Мне рано выдали партбилет.
ЛОСЬ
Лось заблудился. Он бежал по городу. И страшен был асфальт его ногам. Лось замирал, Надменно вскинув морду Навстречу фарам, Крикам И гудкам. В обиде тряс скульптурной головой. То фыркал, То глядел на мир сердито. Гудели как набат его копыта, И боль его неслась по мостовой.
А город всё не отпускал его... И за домами лось не видел леса. Он на людей смотрел без интереса, Утрачивая в страхе торжество. И, как в плечо, Уткнулся в старый дом. А над столицей просыпалось утро. И кто-то вышел и сказал: - Пойдём...И было всё так просто и так мудро.
И, доброту почувствовав внезапно, За человеком потянулся лось. И в ноздрн вдруг ударил милый запах, Да так, что сердце в радости зашлось Вдали был лес... И крупными прыжками К нему помчался возбуждённый лось. И небо, Что он вспарывал рогами, На голову зарею пролилось.
БАЛЛАДА О ВЕРНОСТИ
Отцы умчались в шлемах краснозвёздных. И матерям отныне не до сна. Звенит от сабель над Россией воздух. Копытами разбита тишина.
Мужей ждут жёны. Ждут деревни русские. И кто-то не вернётся, может быть... А в колыбелях спят мальчишки русые, Которым в сорок первом уходить.
1
Заслышав топот, за околицу Бежал мальчонка лет шести. Всё ждал: сейчас примчится конница И батька с флагом впереди.
Он поравняется с мальчишкой, Возьмёт его к себе в седло... Но что-то кони медлят слишком И не врываются в село.
А ночью мать подушке мятой Проплачет правду до конца. И утром глянет виновато На сына, ждущего отца.
О, сколько в годы те тревожные Росло отчаянных парней. Что на земле так мало прожили. Да много сделали на ней.
2
Прошли года. В краю пустынном Над старым холмиком звезда. И вот вдова с любимым сыном За сотни верст пришла сюда.
Цвели цветы. Пылало лето. И душно пахло чебрецом. Вот так в степи мальчишка этот Впервые встретился с отцом.
Прочёл, глотая слёзы, имя, Что сам носил двадцатый год... Ещё не зная, что над ними Темнел в тревоге небосвод,
