Певец обыденной жизни - Сергей Данилов

На дне бутылки спал спокойно

Давно в неё закрытый джинн.

Тянулась жизнь его застойно,

Для жалоб не было причин.

Мир злился бурями протеста,

А у него – достойный быт.

В силках домашнего ареста

Одет, обут, напоен, сыт.

Он обустроился отлично,

Знал наизусть стихи, Коран

И развивался методично,

Ведь только конченый болван,

Сидя столетья в одиночке,

Упустит случай стать умней.

Придирчиво, по каждой строчке,

Учился сотни январей.

Вдруг откупорили посуду.

Он отказался выходить,

Поскольку про налоги, ссуду

Любого сам мог просветить.

Любил считать и сочинять,

Осознавал – сейчас от скуки

Все будут взад-вперёд гонять:

Попросят золота и пива,

Закажут девок и вина…

А у него безмерно чтива,

Блестящих мыслей глубина.

Придётся каждый час за водкой

Мотаться в местный магазин,

Тупицу радовать зачёткой,

Скупца – собранием картин.

Дать гордецу обилье власти,

А бесталанности – успех,

Искать для тюнинга запчасти,

Избавить бизнес от помех.

Катать на яхте и в болиде,

Чинить летающий ковёр,

Принять участие в корриде,

Доходы вывести в офшор.

Бездарность сделать примадонной,

Соседу подложить свинью,

Помочь с задачей нерешённой,

Устроить телеинтервью.

Отведав сладостной свободы,

Джинн пробку в горлышко вогнал.

Раз в мире царствуют уроды,

Он путь затворника избрал!

Всё теперь, дорогой, бесполезно,

Я дошла до последней черты.

И ворота открыты любезно,

И склонились в поклоне кресты.

Завершилась пора воркованья,

Мы, обрюзгшие, стали не те.

Тошнотворные иглы страданья

Я терпела одна в темноте.

Боль терзала меня ежечасно,

Колобродила ужасом ночь.

Приняла я решенье негласно,

Чтоб не знали ни ты и ни дочь.

Спохватились врачи слишком поздно —

Метастазы-грибы тут и там.

Потому столь покорно, бесслёзно

По пустынным ходила церквам.

Причитать, милый мой, бесполезно,

Я стою у последней черты.

И меня провожают любезно

На соседних могилах кресты.

Мелет Мельница азартно

Похоть в мелкую крупу.

Развлечение стандартно:

Посмотреть на худобу

Эталонных тел прекрасных,

Бесподобный макияж,

В тканях шелковых, атласных

Куртуазный антураж,

Мельтешенье стройных ножек,

Эротичные чулки,

Блеск сапог и босоножек.

Наслажденью вопреки,

После кратких возлияний

На насест забраться свой,

В круг привычных причитаний

Располневшей дорогой

В тёплом байковом халате,

В тапках, сношенных носках.

И, мечтая о разврате,

Воспарять в мечтах впотьмах.

И не расскажешь никому,

Что на душе порой творится.

То в ней поэзии жар-птица,

То мозг рождает бред и тьму,

Такую – путь прямой в тюрьму

Или надолго в психбольницу,

Чтоб не наделать худших дел —

Кровавых, каверзных, коварных.

Среди стихов высокопарных

Порой мелькает беспредел.

Спасает горестный удел

От похвальбы и дум базарных.

Он гонит на работу, в путь,

Вмиг отвлекает от раздумий,

Былых обид, оживших мумий —

И заменяет жизни суть

На бытовую, в склоках, муть

И череду благоразумий.

Главный хруст для меня – не бретельки бюстгальтера,

Не исподнего шорох волнует белья,

Мне приятней скорее работа бухгалтера,

За растрату и кражу наличных статья.

Шелест свежих купюр – точно песня интимная,

Запах новенькой краски – вот мой феромон,

Плодотворна симпатия наша взаимная,

Производит повышенный тестостерон.

Приличные запасы самогона —

Домашний термоядерный актив —

Мне экономят в год полмиллиона,

Играют жизнерадостный мотив,

Феерию привносят в серость будней

И зажигают радости огни.

Я становлюсь свободней, безрассудней,

Легко сношу кишение родни,

Фон новостной, предельно негативный,

Мешающий расслабленно дышать,

Готов открыть фонтан ненормативный,

Людей глаголом хлёстко поливать.

Поскольку под влияньем самогона

Во мне душа отчаянно парит,

Я предстаю исчадием дракона,

Но, как дитя, наивен и открыт.

Яд ревности бежит по венам

И отравляет кровоток,

Ведёт к постыдным мизансценам,

Когда испуга холодок

От неожиданных вопросов

Струится мерзко вдоль спины.

Пора мучительных допросов

И осознание вины.

Прискорбно знать, что всё – напрасно,

Стезя упрёков – ложный путь.

Куражится небезопасно

Взметённая