— Нет, нет, отец. Тебе нельзя.
Старик покорился, и Биной сам сводил и позвал им извозчика. Садясь в коляску, старик спросил:
— Как ваше имя?
— Бинойбхушон Чоттопадхай.
— А мое Порешчондро Бхоттачарджо. Мы живем очень близко от вас, в доме номер семьдесят восемь по этой же улице. Будем очень рады, если у вас найдется время заглянуть к нам.
Подняв на Биноя глаза, девушка безмолвно подтвердила приглашение. Биною очень хотелось проводить их до дому, но он не знал, удобно ли это, и продолжал стоять в нерешительности. Когда коляска тронулась, девушка сложила ладони и слегка наклонила голову, прощаясь с ним, но молодой человек так растерялся от неожиданности, что даже не ответил на ее поклон.
Вернувшись в дом, Биной в отчаянии начал ругать себя за эту оплошность.
Мысленно он снова в мельчайших подробностях переживал все, что произошло с момента появления девушки и ее отца вплоть до их отъезда, и ему казалось, что он вел себя не так, как следовало, и говорил не то, что нужно. О, сейчас он прекрасно знал, что надо было ему сказать в том или ином случае. Но… было уже поздно!
Поднявшись к себе в комнату, Биной увидел на кровати забытый девушкой платок — тот самый, которым она вытирала лицо отцу. Юноша поднял его. И снова в его душе зазвучала песня странствующего певца:
Неведомая птичка ко мне в клетку влетела…
Наступил полдень. Невыносимо жгло солнце. Число экипажей, направлявшихся в сторону деловой части города, все возрастало. А Биной по-прежнему не мог заставить себя взяться за какую-нибудь работу. Никогда в жизни не приходилось ему испытывать такой радости и вместе с тем такой боли. Его скромный домик, затерявшийся в громадном грязном городе, да и сам город показались ему вдруг сказочно прекрасным, волшебным царством, где возможно невозможное, где сбывается несбыточное, где красота побеждает безобразие. Палящие лучи, проникая сквозь напоенный влагою воздух месяца дождей, жгли ему мозг, пламенем разливались по жилам, легкой сияющей дымкой окутывали, скрывая от его глаз, все мелочи повседневной жизни, так досаждавшие ему. Биною захотелось сделать что-нибудь из ряда вон выходящее. Но что? Ведь он показал себя самым обыкновенным, самым заурядным человеком. Жил он в невзрачном домишке, в комнатах его царил беспорядок, постельное белье давно не менялось. Обычно в вазах стояли цветы, но сегодня, как назло, не было ни цветочка. Все сходились на том, что Биной замечательно выступает на собраниях. Сомнений быть не могло, со временем он будет знаменитым оратором. Но сегодня он не вымолвил ни одного слова, которое убедило бы всех в его талантах… «Эх, выскочить бы мне на улицу как раз в тот момент, когда карета налетела на коляску, — мечтал Биной, — схватить бы лошадей под уздцы и остановить…» И, представив себя в такой героической роли, Биной не удержался и посмотрел в зеркало.
Затем он выглянул в окно и вдруг увидел мальчика лет семи-восьми, который пытался разглядеть номер его дома.
— Здесь, здесь! Сюда! — Биной нисколько не сомневался, что мальчик ищет именно его. Шлепая туфлями, он быстро сбежал по лестнице, радостно схватил мальчугана за руку и ввел в дом.
— Меня послала к вам сестра. — И мальчик протянул ему конверт.
На конверте четким женским почерком было написано его имя. В конверте не было ничего, кроме нескольких рупий.
Мальчик повернулся, чтобы уйти, но Биной не хотел так быстро отпускать его и повел в свою комнату.
Чертами лица мальчик очень напоминал сестру, только был несколько смуглее. Биной ласково смотрел на него и чувствовал, как в душе его поднимаются нежность и любовь.
Мальчуган оказался очень любознательным. Войдя в комнату, он сразу же обратил внимание на портрет, висевший на стене.
— Кто это? — спросил он.
— Мой друг.
— Друг? А кто ваш друг?
Биной улыбнулся.
— Ты его не знаешь. Его зовут Гоурмохон, а я называю его просто Гора. Мы вместе учились.
— Вы и теперь учитесь? — расспрашивал мальчик.
— Нет, теперь я уже не учусь.
— Неужели вы уже все-все выучили?
Биной не удержался, чтобы не похвастаться:
— Да, я уже все выучил.
Пораженный мальчуган вздохнул. Вероятно, он подумал о том, как много испытаний ждет его впереди, прежде чем он достигнет тех же вершин премудрости.
— А тебя как зовут? — спросил, в свою очередь, Биной.
— Шотишчондро Мукхопадхай.
— Мукхопадхай? — удивился Биной.
Оказалось, что Пореш-бабу — не родной его отец, хотя и воспитывает их с сестрой с раннего детства. Сестру мальчика зовут Радхарани, но жене Пореша-бабу больше нравится имя Шучорита, поэтому теперь ее так и называют.
Биной и Шотиш быстро подружились, и когда мальчик собрался уходить, Биной остановил его:
— А ты не боишься идти один?
— Я всегда хожу один, — с гордостью ответил Шотиш.
— Я провожу тебя.
— Вот еще! Меня никто никогда не провожает.
Мальчик явно был обижен таким недоверием и начал рассказывать об удивительных происшествиях, случавшихся с ним, когда он ходил один. Он так и не понял, почему же все-таки Биной довел его почти до самых дверей их дома.
— Может, вы зайдете к нам?
Биною очень хотелось зайти, но он ответил:
— Нет, сегодня не могу, как-нибудь в другой раз.
Вернувшись домой, юноша достал из кармана конверт и принялся изучать его. Он так долго и так внимательно читал адрес, что скоро знал наизусть каждую буковку, каждую черточку. Затем осторожно положил конверт вместе с деньгами в шкатулку.
Можно было не сомневаться, что эти несколько рупий останутся неприкосновенными даже в самую трудную минуту его жизни.
В дождливую пору вечера обычно бывают гнетущими: насыщенный влагой воздух словно тяжелеет, низкие рваные облака бесшумно плывут по темнеющему небу, и Калькутта становится похожей на громадного побитого пса, свернувшегося калачиком и положившего на хвост свою обиженную морду.
Дождь начался накануне вечером и моросил всю ночь, на улицах стояла непролазная грязь. Сейчас дождь перестал, но тяжелые, низко нависшие тучи не предвещали ничего хорошего. В такие дни одинаково не хочется ни сидеть дома, ни выходить на улицу. Вот почему два молодых человека вынесли плетеные кресла на еще мокрую от дождя плоскую крышу трехэтажного дома и расположились там.
Это были давние друзья. В раннем детстве, вернувшись из школы, они любили бегать взапуски по этой крыше; во время экзаменов в колледже как одержимые без конца шагали по ней из угла в угол, уткнувшись в учебники и бормоча себе под нос; в жару они обычно ужинали на крыше, а после ужина нередко засиживались здесь до глубокой ночи за разговорами, а порой тут же, на циновках, засыпали и спали до тех пор, пока их не будило солнце. С тех пор как молодые люди окончили колледж, на этой же крыше раз в месяц устраивались собрания «Индусского Патриотического общества»: один из друзей был председателем этого Общества, другой секретарем.
Председателя звали Гоурмохон, но для родных и друзей он был просто Гора. Внешностью он резко отличался от окружающих. У него была очень светлая, без малейшего признака желтизны, кожа, за что кто-то из преподавателей колледжа прозвал его «Снежной Вершиной». Около шести футов ростом, с мощными плечами и кулаками, огромными, как лапы тигра, он к тому же обладал голосом таким сильным, чистым и глубоким, что люди невольно вздрагивали, заслышав его, и испуганно спрашивали: «Что это?» Черты лица Горы тоже были необыкновенно крупными и выразительными: широкие скулы, выдающийся вперед подбородок, большой выпуклый, почти безбровый лоб, тонкие, плотно стиснутые губы, над которыми торчал длинный, похожий на кривую саблю, нос, и небольшие острые и проницательные глаза. Казалось, что пристальный взгляд Горы всегда устремлен куда-то вдаль; это не мешало ему, однако, прекрасно замечать все, что делалось вокруг. Красивым назвать этого молодого человека было отнюдь нельзя, но невозможно было и не заметить его. Он невольно сразу же приковывал к себе внимание.
Его друг Биной был типичным молодым бенгальцем из хорошей семьи — скромным, но живым юношей. Врожденная мягкость и пытливый ум одухотворяли его красивое лицо. Он всегда хорошо учился и из года в год получал стипендию. Успехи же в занятиях Горы были много скромнее. У него не было ни усидчивости Биноя, ни его хорошей памяти, не обладал он и умением своего друга быстро, на лету, схватывать новое. На экзаменах главной его опорой бывал Биной.
— Послушай, — спрашивал Гора друга, — почему ты так набросился на Обинаша, когда он выступил в прошлый раз против брахмаистов{149}? Ведь это выступление доказывает, что он вполне трезво смотрит на вещи.
— Вот как? — сказал Биной. — А меня удивляет, что ты находишь нужным спрашивать меня об этом.
