У него там коньяками пахнет
В чёрной «Волге» красный бархат,
Зинка плюхнется и в голос ахнет:
«Красотища! Красота!»,
А я отдел уже освоил винный,
Пью взахлёб с любой скотиной,
И, влюбившись в манекен витринный,
Ни жалею ни черта…
Была инженершей, имела гроши,
Имела сплошное расстройство души,
Махнула рукой и ушла в торгаши,
Простилась с родною конторой, —
Маманя — в истерику, брат — на рога,
Мол, там до тюрьмы три неполных шага,
«Посодют, — кричат, — как ворюгу, врага
Тебя вместе с ихнею сворой!»
Меня же теперь уважает народ,
С большими людями вожу хоровод,
Имею поклонников невпроворот,
Знакомых артистов навалом,
И даже районный наш о-бэ-хэ-эс
Недавно с портфелями наперевес
Сквозь щели и скважины лихо пролез
В подсобку ко мне за товаром.
Великую силу имею в руках —
Пять тонн дефициту держу в закромах,
А перед начальством ребяческий страх
В душе моей откувыркался:
Вчера я от общей душевной тоски
Профессору физики с правой руки
Мороженой рыбой разбила очки,
И он же еще извинялся!
Меня на всю жизнь заклеймили друзья,
В меня полюбовник стрелял из ружья,
Пытаясь уменьшить процентность жулья,
А бывший наш зам. по науке
Подумал и к нам притащился тайком, —
С задором работает, зло, с огоньком,
И только червонцы сплошным косяком
Плывут к нему в шустрые руки!
И полчища недругов нам — трын-трава,
Про нас не напрасно гуляет молва,
Что мы настоящие хозяева́
По целому микрорайону, —
Вчера из секретного штаба майор,
В преддверии свадьбы, взволнован, хитёр,
Потупив немного застенчивый взор,
Ко мне приходил бить поклоны!
1981
Вроде банда на дно залегла, и привет вам — опять
По далёким дремучим окраинам — кражи, разбои.
Старший, главный у них смел и дерзок — Профессором звать,
Нам в отделе от них третий месяц ни сна, ни покоя.
Юра с Димой — два опера — в полночь, почти наугад
В старый брошенный дом к ним пришли, в неурочную пору,
Вон они — за столом вшестером в полном сборе сидят,
Скуку лечат сивухой, о жизни ведут разговоры.
«Быстро встали! Пора! —
Юра сразу им — в лоб, — все на выход!»
«Что ж, привет, мусора, —
Им Профессор в ответ тихо-тихо, —
Вы пришли, ну, так что ж?
Тут сто лет от своих жди подмогу.
Хватит, братцы, хорош!
Ведь обоих завалим, ей-богу!»
И весёлым тигрёнком в печи трепыхался огонь,
И Профессор беспечно курил и качался на стуле,
И в открытую ржали шестёрки его, шелупонь,
И горела свеча, и дымилась картошка в кастрюле.
Юра резок в делах, ты его понапрасну не зли.
Вот Профессор стакан осушил и закашлялся глухо,
И к карману, где нож, вдоль бедра его пальцы ползли,
Втихаря, под шумок, там всегда у него выкидуха!
«Ты хоть понял, куда
Занесло вас, легавых? — спросил он, —
«Юра, Юра, беда,
Если ношу взвалил не по силам!
Не мудри, не мути,
Топай лесом домой напрямую!
Я в законе почти,
Нынче-завтра меня коронуют!»
«Я тебе помогу, слышь ты? — Юра качнул головой, —
Будешь главным ферзём, а не мелкой какой-нибудь сошкой.
Получи!» — он как будто корону надел на него,
Он ему на башку нахлобучил кастрюлю с картошкой!
Он на шаг отступил, на Профессора глянул мельком,
Словно скульптор на статую — да, мол, хорошее дело! —
И вдобавок прихлопнул ещё сверху вниз кулаком,
Долбанул по короне по этой, чтоб крепче сидела!
И какой уж там смех!
Руки скрючены, рты пораскрыты.
«Дима, вяжем их всех!
Ну куда королю-то без свиты?»
«Все — в машину, в УАЗ!
Путь далек до тюрьмы, черт возьми вас!
Ваше право при вас —
Взять и закусь и пойло навынос!»
Ночь. Дорога. Туман. Вот и банда сдана под арест.
А на Юру потом накатила начальников свора:
«Как-то груб ты бываешь с людьми, типа, жалобы есть,
И вообще, говорят, твой Профессор — племяш прокурора!»
«Хрен тебе, а не премия, Юра!» — сказали ему,
Строгий выговор дали: «Иди, отдыхай понемножку!
Как такое понять — в ходе трапезы, в частном дому
Нацепить на башку человеку кастрюлю с картошкой!»
Лишь майор-замполит, бывший опер, смеялся в усы —
Он мораль Диме с Юрой, зевнув, прочитал, и при этом
Две поллитры поставил: «А всё-таки вы молодцы!
Будет случай — кунайте их рылом в бадью с винегретом!»
Он закуску припас,
Он сказал: «Буду пить до упада
За Россию, за вас,
Чтоб и впредь вам ловить этих гадов!
