восклицал поэт, отстаивая только такое страстное и жизнеутверждающее творчество, и сам в своих стихах стремился ответить этому завету и призыву, — не только потому, что полагал его истинным и неоспоримым, а потому, что не мог и не умел писать иначе: уж если творить, то со всею полнотой жизнелюбия, всепоглощающей увлеченностью, только так! — утверждал он с полемическим пылом и задором. Поэт обращался к своим собратьям по перу с одним настойчивым напоминанием:
Перед своей Страной Советов,
Перед землей горящих уст,
Мы все ответственны, поэты,
За песенный, тяжелый груз —
тяжелый именно потому, что иным он не может быть, если стихи обращены не только к некоторым любителям, а и ко всей «Стране Советов», к ее народу — требовательному и взыскательному, ждущему ответа от художников слова на свои самые большие вопросы и раздумья.
Воспевая нашу «огненно-раздольную страну», поэт восклицал:
В Прионежье, Ладоге и Вятке
О тебе, страна моя, поем,
И скрестились руки, как на клятве,
На железном имени твоем…
(«Громкая пора…»)
Верные и нерушимые клятвы родной стране, гимны, посвященные ей, и впоследствии не затихали в лирике Прокофьева, звучали в ней гордо и полновластно, прямо и открыто.
Словно подводя итоги недавним деяниям и событиям, засвидетельствовавшим стойкость и упорство наших людей в преодолении любых трудностей и испытаний, поэт утверждал:
Мы знали наше воинское дело,
И с твердостью, присущей нам одним,
Мы нагрузили сердце до предела
Великолепным мужеством своим…
(«Потомкам пригодится. Не откинут…»)
А то, что это было не только словами, а ответило самой сути наших людей, их высокому духу и героическому характеру, засвидетельствовали и те грозные события, участниками которых стали миллионы и миллионы наших людей, а среди них и Александр Прокофьев.
Великая Отечественная война не застала и не могла застать его как гражданина и поэта врасплох: он был полностью подготовлен к ней, и героический пафос его творчества стал метким и надежным оружием в борьбе с ожесточенным врагом.
Во время войны, с первого ее дня до последнего, поэт, «мобилизованный и призванный:» в ряды Советской Армии, никогда не откладывал своего оружия — острого и словно бы раскаленного пера, и не было того жанра в области поэзии — от патетических и торжественных од, славящих и воспевающих нашу державу, ее настоящее, ее славную и героическую историю, и вплоть до частушек, откликающихся на происшествия текущего дня, или фельетонов, разоблачающих врага и обнажающих его отвратительный облик, полную безнадежность и обреченность его захватнических потуг, — от какого бы отказался А. Прокофьев, как свидетельствует его книга «Атака» (1943).
Та «атака», какую вел А. Прокофьев на врага, примечательна и тем, что каждое его слово, точное и разящее, остается неповторимо своеобразным, сохраняющим те черты и приметы, по каким нельзя не узнать и особый склад его характера — резкого, порывистого, удивительно непринужденного.
В авторе «Атаки» мы видим и испытанного солдата, и того бывалого труженика, для которого война — это не одно пламя боев. Вникая в повседневный быт наших солдат, он внушает — особенно тем, кто еще не понял, — что война требует не только беззаветного мужества, но и умения, кропотливой повседневной работы. Поэт напоминал нашим бойцам, как важно правильно окапываться:
Пуля мимо, бомба вбок, если твой окоп глубок.
В этих словах виден бывалый человек, на своем личном опыте постигший: ничто ни в мирной жизни, ни в ожесточенных боях не дается без самого напряженного труда.
Так изо дня в день А. Прокофьев в годы Великой Отечественной войны упорно и самоотверженно вел свою «атаку» присущими именно ему средствами, осуществлял свою боевую и творческую деятельность, отвечающую и самым повседневным нуждам и потребностям нашего солдата и вдохновлявшую его на завоевание полной и окончательной победы над врагом.
Все это и придает внутреннее единство военным стихам поэта, ту прямую, страстную направленность, какая подобна точному, прицельному огню: ни одной пули мимо, ни одного выстрела в сторону от намеченной цели.
Конечно, иные произведения А. Прокофьева, написанные в те дни, ушли вместе с породившими их событиями, но лучшее из написанного поэтом в это незабываемое время живет и поныне, ибо здесь глубоко и полно передана та никогда не затихавшая и навеки бессмертная любовь к России, какая лишь крепла и мужала в огне великих испытаний, в горечи невосполнимых утрат, в торжестве великих побед.
Товарищ, сегодня над нею
Закаты в дыму и крови.
Чтоб ненависть била сильнее,
Давай говорить о любви, —
(«Товарищ, ты видел»)
восклицает поэт в дни войны в обращенных к Александру Фадееву стихах о России, — и здесь любовь, обжигавшая и закалявшая сердце поэта, находила такое неповторимое и страстное воплощение, что они и в наши дни не могут оставить равнодушным своего читателя.
А самым значительным и вдохновенным из родившихся и опубликованных в годы войны произведений А. Прокофьева является поэма «Россия» (1943–1944). Немало ее строк посвящено бесстрашным солдатам — братьям Шумовым, «богатырям-минометчикам» одного и того же полка. «Мне, — рассказывает поэт в автобиографии, — довелось познакомиться со своими героями на одном из участков Волховского фронта, опять же в моих родных местах».
В поэме перед нами встает вся семья Шумовых, начиная от старого и заслуженного в великих трудах Фадеича, который расставаясь со своими сыновьями, «держит речь» из «давно продуманных» семи слов:
«Я нынче Родине сдаю
Полроты братьев Шумовых…» —
и кончая образом их юной сестренки Настеньки, словно бы воплотившей всю красоту и прелесть родных краев, над которыми нависла зловещая тень врага. И разве может поэт оторвать свой взгляд от этой дорогой ему Настеньки?
Сколько щеп среди двора,
Так на Насте серебра!
Как вбежит она домой
С нашей русскою зимой,
С шуткой-прибауточкой,
Чтоб в ней души не чаяли,
Чтоб на ней в минуточку
Пушинки все растаяли!
Вот на защиту этой Настеньки, на защиту многих миллионов таких Настенек, на защиту всей Родины и встали, как один, братья Шумовы, образы которых возникают перед нами во всей своей живости и неповторимости, ибо в каждом жесте и слове этих мужественных и неустанных тружеников поэт видит издавна знакомых ему земляков. В суровых и жестоких условиях войны, потребовавшей готовности к самым великим жертвам и испытаниям, братья Шумовы — не выдуманные, а взятые из реальной жизни герои — оказались такими же бесстрашными и трудолюбивыми, неунывающими, какими и прежде знал поэт своих земляков:
Мины выли зло, точнее — люто,
Как всегда, зловещ был их полет.
Харкал восемнадцать мин в минуту
Шумовский тяжелый миномет.
Всюду немцев жгли предсмертным страхом
Мины в пуд, но бог здоровья дал,
Их Василий Шумов прямо с маху,
Как картошку, с маху в ствол кидал!
Видно, даже и такое дело, как метание мин, стало для него чем-то похожим на повседневный труд работящего и ловкого крестьянского парня. Тут главное в том, чтобы все делать умело, точно, вовремя, а о том, что на фронте, на переднем крае борьбы с врагом, это работа героическая, — об этом братьям Шумовым даже и подумать некогда.
Воспевающая несокрушимую стойкость простого русского человека, поэма звучит и как вдохновенный гимн родной земле. Каждый ее уголок, каждое живое деревцо прочувствованы и показаны поэтом как драгоценные частицы народной души. Таков образ русской березы, возникающей перед нами во всей своей бессмертной красоте и берущей за сердце прелести:
В беленом сарафанчике,
С платочками в карманчиках,
С красивыми застежками,
С зелеными сережками…
И пусть на эту березу, как и на всю нашу страну, обрушиваются бури и грозы, она
Под ветром долу клонится,
И гнется, но не ломится!.. —
и в этом поэт видит те черты и приметы русского характера, какие особо дороги и близки нашим людям.
Поэма «Россия» и некоторые стихотворения А. Прокофьева были в свое время удостоены Государственной премии как одни из наиболее примечательных произведений литературы времен Великой Отечественной войны.
Многие годы спустя поэт снова и снова возвращается к великим испытаниям и героическим подвигам времен войны, чтобы поведать о тех днях, когда вовсю бушевала непогода и когда
