алых парусах,
Как в детстве высоко летала
Она в далёких небесах.
С тех пор, как ей кольцо досталось,
Она душою расцвела,
Была уверена: осталось
Недолго ждать. Она жила
Мечтой о жизни предстоящей,
О страсти, сердце пепелящей,
О счастье до скончанья дней;
Любимый будет вместе с ней!
Чего ж ещё от жизни надо?!
Для чистых, преданных натур
В любви и счастье и отрада.
Таким же точно был Артур:
И он мечтал лишь о любимой,
Огонь любви неугасимо
Пылал в истерзанной груди,
Грэй ждал лишь счастья впереди.
Чумазый угольщик устал,
С повозкой чёрной рядом встал,
Чтобы спокойно покурить,
О том, о сём поговорить
С сапожником и мясником
(Давно он с ними был знаком).
Речь о правительстве зашла
И мирная беседа сразу
Почти что в драку перешла,
Как будто их покинул разум;
Правительство обматерить
В беседе походя приятно,
Министров важных костерить
И обложить десятикратно
Пытался каждый как умел,
Ругались просто виртуозно,
Руками потрясая грозно
Перекричать друзей хотел,
Конечно, каждый говорящий;
Дошло б до драки настоящей,
Но вдруг Ассоль к ним подошла,
Рукой махнула, улыбнулась —
И драка не произошла,
Друзья как ото сна очнулись.
«Привет, Ассоль! Как поживаешь?» —
С улыбкой угольщик спросил
И сигарету погасил.
Ассоль ответила: «Ты знаешь,
Пришла с тобою я проститься.
Ведь скоро уезжаю я
В чужие, дальние края!
И может всякое случиться:
Вдруг не увидимся мы снова» —
«Ещё не легче, право слово!
Ты уезжаешь?» – «Уезжаю!» —
«Скажи, куда?» – «Сама не знаю!
Ну что же, угольщик, прощай!» —
«Прощай! Но всё же навещай
Места родные иногда» —
«Я не прощаюсь навсегда», —
Рукой приветливо махнула
И, словно птица, упорхнула.
«Куда ж она теперь уедет?» —
Нахмурясь, угольщик спросил.
«Она, сдаётся мне, лишь бредит» —
Мясник сонливо пробасил.
Сказал сапожник: «Верно! Бредит!
И из Каперны не уедет.
Известно всем – она сама
Давно уже сошла с ума!»
Глава десятая
«Секрет» из устья Лилианы,
Надув тугие паруса,
Шёл в море. Было ещё рано,
Сверкала на траве роса.
Охотник шёл по следу зверя,
Блуждал с ружьём на берегу:
«Нет! Я глазам своим не верю!
Ушам поверить не могу!»
«Секрет» как роза красовался
В сиянии алых парусов
И звук оркестра раздавался,
И пенье дивных голосов.
«Нет, я зверей стрелять не буду!
Охоту навсегда забуду!» —
Ружьё забросил он в кусты
И мирно собирал цветы.
Военный крейсер повстречался
«Секрету» в море, дал приказ,
Чтоб тот на месте оставался.
Явился мичман 28. Через час
Они друзьями с Грэем были,
Бутылки две они распили
Сухого красного вина:
«Да здравствует любовь! Она
Должна лишь царствовать на свете!»
У мичмана уж были дети,
Ещё бутылку без затей
Опустошили за детей.
Когда друзья уже расстались,
Из пушек залпы вдруг раздались:
Салют в честь капитана Грэя
Устроил мичман от любви:
«Любовь как солнце сердце греет!
Она бессмертна! Si la vie.»
Ассоль читала у окна,
Была увлечена она
Судьбою главной героини;
В окно залив виднелся синий;
Периодически Ассоль
На море из окна смотрела;
Всем сердцем так помочь хотела
Умерить героини боль!
По книге, что Ассоль держала
Букашка красная бежала,
На слове «глянь» остановилась
И потихоньку затаилась.
Ассоль её в окно стряхнула,
На море синее взглянула
И обмерла: «Вот чудеса!»
Вдали алели паруса…
Ассоль, забыв про героиню,
Помчалась к морю со всех ног,
Остановить её не мог
Никто. Мечта её отныне
Сбываться стала на глазах,
От счастья щёки все в слезах.
Бывает так: у нас удача,
А мы от счастья просто плачем.
Ассоль бежала, спотыкалась;
«Секрет» навстречу ей летел.
«Дождалась! Всё-таки дождалась!» —
В ней задушевный голос пел.
Ассоль неслась быстрее пули.
Каперна, как пчелиный улей,
От изумления гудела,
Поверить в чудо не хотела:
«Неужто дурочка права
И вправду парусов дождалась?!
Проверить надо бы сперва.
Быть может, просто показалось!»
Завистники не верят в чудо,
Чужое счастье им – беда,
Они, конечно, никогда
До смерти счастливы не будут.
И жалко тех людей безмерно!
Каперна! Бедная Каперна!
Кого же ты в себе взрастила?!
Дай, Бог, им мужества и силы,
Чтоб зависть истребить в себе,
Чтоб сделать поворот в судьбе,
Вести себя благопристойно
И жить свободно и достойно,
Чтоб были счастливы они
Все Богом данные им дни.
С «Секрета» на воду спустили
Большую шлюпку всю в коврах,
Матросы вёсла опустили
И понеслись на всех парах.
Стоял в той шлюпке Артур Грэй,
Командовал: «Друзья, скорей!»
Ассоль, увидев эту шлюпку,
Бесстрашно в море понеслась,
Она от холода тряслась
И сильно замочила юбку,
Но ничего не замечала,
Её уже волна качала,
Когда она в слезах кричала:
«Любимый! Милый! Это я!» —
«Иди ко мне, любовь моя!»
Толпа застыла и молчала,
Свершилось чудо на глазах:
«Секрет» при алых парусах
Стоял на рейде у Каперны.
Трактирщик вышел из таверны,
Лохматую башку чесал,
С досады губы аж кусал.
Грэй подхватил Ассоль на руки,
Сказал: «Любимая моя,
Для нас окончены все муки.
Я так люблю тебя!» – «И я!»
Оставим мы Ассоль и Грэя
И пожелаем счастья им.
Любовь священна. Лишь двоим
Она, как солнце, души греет.
Эпилог
С тех пор прошло уж много лет,
Всё ходит по морям «Секрет»,
Пантен всё также ест сметану
И верно служит капитану;
У Грэя и Ассоль есть дети
Любимей всех детей на свете;
У них два деда – Гоп с Лонгреном,
И балуют попеременно:
Лонгрен кораблики пускает,
Гоп сказки длинные читает;
В них бабушка души не чает,
По-настоящему скучает,
Когда они уйдут на час:
«Я так соскучилась без вас!» —
Встречая внуков, говорит
И поцелуями дарит.
Все очень счастливы они.
Спаси их, Бог, и сохрани!
