Скупой прощальный ритуал Не оборвет нам песни. Как далеко б ни уезжал, Я буду с вами вместе.
За полярным кругом
Dm A7 Dm За полярным кругом снег белый-белый,
A7 C F И над тундрою метель мечется.
D7 Gm Воздух пахнет стылым морем
C7 F И серьезным рыбным делом,
Gm Dm A7 Dm И на верфях ледоколы лечатся.
За полярным кругом вдаль мчатся сани, И озера, как хрусталь, все до дна. Здесь морожка, как коврами, Укрывает стылый камень И конечно, — между нами- холодно.
За полярным кругом крик белых чаек, Разноцветные дома в Мурманске. Цапли кранов не скучают — Корабли в порту встречают И с бакланами играют на песке.
За полярным кругом смерть в сорок первом Расплескала кровь на снег клевером. Не за ранги и медали Люди тверже камня стали, Не отдали, не предали Севера.
За полярным кругом снег белый-белый, И над тундрою метель мечется. Воздух пахнет стылым морем И серьезным рыбным делом, И на верфях ледоколы лечатся.
Кандалакша
Am Dm6 Большой лохматый пес в промозглой Кандалакше,
E7 Am E7 Такой же белизны как кольская зима, По черному песку несется белым флагом. И тихо в пелене скрывается корма.
Am Dm E7
Баркас, давно на берег списанный
Am Dm G7 C
Лежит вверх дном лаская ребрами ветров
Gm A7
Просоленные волосы
Dm G7
И сон про море видит Белое
Em Gm7 A7 Dm
Пора, маяк зовет настойчивый, и в бухте
H7 E7
Так остаться хочется
Am Dm E7 Am
Зачем же пролетая птица белая кричит, что не вернусь?
Уходит поворчав от мокрого причала Вдыхающий туман попутный сухогруз И не мигая в след блестят сырые скалы И хочется кричать, что я еще вернусь.
Вернусь, вернусь, вернусь, дробятся по Хибинам Чуть слышные слова сквозь чаек голоса. И волны их несут сутулясь как дельфины Фигуркам на песке — твоей, и рядом — пса.
Баркас…
Мне вспомнится в пути безлюдном не однажды Причалов тишина, оглохшая в шторма. И ты, и добрый пес в промозглой Кандалакше, Такой же белизны, как кольская зима.
Как здорово
Am Dm E7 Am Изгиб гитары желтой ты обнимаешь нежно,
Am Dm G C Струна осколком эха пронзит тугую высь.
Gm A7 Dm G7 C Качнется купол неба — большой и звездноснежный.
Dm Am E7 F Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
Как отблеск от заката, костер меж сосен пляшет. Ты что грустишь, бродяга? А, ну-ка, улыбнись! И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет: Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
И все же с боью в горле мы тех сегодня вспомним, Чьи имена, как раны, на сердце запеклись, — Мечтами их и песнями мы каждый вздох наполним.
E7 Am Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!
Кино
F#7
Hm Отмелькала беда, будто кадры кино,
F#7 В черно- белых разрывах фугасных.
И в большом кинозале эпохи темно,
Hm И что дальше покажут — не ясно.
Am Разбивается луч о квадраты стекла
Em Довоенного старого дома.
Hm И людская река по утрам потекла
C#7 По аллеям к заводам и домнам.
Просыхает асфальт, уменьшается тень, И девченка торопится в школу. Довоенный трамвай, довоенный портфельВсе опять повторяется снова.
Я в отцовских ботинках, в отцовских часах, Замирая, смотрю без прищура, Как в прозрачных, спокойных, тугих небесах Самолетик рисует фигуры…
Hm 20 лет, 30 лет, 40 лет
F#7 Рушит хроника стены театров.
Hm 20 лет, 30 лет, 40 лет
Hm Нас кино возвращает обратно.
Am6 H7 Я не видел войны,
Am6 H7 Я смотрел только фильм,
(H7) Em Но я сделаю все непременно,
Hm Чтобы весь этот мир оставался таким
C#7(F#7) F#7(Hm) И не звался потом довоенным.
Мой отец
Am Мой отец алкоголиком не был,
Dm6 Am Хоть и выпить считал — не грешно.
Gm Dm Хорошо было с водкой. И с хлебом
H7 E7 Не всегда было так хорошо.
A7 Dm Тридцать лет провсоюзных событий,
H7 E7 Ни прогулов, ни громких побед,
Am Dm6 Восемь грамот, привод в вытрезвитель
E7 Am И награда за выслугу лет.
Dm G7 C F Припев: Люди будущего — на фронтонах ДК…
Dm E7 Am
Да задумчивый стих Окуджавы…
Dm G7 C F
И, как цены, волненья снижались тогда
Dm E7 Am
За прекрасное завтра державы.
Очень рано отца хоронили… Очень много, казалось ему, Мы неправды тогда говорили, Да все думал — видней наверху, Верил Сталину, верил Хрущеву, Верил, верил, работал и пил… И быть может, прожил он еще бы, Если б он алкоголиком был.
Припев: А с фронтона ДК, как и прежде, глядят
Те слепые красивые лица,
И все так же, как прежде, лет тридцать назад, -
Радость в гипсовых белых глазницах.
Не сорваться бы, не закружиться Да мозги бы свои не пропить, Да молитвы читать научиться, Чтоб отца и детей не забыть. Жизнь и боль — вот и все, что имею, Да от мыслей неверных лечусь. А вот правды сказать не умею, Но, даст Бог, я еще научусь.
— Ну, как я уеду
Кто-то уехал, кто-то остался, Кто-то вернулся, кто-то продался Все убеждают: "Ехать пора давно". Наше молчание необъяснимо, Пахнет отчаянье водкой и дымом. Надо бы ехать, это же ясно, но…
Но как я уеду, если до лета двадцать дней,
Если растаял на Патриарших лед,
Свежей землею ночи пропахли, и все сильней
Шепчут деревья: "Ждите, и все пройдет".
Пишут из Хайфы и из Парижа, Сроки подходят ближе и ближе, Только разлука — штука не так проста. Даже завидно, если другие И не слыхали о ностальгии, Пусть повезет им так и прожить до ста.
А я возвращаюсь снова и снова в город свой
Пыльные стекла к празднику протирать.
Это же ясно, что мы идиоты, но с тоской
Лучше в "Рулетку русскую" не играть.
После промозглой матовой стыни Нам без талонов летней теплыни, Как ветеранам, выдаст поблекший май. И никуда нам больше не деться, Кроме как выжить и отогреться На удивление всем, кто сказал: «Прощай».
Не разозлиться нам, не сорваться, не сбежать.
Не сочинить, что заново все начнем.
Мы научились долгими зимами только ждать,
И остаемся снова, и снова ждем.
Печали каменного пояса.
D А как на речке, что за лесом,
Gm A7 Dm Оплошка вышла, да зазря
Dm Мы потопили плот с железом,
Gm A7 Dm А на железе соболя.
Gm A7 Dm Кого винить? Да вроде некого.
Gm A7 Dm Кого казнить? Самих себя.
Gm A7 Dm А коль бежать, так вроде некуда -
Gm A7 Кругом Демидова земля.
И без того не лучше каторги Житье у нас, хоть волком вой. А тут до смерти биты катами Да и отправлены в забой. Не на урок — на веки-вечные. Прощайте птахи да гроза. Мы цепью с тачками повенчаны,
Dm Видать лишь зубы да глаза.
F C7 Ой, люли-люли-люшеньки,
F A7 Dm Пропали наши душеньки.
A7 Да кабы только мы сердечные, Уж сколь загублено — не счесть. И вот прорвались беды вешние Да норовят плотину снесть. Пошла беда хлестать по колесу, В Каштыме-городе мортиры льют. Вразнос по Каменному поясу Пошел лихой работный люд.
В Челябе звон, гудит толпа, Бьют благовест колокола, Под барабан, под вой рожков Въезжает Сам Иван Грязнов.
А кто таков, да чей такой? Да самозванец он и вор, Да он холоп демидовской Пустился на обман, утек да прятался в листве, Лизал рубцы, душой черствел, Да в пугачевском воинстве Он ноне атаман.
Уж он посажен в кресла царские, Чинит властям крутой допрос. С народом все добром да ласками — Ну а с боярами всерьез. Дурманит головы свобода, Вершится справедливый суд, Да жаль укрылся воевода — Качал бы брюхом на ветру.
В Челябе звон, гудит толпа, Бьют благовест колокола. Под барабан, под вой рожков Справляет суд Иван Грязнов.
А кто таков, да чей такой? Да долго ль по миру гулял? Монашка старая с клюкой Гадает за ручьем, Гадает, да не ведает, Что уж Емельку предали. Кружит в степи над бедами, Ждет крови воронье.
А как накружатся поганые Да чрево подлые набьют, Снега укроют пятна алые, Да токмо память не сотрут. Ох, сколько нам терпенья дадено, Да много ль времечка пройдет? — Поднимет Русь с дубьем, с рогатиной За правду лыковый народ.
Ой, люли-люли-люшеньки, Не стерпят наши душеньки.
— Почтовый чиновник
Почтовый чиновник чужое письмо Откроет и станет читать, Пока не заплачет. И радости чьи-то расстроят его, И долго не будет он спать И думать иначе. Иначе, чем думал все эти года, Когда ничего для себя, А все лишь Отчизне. И надо же — это случилось тогда, Когда так немного осталось от жизни.
От почты дом в пяти шагах Ему бы жить себе и жить. Откуда взялся этот страх, Что все не так могло бы быть? Сто должен быть какой-то свет От встреч прекрасных и потерь? Летит листва, а их все нет… Все нет… И будут ли теперь?
А может, не стоило трогать письма И тихо скончаться, как жил, Чиновником смирным? И быть погребенным почетно весьма За то, что исправно служил Не шельмой трактирным? Но вдруг ему вздумалось, что далеко, В неведомом городе N, его ожидают. А с места сорваться совсем нелегко Зимой, когда лужи под утро не тают.
И все же к ночи он домой Не воротился и пропал. Он проклял дом и город свой, И в город N не приезжал.
