Александр Оленич-Гнененко - Избранное

Ой, гоп, таки так!
Кличет Гандзю казак:
«Иди, Гандзя, обниму я!
Иди, Гандзя, поцелую!
Идем, Гандзя, звать попа
Богу помолиться;
Нету жита ни снопа —
Вари вареницы!»
Как женился, бился, бился:
Ни гроша — хоть тресни!
Пусть растут в дерюге дети
Да остались песни:
«И по хате ты-нынны,
И по сенцам ты-ныны,
Пеки, Гандзя, блины!
Ты-ны-ны, ты-ныны!»

От села до села
Музыка да танцы,
Куру, яйца продала —
Башмачки достану!

От села до села
Танцевать не близко:
Ни коровы, ни вола —
Одна хата низка.

Я отдам, я продам
Хату за полтину.
Заработаю — куплю
Лавочку под тыном.

Торговать, шинковать
Чарочкой возьмусь я,
Танцевать да гулять
С хлопцем черноусым.

Ох вы, детки мои,
Мои голубята!
Не корите, посмотрите:
Мать сама не рада!

К пану в наймы пойду,
Деток в школу отдам,
А червоным черевичкам
Таки дам, таки дам!

Солнце заходит, горы чернеют,
Птицы смолкают, поле немеет,
Уснули люди… Но мне не спится:
На Украину сердце стремится,
В темный садочек по-над криницей.
Но мне не спится, думу гадаю,
И — словно сердце с ней отдыхает.
Чернеет поле и гай, и горы,
На синее небо всходят зори,
Ой зори! зори! и слезы хлынут.
Взошли ли вы, зори, на Украине?
Иль карие очи вас встречают
На синем небе? Иль забывают?
А коль устали, так пусть бы спали,
Про мою доленьку чтоб и не знали.

На барщине пшеницу жала,
Измаялась, не отдыхать
В снопы она поковыляла,
А грудь Ивану-сыну дать.

Дитя повитое кричало
Там в холодочке под снопом.
И мать дитя распеленала
И накормила; будто сном

Над сыном сидя задремала.
И снится ей, что сын Иван
Живет счастливо и богато
Уже засватанный, женатый
На вольной, чудится, ведь сам
Уже не барский, а на воле,
И на своем веселом поле
Вдвоем себе пшеницу жнут,
А деточки обед несут.
И усмехнулась вольной воле,
Проснулась — та же вкруг недоля,
Ивася на руки взяла,
Его тихонько повила
И, чтоб убрать чужое поле,
Еще копну дожать пошла.

И золотой, и дорогой
Мне, чтобы знали вы, не жаль
Погибшей доли молодой:
Но вот суровая печаль
Сжимает сердце — слезы брызжут,
А я еще ведь и не вижу
Босого мальчика в селе.
Как слабый птенчик на земле
Одно-однешенько под тыном
Сидит в дырявой дерюжине.
Мне чудится, что это я,
Что это молодость моя.
Мне чудится, что лучшей доли
Ему не видеть, светлой воли,
Не знать до гроба, что подряд
Бесцельно, страшно пролетят
Его прекраснейшие лета.
Не будет знать он, где же деться
На этом «щедром», «вольном» свете.
Пойдет он в наймиты и тут,
Чтоб он не плакал (лишний труд!),
Чтоб где-нибудь нашел приют,
Его в солдаты отдадут.

Я, — чтоб не сглазить ненароком, —
Здоров, но что-то видит око,
Чего-то сердце ждет. Болит,
Болит и плачет и не спит
(Ребенок матерью забытый!).
Каких времен лихих, скажи ты,
С волненьем ждешь? Добра не жди,
Не жди и не зови ты воли —
Она заснула; царь Никола
Ее прислал. Чтоб разбудить,
Нам всем народом, всей громадой
Обух придется закалить
И наточить топор, как надо, —
Тогда и начинать будить.
А то убогой спать свободе
До страшного суда господня.
Дворянство будет мягко стлать,
Палаты, храмы воздвигать
И пьяного царя России
С холопской лестью восхвалять
И славословить Византию.

Невесты, матери, отважные сердца, —
Наследницы борьбы великих коммунаров!
Мы поклялись за мир бороться до конца,
Чтоб не клубился вновь багровый дым пожаров!

Вот вам моя рука! Ведь цель у нас одна,
Хоть и пытаются возвесть меж нами стену
Пигмеи, чьи клейму подобны имена.
Кровавые шуты — де-голли и петэны.

Нет, Франция! Для нас ты не была чужой
И с каждым новым днем становишься все ближе
Ты, Франция, в рядах идущая со мной,
Ты, Франция Гюго и баррикад Парижа!

Привет вам, матери и девушки страны,
Свергавшей королей, топтавшей их короны!
Ваш голос — приговор зачинщикам войны:
То клич простых людей, то клятва миллионов.

Путями вольных бурь к нам долетает он,
Сметая клевету, ломая все преграды,
Как волн морских прибой, набата грозный звон, —
И братские сердца набату правды рады.

Сказали миру вы: — Коль снова захотят
Холопы доллара, чтобы ярились войны,
Не станет больше, нет, мой муж, мой сын, мой брат
Им мясом пушечным служить в безумной бойне.

Не ляжет больше он безропотно в окоп,
Не будет он стрелять в людей Страны Советов.
Убийцы подлые! Мы вас уложим в гроб!
Мир победит войну! Тьма не задушит света!

Всеобщей стачкою, поднявшись, как один,
Ворота танковых заводов мы закроем.
Война — войне! И вот мой муж, мой брат, мой сын
В последний смертный бой пойдут железным строем

Дельцы заморских бирж! Вам человечья кровь
Служила прибылью и звонкою валютой.
Но землю мирную не потрясти вам вновь
Безумною войной и злобой вашей лютой!

Невесты, матери! Вы, смелые друзья
Страны моей родной — Советского Союза!
Вот вам моя рука. Привет свой шлю вам я.
Связавшие всех нас нерасторжимы узы.

С оружием в руках привиделись вы мне,
Бастилию в бою берущие бесстрашно,
И незабвенный гимн сложили вы в огне,
Чтоб ныне воскресить великий день вчерашний.

Вы посылали в бой за честь своей страны
Любимых сыновей, что вам всего дороже,
И вашим молоком недаром вскормлены
Парижских баррикад бессмертные Гавроши.

Топтала свастикой клейменная орда
Прекрасной Франции цветущие долины, —
С ружьем солдатским шли вы на врага тогда,
Чтоб отомстить ему за мужа, брата, сына.

Невесты, матери — наследницы борцов,
Коммуну строивших и павших за свободу!
Вы знамя подняли прославленных отцов.
Вы — это Франция! Вы — гнев всего народа!

Я шла пустыней неживой,
Полдневный зной маня томил.
Ни тени вкруг, ни родника,
И дальше двигаться нет сил.

От жажды я изнемогла,
Горели губы, как в огне.
Ни капли не было воды…
О, хоть бы каплю влаги мне!

Пылало солнце, как костер,
И сердце самое земли,
Казалось, в миг испепелить
Лучи отвесные могли.

Я шла, а раскаленный шар
К зениту поднимался ввысь,
И между небом и землей
Туман удушливый повис.

Вся почва — в трещинах. Она
Накалена, мертва, гола,
Сама сожгла плоды свои,
Которым жизнь сама дала.

Жар нарастает, а вдали
Село все в зелени видно.
Глазам не верю: может быть.
Мираж обманчивый оно?

Но вот уже густых вершин
Листва мой осеняет путь.
Спешу к деревьям подойти,
Чтобы в тени их отдохнуть.

Я вижу: каменный бассейн
Сверкает чистою водой…
Какое счастье для того,
Кто умирал от жажды злой!

К граниту серому припав,
Я погасила пламень уст
И, не дыша, я пью и пью, —
Так хороша вода на вкус!

Тут мальчик маленький, смеясь,
Сказал мне: — Тетя! Ты не пей,
Она ведь теплая: у нас
Вода в колодце холодней.

И из колодца он достал
Воды мне, холоднее льда.
А после грушей угостил,
Что в этих выросла садах.

Тогда я поглядела вдаль
И увидала старика,
Который шел среди цветов
С лопатой звонкою в руках

И, ею, направляя сток,
Он орошал водою сад:
Вот почему и без дождя
Сады здесь в зелени стоят!

Между веселых новых гряд
Легко идет старик седой,
Плоды живых своих надежд
Поит прозрачною водой.

Не сказка ль — сад передо мной?
Прохладой он манит меня.
Да! Человека мудрый труд
Сильнее камня и огня!

Ты, легкий ветер зоревой,
Мою тревогу успокой.
Не торопись, не улетай:
Мне о любимом весть подай!
Где ты блуждал, где ты бывал?
Ты брал ли снежный перевал?
И другу о любви моей
Ты пел ли соловья нежней?
Когда потерян пулям счет,
Когда рекою кровь течет,
Когда враги со всех сторон,
Ты видел ли, как бьется он?
Когда окутан мраком дол,
Когда буран пути замел,
И град, и снег сечет лицо, —
Отряд ты видел храбрецов?
И голос слышал ли:
«Вперед! За Партию и за народ!»
Веселый ветер, не спеши,
Мне все, что знаешь, расскажи,
И передай — не будь же скуп! —
Хоть слово из любимых губ.
О ветер утра, ветер зорь!
С высоких, крутоверхих гор,
В палящий, пепелящий зной
Ты свежей веял ли струей,
Дыханье моря нес ли ты,
Чтоб охладить его чело,
Чтоб осушить кровавый пот,
Чтоб злое пламя меньше жгло?
Когда в погоне за врагом
Опускался с гор он без дорог,
Ты поддержал ли храбреца,
Чтоб оступиться он не мог?
Когда же в небе занялась
Заря победы, вся в лучах,
Ты темный шелк его волос
Поцеловал ли в этот час?
И ты донес ли до него
Привет народа моего?
И ты связал ли, зоревой,
Два сердца радостью одной?
Веселый ветер, не спеши:
Ты видел ли его, скажи?
Ты землю обошел вокруг:
Окажи, где мой любимый друг?

Раскрыта книга сердца
В час этот тихий, поздний,
Когда в молчанье ночи
Не спим лишь я и звезды.

В случайном каждом слове,
В неясном каждом звуке
Я слышу голос друга
В печальный день разлуки.

Летят навстречу степи,
Просторы их седые.
Несется скорый поезд
Все дальше в глубь России.

Там, где еще недавно
Змеились рвы и щели,
Кудрявые деревья
Листвою зашумели.

Глубокие траншеи
Овеяны ветрами,
И поросли их скаты
Травою и цветами.

И кровь и копоть смыли
Дожди на месте боя,
И землю напоили
Они живой водою.

Давно ль зажили раны? —
Но, где ни проезжаем,
Колхозы нас встречают
Богатым урожаем.

И, как солдаты мира,
Стоят хлеба густые.
Несется скорый поезд
Все дальше в глубь России.

Где лишь руины были, —
Отстроенные села
Горят огнями жизни
И зеленью веселой.

В полях хлопочут люди,
Чтоб сделать землю краше,
И целину степную
Не танк, а трактор пашет.

Что за дворец прекрасный
Стоит среди селенья
Там, где недавно было
Одно лишь запустенье?

То над золой пожарищ
Возникла семилетка,
Полна детей счастливых
И солнечного света.

Как страшный сон, навеки
Исчезли беды злые.
Несется скорый поезд
Все дальше в глубь России.

… Вот, охватив полнеба,
В ночи пылает пламя:
То Сталинград взвивает
Огни свои, как знамя.

Проснулись мы, я в окна
Устремлены все взоры:
Встает скалой могучей
Несокрушимый город.

Кто в этот миг высокий
Свое волненье скроет?
Так вот оно какое
Бессмертие героев!

И девушка, что рядом
На Сталинград глядела,
Запела вдруг. Нет! Это
Героев слава пела!

И песнь азербайджанки.
Степные шири будит,
И легкокрылой птицей
Она летит повсюду.

Несется в сад Победы.
На поле битв возросший,
Уносит вдаль с собою
Цветов его порошу.

Цветы садов Победы
И шелк листвы кудрявой —
Живой венок героям,
Бессмертная их слава!

И эта песня сердца.
Вплелась в венки живые,
Чтоб навсегда остаться
В родной навек России!

Ты, солнце красное, проснись
И животворный свет пролей
На соловьиные сады,
На зелень свежую полей.

Твои горячие лучи
С дождем прозрачным пополам
Мощь плодородья, жизни мощь
Несут распаханным полям.

Свети, свети, не угасай,
Друг человека и труда,
Чтоб в изобилье теплый хлеб
Был на столе у нас всегда!

Шелестящий шелк пшеницы
Наливается, струится,
И под солнцем золотится
Спелый колос, спелый колос.

Ты склонился не от града —
Золотым стоишь ты кладом,
Ты в дома приносишь радость,
Спелый колос, спелый колос!

Ты, дождем омытый летним,
Плодоносен, ласков, светел,
Нам киваешь ты с приветом,
Спелый колос, спелый колос!

Не забит травою сорной,
Молодой, тугой, упорный,
Людям дай литые зерна,
Спелый колос, спелый колос!

Солнце светит ярче,
Лето дышит жарче,
Поле колосится
Золотой пшеницей.
И звенят колосья.
«Нас окосите! — просят.
Хлебом мягким будем
Мы воем добрым людям
Ты, страна родная,
Славься урожаем!

У дочки тысяча забот:
Пять лет — ведь это вам не год!
Добра, внимательна, умна,
Работать учится она.
Пробило семь — пора вставать:
Ведь зайчик прыгнул на кровать,
Щекочет дочку все сильней,
В глаза заглядывает ей,
И снова скачет на полу
И тает пятнышком в углу.
Теперь дочурке не до сна —
И подымается она.
Сама оденется. Поет
И на ладошки воду льет.
Журча, как маленький фонтан,
Ей подпевает медный кран.
Сама платок стирает свой,
Чтоб стал он бел, как снег зимой.
И снова столько ей хлопот! —
Кровать прилежно уберет.
И в комнату идет потом,
Где папа с мамой за столом:
Им на работу уходить,
Их надо чаем напоить.
И наливает чай для них
Она в две чашки голубых.
В стакане принесет воды
И поливать начнет цветы.
И все конца заботам нет:
Уж три часа, готов обед,
И старой бабушке она
На стол подать его должна.
Но вот беда и как тут быть:
Ей кошку нужно покормить
И полосатых двух котят —
Котята тоже есть хотят!
Я по секрету вам скажу,
Хоть дочку и не накажу:
Она все мясо со стола
Сегодня кошкам отдала.
Когда домой вернулась я, —
Сидит голодной вся семья.
Смущенно дочь на нас глядит:
„Я ведь не знала, — говорит, —
Что могут сразу съесть коты
Такое множество еды.
Даю, даю — вдруг больше нет
Ни мяса в супе, ни котлет!“
Ну, что поделать с ней? Она
Ко мне внимательна, нежна.
Когда я вечером пишу, —
То ручку в ящик заложу,
То потеряется тетрадь:
Сумеет дочка отыскать.
Когда пряду с работы я,
Несет помощница моя
Кувшин с холодною водой:
„Лицо и руки ты помой.
И с мылом — каждое ушко.
Почисти зубы порошком.
Пока ты плещешься в тазу,
Я полотенце принесу!“
Ну, как сердиться мне на дочь?
Она так хочет мне помочь,
Она заботлива, умна,
Сама все делает она!

Учительнице дорогой
Я шлю привет горячий свой —
Письмо подробное пишу,
Все о себе я расскажу:
Открою ей большой секрет,
Что мне исполнилось шесть лет,
А в наступающем году
Учиться в школу к ней пойду.
И я хочу ей слово дать —
Уроки знать всегда на пять.
Есть две косички у меня,
И банты в них, как два огня,
И платье шелковое мне
Скроила старая нэнэ[35].
Но отложить пришлось шитье:
Очки сломались у нее.
Нэнэ мне свяжет и чулки,
Когда поправят ей очки.
Дождаться школьных дней нет сил:
Ведь сумку папа, мне купил,
Пенал на дне ее лежит,
Он лаком, как стеклом, облит.
И книга толстая там есть
(Жаль, все нет времени прочесть!),
Для рисования альбом
И ручка с золотым пером.
С постели я всегда встаю,
Когда семь раз часы пробьют.
Водой холодной оботрусь
И за гимнастику берусь:
Вдох, выдох и потом легко
Подпрыгиваю высоко.
Щенок скакать со мною рад,
И чашки весело звенят.
Чтоб в школу мне скорей пойти,
Стараюсь я быстрей расти!

Погас на западе закат.
В долинах свежесть и покой.
И месяц, словно тонкий серп,
Встает все выше над горой.

И звезды роем золотым
На небе искрятся везде.
Костер пылает, как маяк,
Среди поляны в темноте.

И пионеры у костра
Уселись дружною семьей.
Ни ветра вздох, ни шум листвы
Не слышен в тишине ночной.

Сегодня здесь в гостях поэт.
Он пионерам говорит: —
Как коммунизма ясный свет,
Пусть ваш костер всегда горит.

Отцы шли в бой за мир и труд,
Вы их путем идти должны! —
Замолк поэт, и на него
Глаза детей устремлены.

Прохладен воздух. Ночь тиха.
Сверкает дальний звездопад.
Вокруг веселого костра
Ребята в тишине сидят.

Молчат задумчиво они,
И каждый думает о том.
Каким высоким и живым
Встает грядующее костром!

Как звезды в темной вышине,
Сияют звезды детских глаз,
И детям говорит поэт:
— Теперь хочу послушать вас!

Что вас влечет сильней всего?
Сейчас мечтаете о чем?
И рассказать спешат ему
Ребята, каждый о своем.

Один сказал: — Богатырем
Хотел бы я могучим быть,
Чтоб злого дива пополам
Единым взмахом разрубить.

Сказал другой: — Я песни петь
Хотел бы, звонче соловья.
А третий тихо произнес:
— Писать стихи мечтаю я.

— Я инженером быть хочу, —
Четвертый пионер сказал, —
Корабль такой изобрету,
Чтоб выше звезд корабль летал!

И произносит каждый вслух
Свою прекрасную мечту.
Бегут минуты и часы.
Поднялся месяц в высоту,

Сиянье ласковое льет
На горы, воды и леса.
На сонных травах и цветах
Лежит жемчужная роса.

Костер погас, и гуще тьма»
И дети к лагерю спешат.
А песня там еще звучит,
Где у костра сидел отряд:

«Мягка зеленая трава,
Мы сладко спим на ней.
Роса умоет утром нас,
Разбудит соловей.

Кивают весело цветы.
Ведь лето — нам дано!
А солнце нас зовет в поход,
Торопит в путь оно.

Легко и быстро мы бежим
По шелковым лугам.
По крутизне отвесных гор
Взбираемся к снегам.

Берем такую высоту,
Где страшно и орлу, —
За перевалом перевал
И за скалой скалу.

Смеясь, бредем через поток
По скользким валунам.
Ремень походного мешка
Не режет плечи нам.

Под ливнем светлых теплых струй
В долинах мы идем,
Цветы срываем на ходу,
Омытые дождем.

Вдруг радуга вверху зажглась,
И снова — путь к горам,
Чтобы под аркою ее
Пройти победно нам.

Устав, мы делаем привал,
Купаемся в реке,
И, загорая, мы лежим
На золотом песке.

Но вот пора нам уезжать:
Прощайте, лес и луг,
И, лето ясное, прощай,
Хороший, добрый друг!»

Чудесен летом Апшерон:
В (морскую синь глядится он,
И черным золотом полна
Его просторов глубина.
Над ним овод неба голубой,
И плещет в берег волн прибой.
На гладь прибрежного песка
Он мечет пены жемчуга.
А солнце свет горячий льет
На синеву небес и вод.
Далеко Каспий распростер
Голубизны своей простор.
Над ней с утра и до утра
Летят веселые ветра.
Кто, в бронзовом загаре, здесь
Лежит, в песок зарывшись весь?
И смех звенит повсюду чей,
Как несмолкающий ручей?
Прекрасен летом Апшерон!
Детей, как друг, встречает он
Прохладным ветром в летний зной
И освежающей волной.
Как много собралось ребят!
Воде и солнцу каждый рад.
Скажу я светлому лучу:
«Чьи это дети — знать хочу».

Вот горы встали до небес.
На склонах гор — луга и лес.
Бывает, что туман седой
Их скроет дымкою густой.
Но ветер дунет — и тогда
Туман исчезнет без следа,
И вновь на склонах гор видны
Луга, ярки и зелены.
Среди травы цветут цветы
Необычайной красоты.
И к свежей зелени полян
Пастись опускается джейран.
В листве не молкнет птичий свист,
Прозрачный воздух так душист!
Вдыхая нежный аромат,
Лесов и гор прохладе рад.
Кто это по лугам идет
И песню весело поет:
«Ты, солнце, ярче нам свети!
Ты, наша Родина, цвети!»
По-детски звонки голоса,
Их слышат горы и леса.
Детей ты, ветер, догони
И допытайся, — чьи они?

Как мягкий шелк, моя страна,
Трава твоих лугов нежна,
И, с гор стремясь, кипит и бьет
Струя целебных чистых вод.
Нарзана крепкая вода
Готова нам помочь всегда.
Чей это слышен легкий шаг?
Кто это всходит на Шах-даг?
Кто здесь три месяца живет
И ключевую воду пьет?
Кто на прогулках загорел,
Здоров, силен и сердцем смел?
Ответьте, горные ручьи:
Тут дети отдыхают чьи?

Кто эти дети, знаю я:
Страна моя — одна семья.
И детям все она дает
Для жизни ясной, без забот.
Им лето — отдыха пора,
Для них — поляны на горах,
Цветы душистые для них
И ласка теплых волн морских,
И свежесть веющих ветров,
И пламя лагерных костров.
Простор полей и леса тень,
Прозрачный вечер, яркий день,
Вода студеная ключей —
Для них все это, для детей
Великой Родины моей!