Сукашвили
Жил-был красавчик, ласканный судьбою.
Амбиций – море, интеллекта – нуль.
Он бредил увести народ с собою,
И президентский снился ему руль.
В Тбилиси клокотали страсти гнева:
«Россия – вот беда для всех грузин!».
И самостийности похмелье перегрева
Не осудил почти что ни один.
Продавшись дяде Бушу за доллары,
Поддержанный на митингах ружьём,
Был избран президент совсем не старый —
Подлец, провозглашенный королём.
Политик, демагог и проститутка,
Он флагом над придурками махал.
И стал вершить судьбу страны, ублюдок.
Он славы жаждал и войны алкал.
И самолеты радостно завыли,
Бомбя соседний родственный народ,
И пушки по Цхинвали забомбили,
И танки бросились в очередной «вперед!».
Вождь, ослепленный страстью и наживой,
Провозгласил с трибуны лозунг свой:
«ВеликоГрузия останется единой!
Абхазо-осетинов – на колени!». Головой
Он думать не привык. Чье сердце глухо
К страданиям, кровище и мольбам,
Тот станет всенародной мерзкой сукой,
Идущей в сапогах по головам.
Семь бутылок водки, тазик винегрета,
Колбасы пол тонны, центнер оливье…
Мы засели просто плотно пообедать,
Поболтать о жизни, всякой суете.
Наливаем рюмки, лопаем от пуза,
Так жуем азартно, что нельзя вздохнуть.
Нет на свете крепче нашего союза!
И милашки рядом кажут свою грудь.
Лапаем любовно станы дорогие,
Обнимаем крепко баб своих подряд.
К черту философию! Мы пока живые!
Нам утехи плотские сердце веселят.
Музыку врубили, вышли в круг пошире,
Топнули ногою, запустились в пляс.
И счастливей банды нету в целом мире!
Почему же с неба смотрит строгий глаз!?
Душу растерзав без сожаленья,
Сильно так поэт переживал,
Что родил букет стихотворенья,
Сочинил любовный мадригал.
Отчего поэт, процеловавшись,
Не женился, не завел детей?
Оттого что счастье вдохновенья
Без умолку льется на людей.
Я встретил вас
(дружеская пародия на стих Дмитрия Белогривцева «То ли Вас»)
Я гляжу на Вас и восхищаюсь
Вечно неизменной красотой.
В женщин я влюбляюсь и влюбляюсь…
И со счету сбился, сам не свой.
То ли я теперь люблю другую,
То ли Вас, а то ли всех подряд…
Я о Вас вздыхаю и тоскую,
И стою, как статуи стоят.
Ущипнуть хотел я Вас, признаюсь.
Но наклон у Вашей головы
Намекнул: щипай себя, мерзавец,
Руки прочь от попы и спины!
Логика эмоций поражает,
Колет фехтованием под бок.
Под копирку женщин размножает
Дьявол плоти или чувства Бог?
Недавно мне приснился странный сон,
Как будто я не на земле, не дома,
А где-то вне событий и времён
Иду по облаку в пространстве незнакомом.
Навстречу – шестикрылый серафим:
«Добро пожаловать! Приветствую поэта!
Не замирай, дружок, смелее заходи!
Здесь нет ни офисов, ни зал, ни кабинетов.
Поскольку на земле ты наследил
Стихами, книгами, детишками, делами,
То мы за это щедро наградим.
Проси что хочешь: денег, женщин, славы!».
«Ну, денег мне не надо занимать.
А женщин сам найду, когда приспичит.
Про славу я могу сейчас сказать,
Что не стремлюсь к гранитному величью.
Но, если можно что-то получить,
То я хотел бы просто личной встречи
С Высоцким Вовой. Как хотел он жить!
Зря говорят, что время раны лечит».
«Пойдем со мной. Я познакомлю вас», -,
Изрек согласье спутник величавый.
Залезли мы на старенький Пегас.
И он примчал нас в дивные дубравы.
Навстречу нам идет – совсем живой! —
Владимир, глаз с усмешкою прищуря:
«Садись за стол, товарищ дорогой,
Давай с тобой поговорим, покурим.
Как там живётся, люди, без меня?
Какие песни вы теперь поёте?
Хватает ли для Родины огня,
Что в сердце устремляется полёте?».
«Увы, теперь мы песен не поём.
Огонь потух, кругом зола и пепел.
Мы как жуки навозные живём
Средь подлости и лжи на белом свете.
В стране бардак, беда и воровство,
Бандиты, проститутки, наркоманы,
Бомжи, уроды, серых торжество
И у банкиров полные карманы…».
«Да как же так!? Не может это быть!
Страна такая – ведь позор и горе!
Кто может так Россию не любить,
Чтоб – грязь кругом и вор сидел на воре?!».
«Мы сами это сделали с собой,
Наивно в рай земной попасть мечтая.
У нас не всё в порядке с головой.
И даже нефть в Кремле не выручает».
Я встал. А он сказал: «Ну, что ж – салют!
Быть может, хочешь выпить чашку чаю?
Ты извини, тут водку не дают…
Ну, и вообще домой не отпускают»…
Если б Дни рождения
Взять и отменить,
Люди, без сомнения,
Вечно стали жить.
Вечные заботы,
Вечные дела…
Вечные проблемы
Сытого стола.
А средь этой вечности —
Вечная тоска.
И тошнит беспечностью
Сладкого куска.
Вечный телевизор,
Вечное вранье…
И над нами каркает
Вечно вороньё.
И от этой вечности
Одурев совсем,
Станет каждый в точности
Словно манекен.
Загрузив в компьютер
Схемы без любви,
Вечно будут люди
Жить для «се ля ви».
Ой, не надо вечности!
Дайте нам тепла!
Вечность человечества —
Вечная мечта.
Раздувшись от гордости важно,
Смотря свысока на толпу,
Шагал я степенно-отважно,
В Президиум сел на виду.
Сверкали зрачки телекамер.
На бис аплодировал зал.
И, словно медведь из кунсткамер,
Я лапой с когтями махал.
И зубы с клыками торчали,
И молнии сыпались с глаз,
И нефть мне в бокал наливали,
И рвался из задницы газ.
Смотрите, какой я могучий!
Мне волки и львы нипочём!
Конечно, я малость вонючий,
Зато мой папаша – Газпром!
Я – самый великий в зверинце!
А друг мой – Путёвый Енот.
И мы вам вдвоём из мизинца
Насыплем рубли прямо в рот.
Мы всем принесём изобилье.
Коррупции бошку свернём.
Чиновникам шеи намылим
И – в бой за собой поведём!
Случилось как-то в бане объявили,
Что завтра – «День открывшихся дверей».
Ну, мужики тотчас сообразили,
Что это шанс для всяческих затей…
Толпа собралась в женской половине.
Кто первый, кто последний, не поймешь.
«А, ну, ребята, стань друг другу в спину!
Без очереди внутрь не войдешь!».
Кричали, суетились и толкались.
Выстраивались. Даже подрались.
Томились в предвкушенье и смеялись.
Счастливо думали: «Ну, вот, настала жизнь!».
Травили попохабней анекдоты.
Курили. Выпивали на троих.
Хоть вместе все, конечно, обормоты,
Но каждый – не похожий на других.
И ждали: «Щас получим на халяву
Роскошный театр шикарных женских тел!
А, может, и попаримся на славу.
Ну, и вообще устроим беспредел!».
И вот – желанный час. Открылись двери.
Рванули все, сметая всё вокруг.
Но, внутрь ворвавшись, сразу обалдели:
Ни баб, ни жен, ни девок, ни подруг!
Ругались жутким матом и стонали:
«Ох, тётки дюже хитрые пошли!
С билетами ж они всегда бывали,
Но отчего бесплатно не пришли?!».
Однажды он снялся в мультфильме,
Сыграв там на троне царя.
И лик стал известным отныне,
Как профиль вождей Октября.
На улице разные люди
Автографы просят с него.
Да кто же за это осудит!
Ведь слава – дороже всего.
В подъезде дежурят фанатки.
Извечно звонит телефон.
Его обожают мулатки.
Поклонниц разносится стон.
Газетчики пишут статейки,
Спрягая его, как глагол.
И даже на детской скамейке
Он гимн обожанья прочел.
Гламурная сеть фотосессий…
Большой теледень трудовой…
И даже слагаются песни
О том, что он царь и герой.
И вот, всенародно любимый,
Великий борец-богатырь,
Он так горделиво раздулся,
Что лопнул, как мыльный пузырь!
Словечко «Франция» звучит почти как «рай».
Я проживал почти полгода в городке,
Где только косяки утиных (клином) стай
Напоминали о родной моей земле.
По выходным я выезжал в Париж.
Бродил по улочкам, заглядывая в Лувр.
С Монмартра обозрев шикарный вид,
Я вспоминал маркизу Помпадур.
Она сказала: «После – хоть потоп!».
И предалась веселью и гульбе.
Бездумный праздник из телес и поп
С тех пор во Франции слагает гимн себе.
Задумчивый, неспешно я шагал,
Глазел в витрины, Сену, Нотр-Дам.
Вокруг искрился буйный карнавал
Из групп туристов и влюбленных пар.
Пересекая чувственный Париж
От Эйфелевой башни до Пигаль,
Я наблюдал, как в небе среди крыш
Мерцает в облаках России даль.
