–
В те дни Езерские немало
Сменили мнений и друзей
Для пользы общей (и своей).
VI
Когда средь Думы величавой
Приял Романов свой венец
И под отеческой державой
Русь отдохнула наконец,
А наши вороги смирились,
Тогда Езерские явились
Опять в чинах и при дворе.
При императоре Петре
Один из них был четвертован
За связь с царевичем, другой,
Его племянник молодой,
Прощен и милостью окован,
Он на голландке был женат
И умер знатен и богат.
VII
Царя не стало; государство
Шаталось, будто под грозой,
И усмиренное боярство
Его железною рукой
Мятежной предалось надежде:
«Пусть будет вновь, что было прежде,
Долой кафтан кургузый. Нет!
Примером нам да будет швед 26».
Не тут-то было. Тень Петрова
Стояла грозно средь бояр.
Бессилен немощный удар,
Что было, не восстало снова;
Россию двинули вперед
Ветрила те ж, средь тех же вод.
VIII
И тут Езерские возились
В связи то с этим, то с другим,
На счастье Меншикова злились,
Шептали с хитрым Трубецким 27,
И Бирон, деспот непреклонный,
Смирял их род неугомонный,
И Долгорукие князья
Бывали втайне им друзья.
Матвей Арсеньевич Езерский,
Случайный, знатный человек,
Был очень славен в прошлый век
Своим умом и злобой зверской.
Имел он сына одного
(Отца героя моего).
После строфы XV:
Во фраке очень устарелом
Он молча, сидя у бюро,
До трех часов в раздумье зрелом
Чинил и пробовал перо.
Вам должно знать, что мои чиновник
Был сочинитель и любовник;
Свои статьи печатал он
В «Соревнователе». Влюблен
Он был в Коломне по соседству
В одну лифляндочку. Она
С своею матерью одна
Жила в домишке, по наследству
Доставшемся недавно ей
От дяди Франца. Дядя сей…
Но от мещанской родословной
Я вас избавлю – и займусь
Моею повестью любовной,
Покамест вновь не занесусь.
В черновиках поэмы имеется несколько фрагментов, относящихся к разным строфам:
К строфам VIII–IX
Мне жаль, что домы наши новы,
Что выставляют стены их
Не льва с мечом, не щит гербовый,
А ряд лишь вывесок цветных,
Что наши бабушки и деды
Для назидательной беседы
С жезлами, с розами, в звездах,
В роброндах, в латах, париках
У нас не блещут в старых рамах
В простенках светлых галерей;
Мне жаль, что шайка торгашей
Лягает в плоских эпиграммах
Святую нашу старину
. . . . . . . . . .
Другая редакция конца строфы:
Что мы с любовью беспечальной
Не знаем жизни феодальной
В своих поместьях родовых
Среди подручников своих,
Мне жаль, что мы, руке наемной
Вверяя чистый свой доход,
С трудом в столице круглый год
Влачим ярмо неволи темной
И что спасибо нам за то
Не скажет, кажется, никто.
Конец строфы X:
Имел пятнадцать тысяч душ,
Из коих шиш ему достался.
Он регистратором служил
И малым жалованьем жил,
На службу каждый день таскался
И, сев смиренно у бюро,
Чинил да пробовал перо.
К строфе XI:
Какой вы строгий литератор!
Вы говорите, критик мой,
Что уж коллежский регистратор
Прежалкий для меня герой,
Что в списках целого Парнаса
Героя нет такого класса.
Вы правы, но, божиться рад,
И я совсем не виноват.
Недоработанная строфа:
К тому же это подражанье
Поэту Байрону: наш лорд
(Как говорит о нем преданье)
Не только был отменно горд
Высоким даром песнопенья,
Но и . . . . . рожденья.
. . . . . . Ламартин
(Я слышал) также дворянин,
Юго – не знаю . . . . .
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
В России же мы все дворяне,
Все, кроме двух иль трех, зато
Мы их не ставим ни во что.
Начало неоконченной строфы к строфе XV:
Он одевался нерадиво,
На нем сидело всё не так,
Всегда бывал застегнут криво
Его зеленый узкий фрак.
Но надо знать, что мой чиновник
Был сочинитель и любовник,
Не только малый деловой…
МЕДНЫЙ ВСАДНИК
ОТДЕЛЬНЫЕ МЕСТА БЕЛОВЫХ РУКОПИСЕЙ, ИСКЛЮЧЕННЫЕ ИЗ ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ РЕДАКЦИИ ИЛИ ПЕРЕРАБОТАННЫЕ
После стиха «Насквозь простреленных в бою»:
Цветные дротики уланов,
Звук труб и грохот барабанов,
Люблю на улицах твоих
Встречать поутру взводы их,
Вместо трех стихов, начиная с «Или, взломав свой синий лед»:
Или крестит, средь невских вод,
Меньшого брата русский флот,
Или Нева весну пирует
И к морю мчит разбитый лед.
После стиха «Которым жизнь куда легка!»:
Что вряд еще через два года
Он чин получит; что река
Всё прибывала, что погода
Не унималась, что едва ль
Мостов не сымут, что, конечно,
Параше будет очень жаль…
Тут он разнежился сердечно
И размечтался, как поэт:
«Жениться, что ж? зачем же нет?
И в самом деле. Я устрою
Себе смиренный уголок
И в нем Парашу успокою. [33]
Кровать, два стула; щей горшок
Да сам большой; чего мне боле?
Не будем прихотей мы знать,
По воскресеньям летом в поле
С Парашей буду я гулять;
Местечко выпрошу; Параше
Препоручу хозяйство наше
