Быстро прыгает в дверь на просцениуме.
ПОСЛАНИЕ В ПРОЗЕ И СТИХАХ ГОСПОЖЕ БАНБЕРИ
Милостивая государыня,
я читал Ваше послание со всей снисходительностью, какую только может допустить критическое беспристрастие, однако нашел в нем столь много поводов для возражения и негодования, что я, право, вряд ли могу ответить на него достаточно серьезно.
Я не настолько невежествен, сударыня, чтобы не заметить в этом послании множество сарказмов, а также и солецизмов. (Солецизм являет собою слово, образованное от названия построенного Солоном города Солеиса в Аттике, где живут греки, и применяется оно так же, как мы применяем слово "киддерминстер" для обозначения занавесей по городу с тем же названием; однако, кажется мне, это тот род знаний, к которому Вы не имеете вкуса.) Итак, сударыня, я нашел там множество сарказмов и солецизмов. Однако, чтобы не показаться недоброжелательным брюзгой, я позволю себе привести Ваши собственные слова, снабдив их своими замечаниями.
Мой добрый Доктор, просит вас наш тесный круг
Наденьте ваш весенний бархатный сюртук,
Чтобы январский бал открыть, явившись вдруг.
Скажите, сударыня, где это Вы видели эпитет "добрый" в сочетании с титулом Доктор? Ежели бы Вы назвали меня "ученейшим", или "почтеннейшим", или "благороднейшим Доктором", это было бы позволительно, ибо слова эти относятся к моему ремеслу. Однако не стану придираться к сущим пустякам. Вы упоминаете мой "весенний бархатный сюртук" и советуете надеть его на Новый год, иначе говоря, когда зима в разгаре. Весенний наряд в средине зимы!!! Уж это было бы воистину солецизмом. Но чтобы усилить несоответствие, в другой части Вашего послания Вы называете меня щеголем. Но в том или в другом случае Вы должны ошибаться. Ежели я действительно щеголь, то мне и в голову никогда бы не пришло носить весенний сюртук в январе, а ежели я не щеголь, зачем же Вы тогда... Я думаю, заканчивать мою мысль не стоит труда. Теперь позвольте мне перейти к двум следующим строчкам, которые производят довольно странное впечатление:
Возьмите и парик, что нынче фаты носят,
Чтоб в танце закружить девиц, что сено косят.
Насколько бессмысленно косить сено на Рождество, мне кажется, понятно даже Вам самой, ведь далее Вы говорите, что сестрица Ваша будет смеяться ей действительно есть от чего умирать со смеху. У римлян было выражение для пренебрежительного смеха: "Naso contemnere adunco", что означает "смеяться с кривым носом". Она вполне может смеяться над Вами, воспользовавшись способом древних, ежели сочтет это подходящим. Но теперь я касаюсь самого несообразного из всех несообразных предложений - я имею в виду предложение слушаться советов Ваших и Вашей сестрицы при игре в мушку. Самонадеянность, явствующая из этой пропозиции, выводит мое негодование за пределы прозы; она зажигает во мне страсть к стихотворству и возмущение одновременно. Мне слушаться советов? И от кого! Ну так слушайте.
Все это серьезно, совсем не игрушки.
Итак, подобрались партнеры для мушки.
Компания шутит, учтиво-мила,
Уставясь на банк посредине стола.
И карты сдают, и от злости я нем:
Ни разу, ни разу не выпал мне Пэм.
И ставку плачу я, и щеки пылают,
А хищники пульку к рукам прибирают.
Я злюсь не на шутку, но сдержан и тих
Мечтаю, чтоб смелость взыграла в других.
Но, сидя в спокойствии впрямь олимпийском,
Они не желают потешиться риском.
Напрасно браню я холодный расчет,
Напрасно я смелость хвалю наперед,
Проклятья и льстивые речи - впустую.
"А вы, миссис Банбери?" - "Сэр, я пасую".
"А что же мисс Хорнек? Поставьте без дрожи!"
"Ну что вы! Пожалуй, пасую я тоже".
И Банбери злится, и я раздражен
Учтивостью сих осмотрительных жен,
Вздыхаю и в горле я чувствую ком
Но вот от отчаянья делаюсь львом.
И ставит на все мой взыгравший азарт,
На пульку нацелившись. "Дайте пять карт!"
"Ах, Доктор, - кричат они, - так бы вначале!
Вы пульку сорвете! - Ах, вы проиграли!"
Терпенья лишась и надежды последней,
Прошу я совета у дамы соседней:
"Сударыня, вы ль не поможете мне!
Не лучше ль поставить на пульку вдвойне?"
"Советую, - дама кричит, - не зевайте!
Ах, вы проиграли! И деньги давайте!"
Я снова дерзаю, подобен герою,
Но миг - и уж нет ни гроша за душою.
И ныне спрошу я, задетый обидой:
О дамы, знакомые с нашей Фемидой,
Ужели злодейства, что с вашими сходны,
Не видывал Филдинга суд благородный?
Советы давать, что пусты и обманны,
Не все ли равно, что обчистить карманы?
Я вас, как карманниц, могу, безусловно,
К ответу привлечь по статье уголовной.
К суду вас, в Олд-Бейли, другим в назиданье,
На радость себе - о, мечтанья, мечтанья!
Итак, на скамье восседаете вы,
Пред вами букеты пахучей травы,
А лица искусно укрыли чепцы
Но шляп не потерпят Фемиды жрецы.
Прокатится гул удивления в зале:
"Ах, в чем их винят?" - "Их за кражей застали".
"Кого ж обокрали красавицы эти?"
"Как будто бы Доктора, слышал я в свете".
"Вот этого мужа с возвышенным взглядом.
Но с видом престранным стоящего рядом?"
"Да, этого". - "Катится нравственность наша!
Я в жизни преступниц не видывал краше!"
И ваши друзья, как один, опечалятся
И будут молить над несчастными сжалиться.
Прибегнет сэр Чарлз к недостойной защите:
"Ах, доктор, сколь юны они, поглядите!"
"Тем хуже, - отвечу я крайне прохладно,
Пусть смолоду будет им красть неповадно".
"Взгляните, как прелестью нежной чаруют!"
"Чаруют-то пусть, но зачем же воруют?"
"Но где справедливость? Молю о прощенье!"
"При чем справедливость? Я жду возмещенья!
Эдмонтонский приход предлагает мне сорок фунтов, приход Святого Леонарда в Шордиче - сорок фунтов, Тайбернский приход - сорок фунтов; все эти деньги будут моими, ежели я буду настаивать на своем обвинении!"
"Могли бы на этом попасться вы сами,
Ах, доктор, ужель вы откажете даме?"
Растроган, на этом поставлю я точку
За десять наличными, десять - в рассрочку.
Я призываю Вас ответить мне на это послание - скажу сразу, Вы будете не в силах. Удар слишком силен. А теперь об остальных строчках Вашего письма. Итак - однако, мне потребуется слишком много места. Пожалуй, я предпочту обсудить оставшееся в Бартоне как-нибудь на той неделе.
Я нисколько Вас не ценю!
О. Г.
ОТВЕТ ШУТА
Два пэра спросили у Тротта: "Ответь,
Ослам обязательно ль уши иметь?"
И Джон им ответил: "Я книг не читаю,
И мудрых затмить я умом не мечтаю,
Но, глядя отныне на вас, господа,
Я буду ослов вспоминать без труда".
ОПРОВЕРЖЕНИЕ ЛОГИКИ
в подражание Свифту
Считают логики упрямо
Разумными сынов Адама.
Но пусть докажут убедительно,
Присущ ли разум нам действительно.
Сам Аристотель многоумный,
Смиглезий тож прекраснодумный
Из всех возможных дефиниций
Смогли на сей остановиться:
Homo est ratione praeditum {*}.
{* Человек наделен разумом (лат.).}
Но кто не усомнится в бреде том?
Считаю, мудрым вопреки, я,
Что тщетны все пути людские.
Что сей бахвал, природы царь
Заблудшая, слепая тварь,
Что нет поводыря умней
Природного чутья зверей
Перед чутьем пасует разом
Хвастливых смертных жалкий разум,
Напичканный ненужным вздором:
Deus est anima brutorum {*}.
{* Бог - душа зверей (лат.).}
Не знает зверь законов низких,
Дающих право мучить близких,
Он враг побоев и ругательств,
Он чужд обмана и предательств.
Гулять на воле зверь привычен,
И ум его аполитичен,
Он сыт и весел и не тщится
Узнать, что при дворе творится,
На завтраке у короля
Не пыжится, врага хваля,
Не льстит, не лезет вон из кожи,
Чтоб заслужить любовь вельможи,
Рук не марает, сея злобу,
И не строчит в угоду Бобу,
Не прыток злом платить приятелю
И пасквили тащить к издателю.
Танцоры, судьи, скрипачи,
Карманники и рифмачи
Четвероногим, скажем честно,
Ни в коем виде не известны,
Поскольку нет средь диких тварей
Ни рьяных слуг, ни государей.
Зверь не грозит войною брату
И глотку не грызет за плату.
Из всех зверей, тупа и чванна,
На нас похожа обезьяна
Своим притворством неизменным
И злостью к тварям соплеменным.
Но в злости, в мягкости притворной
Ее затмит любой придворный.
Вот гнется он с лицом умильным
Перед сановником всесильным,
Но со слугою за образчик
Берет он спесь вышестоящих
Мильоны обещаний даст,
Но выполнять их не горазд.
И перенять повадки светские
Спешат лакеи и дворецкие,
И, спесь господ усвоив твердо,
Слуга легко играет лорда.
И при дворе по той причине
На самом невысоком чине
Знакомая личина чванства:
У всех в почете обезьянство.
