Константин Бальмонт - Будем как солнце. Книга символов

Я полон сладкой дрожью ожиданья,

Они встают, забытые преданья,

Погасшие, хотят опять блеснуть.

Я вижу первозданную планету,

Воздушную, как остров голубой,

Там в первый раз я счастлив был с тобой.

В начальной тьме оставил я примету,

Сказав тебе: «Прощай, когда-нибудь

Мы вновь с тобой полюбим — Млечный Путь».

Она так шумно-весела,

    И так светла,—

Как между скал певучий ключ,

    Как яркий луч.

В ней все любовь, в ней все мечта,

    И красота,

Как все в лесу, в лучах весны,

    Любовь и сны.

Зачем же радостный расцвет

    Веселых лет,—

Как летний блеск сменен зимой,—

    Окончен тьмой?

Теперь навек с одним она,

    Прошла весна.

Как дым вкруг пурпура огней,

    Он всюду с ней.

Цветок роскошный отблистал,

    И мертвый стал.

И как в гербарии он сжат,

    Бесцветен взгляд.

В ней ключ застывший усыплен,

    В ней смутный сон,

Как тусклый мертвенный налет

    Стоячих вод.

Сожженный край томительной равнины,

На ней забытый раненый солдат.

Вдали синеют горы-исполины.

— «Ты не придешь, ты не придешь назад!»

Там, где-то, край обиженный и бедный.

В глухой избе, за пряжей, у окна,

Какая-то одна, с улыбкой бледной,

Вдали от мужа — мужняя жена.

Меняет Солнце область созерцанья,

Роняет тень одним и жжет других.

Все ближе ночь. Все тише восклицанья.

В такую ночь пришел он как жених.

Равнины спят. Пред счастьем пробужденья

Меняет Солнце пышный свой наряд.

К одной стране восходят все виденья.

— Да, он придет, придет к тебе назад!

Спите, полумертвые увядшие цветы,

Так и не узнавшие расцвета красоты,

Близ путей заезженных взрощенные. Творцом,

Смятые невидевшим тяжелым колесом.

В час, когда все празднуют рождение весны,

В час, когда сбываются несбыточные сны,

Всем дано безумствовать, лишь вам одним нельзя,

Возле вас раскинулась заклятая стезя.

Вот, полуизломаны, лежите вы в пыли,

Вы, что в небо дальнее светло глядеть могли,

Вы, что встретить счастие могли бы, как и все,

В женственной, в нетронутой, в девической красе.

Спите же, взглянувшие на страшный пыльный путь,

Вашим равным — царствовать, а вам — навек уснуть,

Богом обделенные на празднике мечты,

Спите, не видавшие расцвета красоты.

Храня влюбленную истому,

Я цепенею и гляжу.

От одного цветка к другому

    В саду перехожу.

Воздушно ландыши белеют,

В себя влюбляется нарцисс,

И гроздья красных лилий млеют,

    Раскрылись и зажглись.

И счастью преданы немому,

Уста раскрывшихся цветов,

От одного цветка к другому

    Струят блаженство снов.

Я вижу, как они меняют

Свой легкий праздничный наряд,

Друг друга пылью соблазняют,

    Влюбляют и пьянят.

Душистой пылью опьяненный,

Цветок целуется с цветком.

А я, безумный, я, влюбленный,

    С блаженством не знаком.

Но я храню свою истому,

Тобой живу, тобой дрожу.

И от цветка идя к другому,

    Всем — сердце расскажу.

Я знаю людей с голубыми глазами,

Я знаю, что принято думать о них.

Но это молчание Неба над нами

Не есть ли горящий безмолвием стих?

Не стих, а поэма, о том, что лазурность

Все видит, все знает, всегда глубина,

И молча твердит нам: «Безбурность. Безбурность.

Я лучше, чем буря. Я счастие сна».

Темнеет вечер голубой,

Мерцают розовые тени.

Мой друг, скорей, пойдем с тобой

На те заветные ступени.

Над нами будет желтый крест,

Цветные окна церкви темной.

Зажжется небо, и окрест

Повсюду будет блеск заемный.

Багряно-огненный закат

Во мгле осветит лица наши.

С могил к нам розы обратят

Свои раскрывшиеся чаши.

Для нас надгробные кресты,

В лучах последнего сиянья,

Воспримут чары красоты,

Как знак немого обещанья.

И все тона, и все цвета,

Какие только в небе слиты,

Как в рай забытые врата,

Нам будут в этот миг открыты.

И смолкнут наши голоса,

И мы, друг в друге пропадая,

Погаснем, как в цветке роса,

Как в тучке искра золотая.

Волна бежит. Волна с волною слита.

Волна с волною слита в одной мечте.

Прильнув к скалам, они гремят сердито.

Они гремят сердито: «Не те! Не те!»

И в горьком сне волна волне шепнула.

Волна волне шепнула: «В тебе—мечта».

И плещут вновь: «Меня ты обманула!»

«Меня ты обманула. И ты — не та!»

Цветок и воздух, смущенный эхом,

То полный плачем, то полный смехом.

Цветок нарцисса, и звук заветный,

Ответом вставший, но безответный.

Над глубью водной, мертво-зеркальной,

Бесплодно стынет цветок печальный,

Своим обманут прекрасным ликом,

Не внемля внешним мольбам и крикам.

А звук заветный, хотя и внешний,

Навек пронизан тоской нездешней,

Ревнует, молит, грозит, пророчит,

И вот рыдает, и вот хохочет.

Но нет слиянья для двух прекрасных,

Мы розно стынем в терзаньях страстных.

И гаснут звуки, и ясны воды

В бездушном царстве глухой Природы.

Ты видал ли, как вздыхает вешний ветер меж цветов,

Их целует, и качает, ими прян и сладко-нов.

Ты видал ли, как лелеют волны лотос голубой,

Как они цветок ласкают, окружив его собой.

Ты видал ли, как воздушно светит в сумерках

                                           звезда,

Как пред нею, вместе с нею, дышит вечером

                                             вода.

В этом мудрость, в этом счастье — увлекаясь,

                                         увлекать,

Зажигать и в то же время самому светло сверкать.

Увлекая, увлекаться — мудрость сердца моего,

Этим я могу достигнуть — слишком многого — всего!

Я нашел в лесу цветок,

Он такой был легкий, нежный,

И рукой моей небрежной

Сломан тонкий стебелек.

Много я сорвал цветов,

И ликующих и бледных,

В этих чащах заповедных,

Далеко от городов.

Но упрямая душа

Говорит, что лишь вначале,

В утро, чуждое печали,

Радость счастья хороша.

И воздушный тот цветок

Я во всех своих скитаньях,

В наслажденьях, и в страданьях,

Позабыть никак не мог.

Я не знаю, как же быть?

Продолжать или забыть?

Через улицу, давно,

Из окна смотрю в окно.

И давно ко мне приник,

Сквозь окно, далекий лик.

За воздушною средой,

Манит, нежный, молодой.

Этот лик глядит давно

Сквозь прозрачное окно.

Ближе быть нельзя никак:

Будет как-то все не так.

Нет, не так слились бы мы

В сладкой связи близкой тьмы,

Как мы слиты силой снов,

Без любви, и без оков.

Я не знаю, как же быть?

Как любить — и не любить?

Дух далекий, дух родной,

Вечно ль будешь ты со мной?

Шиповник алый,

Шиповник белый.

Один — усталый,

И онемелый,

Другой — влюбленный,

Лениво-страстный,

Душистый, сонный,

И красный, красный.

Едва вздыхая,

И цепенея,

В дыханьи мая

Влюбляясь, млея,

Они мечтают

О невозможном,

И доцветают

Во сне тревожном.

И близко, близко

Один к другому,

В корнях, так низко,

Хранят истому,

В листах, в вершинах,

В цветах, повсюду,

И в снах единых

Открылись чуду.