class="p1">Их бронза не затмит.
Мы к извращенья всяким
И бронзовой любви
Относимся двояко —
От «вау» и до «фи».
Порой отводим взгляды,
Порой вперяем взгляд,
Порой мы им не рады…
А впрочем, как хотят.
И будет-будет литься
На бронзовые лица
Прозрачная водица —
Плач бронзовой души.
О, как же часто лица,
В которых бес вселится,
Городят небылицы
Из разной формы лжи.
И я проснулся… Фу ты,
Приснится же фигня.
Ведь, пусть и на минуту,
В неё поверил я.
В затишье перед бурей
Пойду гонять чаи.
Бронзоволицых фурий
Не нужно — есть свои.
* * *
Радости разбросаны повсюду,
Стоит только встретить и открыть
Триста тридцать три конкретных чуда,
Что должны сегодня удивить.
* * *
В неком чёрно-жёлтом мире
Некий многоцветный кот,
Людям зря глаза не мыля,
Потихонечку живёт.
И не понимает то, что
Уродился не как все;
Что его соседям тошно
Видеть цвет во всей красе;
Что он, кошкин сын, простите,
Даже какает не в тон,
В этой мерзости не видя
Несомненный моветон;
Что он, видом будоража
Чёрно-жёлтый полусвет,
И не сожалеет даже,
Что несёт народу цвет.
* * *
I carried my soul, limp and lifeless
To the feet of Him who knew every pain
And laid her there to rest
Hoping He'd bring her to life again
— amelia
Свою безвольную, безжизненную душу
Сложу к ногам Познавшего печаль.
И буду ждать с надеждой обнаружить,
Что оживит её Он невзначай.
— амелия
* * *
Мне говорят, что осень — не тоска,
Что осень как процесс — не умирание,
А лишь незавершённая строка
И некое природы засыпание.
Скажите это бабочке лесной,
Скажите это листику дубовому,
Что вскоре лес проснётся, и весной
Природный цикл завертится по-новому.
Но только лист и бабочка умрут.
Не чувствуя себя частями целого,
Их индивидуальности уйдут
В заоблачные плёсы малоценного.
Но ценен человек для нас весьма,
И ценен мир его самосознания,
Его мечты, стремления, желания
Накопленные навыки и знания,
Которые бездушная зима
И осень жизни рушат — не без тщания.
Об этом думали и вы, наверняка,
На бренность бытия при том доса́дуя.
Вот потому осенняя тоска
Меня красою увядания не радует.
31.10.2019
Нафотошопленная осень
Ярка, прекрасна, хороша.
Но организм другого просит:
Апреля требует душа.
Причём, глубокого апреля —
В цветах и зелени травы,
Не звонкой, радостной капели —
А освежающей листвы.
Не робких — из проталин — взглядов
Подснежниковой мишуры,
А полноценнейшей отрады
От разнотравия игры.
…Пока ж под смурь и серость неба
И срывы первого снежка
Хотеть в апрель весьма нелепо,
Но мысль о тёплых днях сладка.
P.S. Чтоб осени окаянство
К октябрьским чертям забыть,
Мы двери в апрель сквозь пространство
И время должны пробить.
Дуновение скромности
Мир наш, да, не безупречен,
Но чудесен и красив.
Как прекрасного предтечи
Мы, поэты, души лечим,
Разгоняем депрессив.
Рифмой, сильными словами,
Радостно ли, грустно ли,
Сухо ил со щегольствами,
В прыткой пляске с бубенцами —
Мир ярчи́м без у́стали.
* * *
Счастье дарованных свыше
Радости и упоения
Чувством, что ты рядом дышишь,
Что ты моё вдохновение.
* * *
Ночным котам на наших крышах
Раздолье, радость, благодать…
И сердце радуется, слыша
Их ор и мяв… Твою же мать!
Ноябрьское цветение хризантем
Мороз и холод отступили
И в потеплевшем ноябре
Сплин с меланхолией почили
На настроения одре.
Погоды путанными стали:
Июль холо́ден, тёпл сентябрь,
Порадовавший нас в начале
В конце испортился октябрь.
И стала как-то забываться
Погоды норма. Какова
Была она назад так двадцать
Иль сотню лет от Рождества?
И помнится, в моих широтах,
Отнюдь не северных, порой
Снег в сентябре вполоборота
Ломал шутя деревьев своды
С непожелтевшею листвой.
* * *
Не всё есть подвиг и забава,
Но если применить пиар,
То можно сотворить удава
Из червяка. Как аватар.
И будет червь, суровый, грозный,
Вертеться, извиваться, чтоб
Народ, пугливый и нервозный,
От страха чувствовал озноб.
Чтоб ужас вытеснил брезгливость,
Застопорив наверняка
Желание топтать, ретивость
Давить удавочервяка.
Катерине Невское-Облако
Местами, конечно, Кёнигсберг.
Но чаще — Калининград.
Всё это в одном флаконе сверх
Того, что мешалось стократ.
* * *
Обычный взгляд в обычное окно,
И строк родится враз полным-полно.
Собака или кот мелькнули, чем
Всё это не сюжеты для поэм.
А уж грозы искренье и бабах —
Здесь матерьяла на роман в стихах…
* * *
Невозможно до конца высказаться,
Если многое просто не сказано,
Если только стараешься вырваться
Из пространства противопоказанного…
* * *
С граблями случай особый,
Солома там не поможет.
Лоб сохранить чтобы,
Нужно себя обезножить.
* * *
Блеснёт искринкою слеза:
То ли со сна, то ли от мысли,
Что не додумалась вчера
Под едкий сыр и кислый рислинг.
А что за мысль, что за сыр,
К утру всё как-то подзабылось.
То ль в сыре было много дыр,
То ль дыры в памяти скопились.
Осталась только бирюза
В дрожащем уголочке глаза —
Неиспаримая слеза
От сырно-винного экстаза.
Мозг всё ненужное забыл —
Одно лишь память сохранила,
Что рислинг несколько кислил,
А мысль — явственно горчила.
1.
На Новый год возможно всё:
И чудо, и чудачества;
И радости; и «ё-моё!»
От вин плохого качества;
Маринование мясца,
Нарезка мясо-сырная,
Шашлык, дрожанье холодца,
Закусочка обширная;
И наслаждение едой
До майонезных коликов;
И нескончаемый запой
Домашних алкоголиков;
Крик собутыльников, табак,
Сопивники, сохлебники;
Инфаркт у кошек и собак
От шумной пиротехники;
Гулянье, музыка, танцпол
Везде — в домах, на улицах,
На площадях, в садах, у школ —
Повсюду, где танцуется.
Ночь новогодняя резва,
Гуляньем будоражится…
Но в ней всё меньше волшебства…
Иль это мне так кажется?
2.
На фабрике Дедов Морозов
В декабрьские дни суета,
Запарка, горячка, неврозы
От всеприсутствия льда.
Весь год простоявший конвейер
Сейчас, надрываясь, гудит.
По ленте его словно веер
Из баб белоснежных труси́т.
Из них там, как из заготовок,
Используя снежный остов,
Добавив немного обновок,
Ваяют морозных дедо́в.
Справляют им красные шубы
И валенки им раздают;
В меха рукавичек грубых
Их
