Толпы людей в разных городах заполонили экран, но тут Кожанов выключил компьютер.
Все молчали, в ужасе посматривая по сторонам.
— Хочу поговорить с вами вот о чём, — неожиданно просто, не по-военному начал свою речь капитан. — Как вы понимаете, вся эта стрельба и наше исчезновение в морской пучине — лишь часть очень серьезной операции Интерпола и Черноморского флота. А вот следующая часть возможна только с вашего согласия. Все вы уплатили немалые деньги за кругосветное путешествие, но дело требует того, чтобы мы срочно вернулись в Одессу. Только наше появление может остановить эту афёру.
— В Одессу? — растерянно произнесла Зарецкая. — Но я же хотела показать вам Нью-Йорк?
— Не судьба нам, видно, — бодро начал Кожанов и осёкся, — ну, я в смысле, что не в этот раз. Мы нужны Интерполу, мы нужны следствию. Мы все — живые свидетели.
Кожанов заметил улыбку на лице Рудиной и осторожно переспросил: — Я что-то не так сказал, Людмила Геннадиевна?
— Наоборот, — многозначительно посмотрела на капитана Рудина, — очень даже так! Именно — живые!
— Ну, кто живой, блин, а кто и полуживой, — попытался встать с электрокаталки Корень, — никогда менты и фраера не увидят Корня в этом кресле! Сгрузите меня в Истанбуле, я свой вопрос с турками порешаю.
— Только не надо корчить из себя крутого! — рявкнула громовым голосом Зарецкая и тут же сменила тон. — Саша, у меня есть к вам очень серьезное предложение! Я хочу отвезти вас в Китай, говорят, там эти грыжи убирают без ножа!
— Паяльником, что ли? — усмехнулся Корень, но взгляд его оттаял впервые за всю жизнь.
— Ну что вам стоит попробовать? — убеждала его Зарецкая. — Китайские менты и фраера вас не знают, а к своим вернётесь в лучшем виде! Все расходы я беру на себя!
Тут и Баринов вступил в беседу: — А знаешь, Саша, я тоже слышал о китайском методе. Очень высокий процент выздоровления.
— Не гонишь? — подозрительно посмотрел на Баринова Корень и сам себе возразил. — Не, ты пацан правильный. — Он глянул на Зарецкую и почему-то отвернулся в сторону. — Ну, ты, чума американская.
— Насколько я понимаю, — переспросил Кожанов, — ни у кого возражений нет? Идём домой?
— Ура! — рявкнул полмполит и все дружно подхватили почин комиссара.
* * *
Лёгкий августовский дождик барабанил по крышке гроба Фани и немногочисленные провожающие всё пытались прикрыть его зонтиками. Раввин спел прощальную молитву, и ловкие хлопцы быстренько опустили на верёвках бедную Фаню в её последние два с половиной метра жилплощади.
— Все мы там будем, — философски заметил Витя и заботливо поправил Мане воротник.
Маня вытерла угол глаза платочком и жалобно посмотрела на Витю.
— Витя, — тихо сказала она, — но мне теперь совершенно туда не хочется. У меня же теперь есть ты!
— А у меня — ты. Мы потому и пережили зиму! — обнял Маню за плечи Витя. — И следующую переживём!
— Да, — поправила Вите галстук на рубашке Маня, — кто его теперь знает. Говорят, что нас скоро всех на пароход посадят. Вон, каких два танкера в порт подогнали!
— Дураков у нас хватает, — подхватил её под руку Витя и повёл по аллее старого кладбища, — но не до такой же степени! В конце концов, мы им отдадим твою однокомнатную, чтобы оставили нас в покое.
— А на что жить будем? — тяжело вздохнула Маня.
— Проживём, — поцеловал её Витя и две одиноких фигурки медленно двинулись по неровному асфальту.
* * *
Огромные волны раскачивали крейсер под китайским флагом, словно игрушечный кораблик. Зарецкая, Гала и Рудина, зелёного цвета лежали в каюте, а вокруг них суетились Баринов и Маша.
Противорвотное действовало плохо.
— Маша, — прошептала Зарецкая, — дай мне ручку и лист бумаги.
— Качает, однако, — выполнила её просьбу Маша, — как писать будешь?
— Ничего, — изловчилась Зарецкая и принялась диктовать сама себе, — Я, Зарецкая Ирина Петровна, гражданка США, урождённая жительница города Одесса, находясь в полном сознании, вношу изменения в моё завещание. Ко всем перечисленным мною ранее наследникам я добавляю имя моей названной дочери, Маши Каяковой и завещаю ей, её мужу и всему чукотскому народу, равную долю среди всех долей от моего состояния. Что составляет один миллион американских долларов.
— Не нужно, однако, — попыталась остановить её Маша, — рано писать! Зубы есть, руки есть, плыть будем!
— Сил нет, — поставила подпись и уронила руку Зарецкая.
— Как я могла, — заплакала Рудина, — как я могла завещать этим негодяям свою квартиру! Лучше бы бездомных туда поселила… Лёгкой смерти захотела, эгоистка!
— Не падайте духом! — попытался поддержать женщин Баринов. — Ещё не всё потеряно!
— Андрей Андреевич, — привстала Гала, — а далеко отсюда до этой каюты?
— До какой каюты? — у Баринова всё похолодело в груди. — Гала, о чём вы?
— Мне страшно, — созналась звезда. — Не хочу быть утопленницей! Лучше уйти достойно!
— Достойно? Уйти?! — страшным голосом закричал Баринов и бросился на палубу. Его встретил водяной шквал и опрокинул навзничь. Баринова пронесло по палубе к носу и вернуло следующим потоком воды на место. Женщины вскочили на ноги и попытались втянуть Баринова назад, но тот, грязно ругаясь, вскочил на ноги и бросился к смертоносной каюте, которая оказалась рядом. Женщины бросились за ним. Общим комом тел они ввалились в каюту, Баринов, продолжая перечислять всех родственников, схватил руками кресло и, словно играясь, выдернул его из основания палубы. Со страшной силой он ударил креслом о переборку, выскочил на палубу и швырнул аппарат в надвигающийся водяной вал. Удар стихии вернул доктора в помещение и задраил за Бариновым двери.
В полутёмной каюте сидели на полу абсолютно мокрые Зарецкая, Рудина, Гала и Маша, и лежал совершенно обессиленный Баринов.
— Я люблю тебя, Андрюша, — неожиданно произнесла Гала и впилась в губы Андрея Андреевича Баринова поцелуем звезды.
— Альфонс курортный, — поджала губы Рудина и отвернулась от чужого счастья.
* * *
— Докладывайте, — сурово нахмурился командующий Черноморским российским флотом.
— Прошли Намибию, Анголу, Конго, Габон, — докладывал офицер, — в районе Экваториальной Гвинеи попали в сильный шторм.
— Знаю, знаю, — поторопил офицера адмирал, — связь восстановили?
Офицер замялся, но всё же рискнул доложить: — Извините, товарищ адмирал, работаем в этом направлении. Есть подозрение, что на судне авария. Очевидно, вышли из строя энергоблоки.
— А резервные? — вскинул брови адмирал. — Что подводники? Далеко от них?
— Подойти не могут. Сложная обстановка, — доложил офицер, — штормит.
— Что по погоде? — коротко спросил адмирал.
— Ничего хорошего на ближайшую неделю, — осторожно доложил офицер.
— Пробуйте, пробуйте! — отдал приказ адмирал. — Ищите возможности! Свяжись с космическими войсками — пусть включают свои гляделки! В случае чего — снимайте людей с судна! Люди важнее железа.
— Слушаюсь, товарищ адмирал, — вытянулся офицер и закрыл папку с докладом.
* * *
Портреты китайских руководителей полоскались на ветру, как паруса, а вся команда отчаянно боролась с многочисленными штормовыми сюрпризами.
Гузь и часть матросов латали пластырем течи в трюмах, Луценко с помощью мата, Саши Корня и его паяльника пытался восстановить энергоблок, Нечитайло с помощью старых проверенных средств, следил по карте, куда сносит безжизненную махину.
— В Атлантику уносит, — доложил он Кожанову.
— Эх, — снял мокрую насквозь фуражку капитан, — видно чудес не бывает. «Не по Сеньке шапка». Не успеем мы в Одессу…
— Тут, куда бы ещё не успеть, — вздохнул Нечитайло, — жаль будет…
— Себя жалеешь? — удивился Кожанов.
— Да при чём здесь я! — сломал карандаш Нечитайло. — Бутылка наша так и пойдёт ко дну полной? Что, так и не откупорим напоследок?
— Напоследок, — горько улыбнулся капитан и достал из шкафчика заветный сосуд.
В этот момент краем глаза он увидел, что по гребню огромной волны скользнули знакомые узкие лодки!
— Чукчи, — прошептал Кожанов, и скупая мужская слеза выкатилась из его глаза.
— И где они взялись, — проворчал Нечитайло с сожалением глядя на то, как капитан ставит бутылку на её законное место в шкафчике.
* * *
— Докладывайте, — сурово нахмурился командующий Черноморским российским флотом.
— Связь восстановлена! — радостно докладывал офицер, — Энергоблоки работают, корабль вышел из полосы шторма!
— Знаю, знаю, — поторопил офицера адмирал, — подводники помогли?
Офицер замялся, но всё же рискнул доложить: — Извините, товарищ адмирал, обошлись чукчами. Родственники Каяковых подоспели.
