Гец. Нет, Зикинген, вы должны уехать. Ваши великие замыслы могут погибнуть в зародыше, если вы не вовремя захотите стать врагом государства. И мне вы принесете гораздо больше пользы, если будете казаться нейтральным. Император любит вас. Худшее, что со мной может случиться, это — плен. Тогда вы замолвите за меня слово и вызволите из беды, в которую несвоевременная помощь могла бы ввергнуть нас обоих. Ведь что бы получилось? Сейчас идет поход против меня. Если они узнают, что и ты здесь, они пошлют большой отряд, и нам от этого лучше не будет. Источник всего — император, и я бы уже погиб невозвратно, если б внушить мужество было так же легко, как собрать отряд.
Зикинген. Все-таки я могу тайно прислать вам человек двадцать рейтаров.
Гец. Хорошо. Я уже отправил Георга к Зельбицу и разослал слуг по соседям. Милый зять мой, когда люди мои соберутся, это будет такой отрядец, какой немногие князья видели.
Зикинген. Вас будет мало против множества врагов.
Гец. На стадо овец и одного волка хватит с избытком.
Зикинген. А если у них будет хороший пастух?
Гец. Не беспокойся. Это — сплошь наемники. И потом, лучший рыцарь ничего не может сделать, если он не господин своих поступков. Так и со мною случилось однажды, когда я договорился с пфальцграфом пойти против Конрада Шотта. Тут он и прислал мне бумажку из канцелярии, как я должен выступить и как вести себя; тогда я бросил бумажку советникам обратно и заявил, что не умею по ней действовать; ведь я не знаю, что мне встретится — в бумажке этого не написано, так лучше я сам погляжу во все глаза да и разберусь, что мне делать.
Зикинген. Желаю успеха, брат! Я тотчас еду и пришлю тебе то, что успею собрать наспех.
Гец. Зайди-ка еще к женщинам, я оставил их вместе. Я хотел бы, чтоб ты получил ее согласие до отъезда. Потом пришли мне рейтаров и тайно приезжай за Марией, — боюсь, что замок мой скоро перестанет быть надежным приютом для женщин.
Зикинген. Будем надеяться на лучшее.
БАМБЕРГ. КОМНАТА АДЕЛЬГЕЙДЫ
Адельгейда. Франц.
Адельгейда. Итак, оба отряда уже выступили?
Франц. Да, и господин мой имеет счастье сражаться против врагов ваших. Я хотел отправиться с ним, как ни охотно я ехал к вам. Теперь я снова еду к нему, чтобы поскорей вернуться с радостной вестью. Мой господин разрешил мне это.
Адельгейда. Как он поживает?
Франц. Он бодр. Он приказал мне облобызать вашу руку.
Адельгейда. На!.. Губы твои жарки.
Франц (про себя, указывая на грудь). Здесь еще жарче! (Вслух.) Госпожа моя, слуги ваши — счастливейшие люди под солнцем.
Адельгейда. Кто ведет отряд против Берлихингена?
Франц. Фон Сирау. Прощайте, прекрасная госпожа моя! Я еду снова. Не забывайте меня.
Адельгейда. Ты должен что-нибудь поесть, выпить и отдохнуть.
Франц. Зачем? Ведь я вас видел! Я не устал и не голоден.
Адельгейда. Я знаю твою преданность.
Франц. Ах, госпожа моя!
Адельгейда. Ты не выдержишь, успокойся, скушай что-нибудь.
Франц. Бедного юношу питает ваша заботливость! (Уходит.)
Адельгейда. У него слезы на глазах. Я люблю его всем сердцем. Так искренне и горячо еще никто не был мне предан. (Уходит.)
Гец. Георг.
Георг. Он сам хочет поговорить с вами. Я его не знаю. Он — статный мужчина с черными, огненными глазами.
Гец. Приведи его.
Входит Лерзе.
Здравствуйте! Какие вести вы несете?
Лерзе. Я принес лишь самого себя, это немного, но всего себя целиком я предлагаю вам.
Гец. Добро пожаловать, вдвойне добро пожаловать, храбрый муж, да еще в такое время, когда я не надеялся заполучить новых друзей, а скорей боялся потерять старых. Как ваше имя?
Лерзе. Франц Лерзе.
Гец. Благодарю вас, Франц, что вы познакомили меня с храбрым человеком.
Лерзе. Я уже однажды познакомил вас с собою, но только тогда вы не благодарили меня.
Гец. Я вас не помню.
Лерзе. Это меня огорчает. Но ведь вы помните еще, как по воле пфальцграфа вы сражались против Конрада Шотта и в ночь на масленицу собирались ехать в Гасфурт?
Гец. Ну конечно, помню.
Лерзе. Вы помните, как по дороге в одной деревне вам повстречалось двадцать пять рейтаров?
Гец. Верно. Мне сначала показалось, что их двенадцать, я разделил свой отряд надвое — нас было шестнадцать — и остался у деревни за сараями в надежде, что они проедут мимо. Тогда я бы ударил им в тыл, как было условлено с другим отрядом.
Лерзе. Но мы заметили вас и поднялись на холм возле деревни. Вы проехали мимо и остановились внизу. Когда мы увидели, что вы не хотите подняться, мы ринулись вниз.
Гец. Тут только я увидел, что попал из огня да в полымя. Двадцать пять против восьми! Это не шутки! Эргард Труксес заколол моего латника. За это я сбросил с коня его самого. Если бы все они дрались так, как он и еще один латник, то мне и моей маленькой дружине пришлось бы плохо.
Лерзе. Латник, о котором вы говорите…
Гец. Он был храбрее всех, кого я видел. Он здорово поприжал меня. А когда я думал, что уже совсем от него отделался, он снова очутился передо мной и яростно на меня набросился. Он прорубил мне рукав панциря и слегка поранил руку.
Лерзе. Вы ему простили?
Гец. Он понравился мне — лучше нельзя.
Лерзе. Ну, тогда я надеюсь, что вы будете мною довольны, — образец моей работы я показал на вас самих.
Гец. Так это ты? Добро пожаловать, вдвойне добро пожаловать! Можешь ли ты похвалиться, Максимилиан, хоть одним таким слугою?
Лерзе. Меня удивляет, что вы раньше меня не узнали.
Гец. Да как мне могло прийти в голову, что тот, кто яростнее всех стремился меня одолеть, пришел теперь предложить мне свои услуги?
Лерзе. Вот в том-то и дело, господин мой! Я с юности служил рейтаром и скрестил оружие не с одним рыцарем. Когда мы ударили на вас, я обрадовался. До того я знал лишь ваше имя, тогда я узнал вас лично. Вы знаете, я тогда не устоял. Вы видели, что это было не от страха, — ведь я вернулся. Словом, я узнал вас и с того часа решил вам служить.
Гец. На какое время вы хотите у меня остаться?
Лерзе. На год, но без платы.
Гец. Нет, вам должно платить, как всякому другому, и еще сверх того, как человеку, который задал мне работу при Ремлине.
Входит Георг.
Георг. Ганс фон Зельбиц шлет вам привет. Завтра он будет здесь с пятьюдесятью рейтарами.
Гец. Отлично!
Георг. Возле Кохера спускается имперский отряд, наверное, для наблюдения за вами.
Гец. Сколько их?
Георг. Человек пятьдесят.
Гец. Только-то! Идем, Лерзе, — мы их изрубим! Пусть к приезду Зельбица часть работы уже будет выполнена.
Лерзе. Это будет наш ранний урожай.
Гец. На коней.
Уходят.
Два имперских латника встречаются.
Первый. Ты что здесь делаешь?
Второй. Я уволился по нужде. От вчерашнего переполоха у меня так живот схватило, что каждый миг должен с лошади слезать.
Первый. Разве отряд здесь поблизости?
Второй. В лесу — на добрый час пути отсюда.
Первый. Как же тебя сюда занесло?
Второй. Ты уж, пожалуйста, меня не выдавай. Я хочу пробраться в ближайшую деревню, чтоб посмотреть, не помогут ли моей беде горячие припарки. А ты откуда?
Первый. Из ближней деревни. Ездил за хлебом и вином для нашего офицера.
Второй. Так! Он себя ублажает у нас под носом, а мы — постись! Хороший пример!
Первый. Ступай за мной, негодный!
Второй. Нашел дурака! Многие в отряде охотно попостились бы, чтоб очутиться на моем месте.
Первый. Слышишь — лошади?
Второй. Вот беда!
Первый. Я влезу на дерево.
Второй. Я спрячусь в камыше.
Гец, Лерзе, Георг — на конях.
Гец. Сюда, мимо пруда, затем налево в лес, так мы зайдем им в тыл.
Они проезжают.
Первый (слезает с дерева). Здесь не безопасно. Михель! Не откликается? Михель, они уехали! (Идет к болоту.) Михель! Ой-ой! Он утонул! Михель! Он меня не слышит — утонул! Сдох-таки, баба! Мы разбиты! Враги, всюду враги!
