Линк. В путь, рыцарь, в путь! Не время медлить. Враг силен, он близко.
Гец. Кто сжег Мильтенберг?
Мецлер. Если вы будете разводить церемонии, так вас научат, как не церемониться.
Коль. Подумайте о своей и нашей шкуре. В путь! В путь!
Гец (Мецлеру). Так ты мне грозишь? Ты, негодяй? Думаешь, я тебя испугаюсь, потому что кровь графа Гельфенштейна запеклась на твоей одежде?
Мецлер. Берлихинген!
Гец. Имя мое можно назвать, и дети мои не будут его стыдиться.
Мецлер. Трус! Княжий холоп!
Гец наносит ему удар по голове, тот падает, остальные бросаются между ними.
Коль. Вы взбесились! Враг прет со всех сторон, а вы ссоритесь.
Линк. В путь! В путь!
Шум сраженья.
Вейслинген. Рейтары.
Вейслинген. В погоню! В погоню! Они бегут. Пусть не остановят вас ни ночь, ни дождь! Я слышал — Гец среди них. Приложите все усилия, чтобы схватить его! Говорят — он тяжко ранен.
Рейтары уходят.
Только б ты попался мне! Это еще будет милость, если мы тайно в тюрьме казним тебя. Он угаснет в памяти людской, и ты вздохнешь свободно, безумное сердце. (Уходит.)
НОЧЬ В ГЛУХОМ ЛЕСУ. ЦЫГАНСКОЕ КОЧЕВЬЕ
Цыганка-мать у огня.
Мать. Залатай навес над ямой, дочка, сегодня дождь так и льет.
Входит мальчик.
Мальчик. Хомяк, мама! Вот! Две полевых мыши.
Мать. Обдеру их и сжарю тебе, и шапка из шкурок будет. Ты в крови?
Мальчик. Хомяк куснул.
Мать. Тащи сухих дров, чтоб огонь пылал, отец придет насквозь мокрый.
Еще цыганка, за спиной ребенок.
Первая цыганка. Много наклянчила?
Вторая цыганка. Нет, немного. Вся округа полна смуты — тут и за жизнь свою не ответишь. Две деревни огнем горят.
Первая цыганка. Так он от пожара — этот отсвет? Давно я на него смотрю! К огненным знамениям в небе все теперь привыкли.
Входит предводитель цыган с тремя товарищами.
Предводитель. Охотника дикого слышите?
Первый цыган. Сейчас он мчится над нами.
Предводитель. Как собаки лают! Вау! Вау!
Второй цыган. Бичи щелкают.
Третий цыган. Охотники кличут. Хола! хо!
Мать. Давайте чертову поклажу!
Предводитель. В мутной воде рыбки наловили. Крестьяне грабят, так нам и бог велел.
Вторая цыганка. Что у тебя, Вольф?
Вольф. Вот заяц, вот петух. Вертел. Кусок полотна. Три чумички и узда.
Шрикс. У меня шерстяная попона, пара сапог и огниво с трутом.
Мать. Все промокло, как пес, дай — высушу.
Предводитель. Чу, конь! Пойдите взгляните, кто там!
Гец на коне.
Гец. Слава богу, я вижу огонь. Это — цыгане. Мои раны кровоточат. Враги следом за мной. Боже правый! Страшный конец посылаешь ты мне!
Предводитель. Ты приходишь с миром?
Гец. Я молю вас о помощи. Раны истомили меня. Помогите мне сойти с коня.
Предводитель. Помочь ему! Благородный рыцарь по осанке и речи!
Вольф (тихо). Это — Гец фон Берлихинген.
Предводитель. Добро пожаловать! Все, что у нас есть, — ваше.
Гец. Благодарю вас.
Предводитель. Пойдемте в мой шатер.
Предводитель и Гец.
Предводитель. Позовите мать, пусть принесет кореньев, чтоб остановить кровь, и мазей.
Гец снимает доспех.
Вот мой праздничный кафтан.
Гец. Да наградит вас господь!
Мать перевязывает его.
Предводитель. Я от всего сердца рад видеть вас у себя.
Гец. Вы меня знаете?
Предводитель. Кто же вас не знает? Гец, мы отдадим за вас жизнь и кровь нашу.
Входит Шрикс.
Шрикс. Лесом идут рейтары. Это — союзники.
Предводитель. Ваши преследователи! Им вас не видать! Вперед, Шрикс! Зови других! Мы знаем все лазейки лучше, чем они, мы перебьем их раньше, чем они нас разыщут.
Гец (один). О император! Император! Разбойники охраняют детей твоих.
Слышна частая стрельба.
Эти дикари — люди верные, хотя на вид и страшны.
Входит цыганка.
Цыганка. Спасайтесь! Враги одолевают!
Гец. Где мой конь?
Цыганка. Здесь рядом.
Гец (опоясывается мечом и садится в седло, не надевая лат). Пусть в последний раз почувствуют тяжесть руки моей. Я еще не совсем ослабел. (Уезжает.)
Цыганка. Он мчится к нашим.
Общее бегство.
Вольф. Прочь! Прочь! Все пропало! Наш предводитель убит, Гец — в плену!
Вопли женщин и общее бегство.
Адельгейда с письмом в руке.
Адельгейда. Он или я! Дерзкий! Угрожать мне! Мы предупредим тебя. Кто это крадется по зале?
Стук.
Кто там?
Франц (тихо). Откроите мне, госпожа моя.
Адельгейда. Франц! Он заслуживает того, чтобы я ему открыла. (Впускает его.)
Франц (бросается ей на шею). Милая госпожа моя!
Адельгейда. Бесстыдный! Что, если бы тебя кто-нибудь услышал?
Франц. О, все спит! Все!
Адельгейда. Зачем ты здесь?
Франц. Мне нет покоя. Угрозы моего господина, ваша судьба, мое сердце…
Адельгейда. Он был очень гневен при расставании?
Франц. Таким я его еще никогда не видел. «Она должна ехать в мои поместья, — сказал он, — она должна желать этого».
Адельгейда. И мы его послушаем?
Франц. Я ничего не знаю, госпожа моя!
Адельгейда. Глупый, обманутый мальчик, ты не видишь, к чему это клонится. Он знает, что я здесь в безопасности. Он давно уже замышляет лишить меня свободы. Он хочет заманить меня в свои владения. Там в его власти будет поступать со мной так, как внушит ему ненависть.
Франц. Этому не бывать!
Адельгейда. Тебе ли удержать его?
Франц. Этому не бывать!
Адельгейда. Я предвижу все муки мои. Он силой увезет меня из своего замка, он заточит меня в монастырь.
Франц. Смерть и ад!
Адельгейда. Ты спасешь меня?
Франц. Я пойду на все! На все!
Адельгейда (плача, обнимает его). Ах, Франц, если б мы спаслись!
Франц. Он должен пасть, я растопчу его!
Адельгейда. Бешенства не надо! Ты получишь письмо к нему, полное покорности, о том, что я подчиняюсь. А из этого флакона влей ему в питье.
Франц. Дайте! Вы будете свободны!
Адельгейда. Свободна! Тогда ты не будешь красться ко мне дрожа, и я уже не скажу тебе испуганно: «Пора, Франц, наступает утро».
Елизавета. Лерзе.
Лерзе. Да облегчит господь страдания ваши, госпожа моя. Мария здесь.
Елизавета. Слава богу! Лерзе, мы погрузились в пучину ужаснейших бед. Все случилось так, как я предчувствовала! Схвачен, как бунтовщик, как злодей, брошен в глубочайшее подземелье.
Лерзе. Я знаю все.
Елизавета. Ничего, ничего ты не знаешь. Несчастье слишком велико! Его старость, его раны, изнурительная лихорадка и всего более сумрак души — все это убьет его.
Лерзе. Также и то, что этот Вейслинген назначен комиссаром.
Елизавета. Вейслинген?
Лерзе. Начались неслыханные казни. Мецлер сожжен живым, колесуют, колют, обезглавливают, четвертуют сотнями. Вся страна кругом обращена в бойню, где мясо человеческое дешево.
Елизавета. Вейслинген — комиссар! О, боже! Луч надежды! Пусть Мария поедет к нему — ей он ни в чем не сможет отказать. У него все-таки нежное сердце, и когда он увидит ту, которую так любил и которая теперь так из-за него страдает… Где она?
Лерзе. Еще в гостинице.
Елизавета. Веди меня к ней. Она должна ехать сейчас же! Я боюсь самого худшего.
Вейслинген.
Вейслинген. Я так болен, так слаб. Все кости мои иссохли. Изнуряющая лихорадка высосала из них мозг. Ни отдыха, ни покоя — ни днем, ни ночью. И в полузабытьи отравляющие сны. Прошлую ночь я встретил в лесу Геца. Он обнажил меч и бросил мне вызов. Я схватился за оружие — рука не повиновалась мне. Он вложил меч в ножны, презрительно взглянул на меня и прошел мимо. Он в плену, а я дрожу перед ним! Жалкий человек! Словом твоим он осужден на смерть, а ты дрожишь перед сновидением, как злодей! И неужели он должен умереть? Гец! Гец! Мы, люди, действуем не сами, — мы отданы во власть злым духам. Это их адская злоба ведет нас к погибели. (Садится.) Изнемогаю! Изнемогаю! Отчего ногти мои так сини? Ледяной, едкий пот обессиливает все мои члены. Все кружится у меня перед глазами. Если б я мог уснуть! Ах!
