Стихотворения - Конрад Цельтис

Что же, Плутон, столько раз поношенье ты терпишь от римлян?

Иль италийцам теперь мертвый твой нравится край?

Есть у монеты богиня, которую боги на небе,

Как и монету, прибрать жаждут к рукам поскорей.

Днесь почему я, Вакх, ушел бы из края германцев:

Эту причину узнай в этих немногих строках.

Некогда чистым я был, никаким не окрашенный средством,

Жаром священным своим Феб мне давал созревать.

Вот почему я когда-то давал утешение в жизни,

Ныне рождаю одни распри, убийства, войну.

Выпитый прежде, пиры наполнял я ученою речью,

О десятине теперь и о разврате твержу.

Выпитый прежде, дарил я забавы на радости сердцу,

¹⁰ Я изрыгаю теперь только лишь ярость и брань.

Выпитый прежде, дарил я радости брачного ложа,

Выпитый ныне, несу лишь нескончаемый блуд.

Выпитый прежде, дарил я силы и радости жилам,

Ныне у пьющих вконец я расслабляю тела.

Выпитый прежде, дарил мудрецам опьяненным искусства,

Глупостью ныне одной я заливаю сердца.

Так, я решил, что мне лучше покинуть подобную землю,

Чтобы причиной не быть столь многочисленных зол.

Волей своею Церера, исполнена щедрости, древле

Страждущим людям несла дар я годичный хлебов.

Но, возгордившись, ко мне небреженье явил земледелец,

Кто расточительным стал от изобилья даров.

Я и решила, коль труд не приложат, меня сохраняя,

Полбы им дать, чтобы все их изобилье ушло.

Что лишь Италии земли заботят Германию ныне,

Чтобы набраться от них папских законов и прав?

Пусть же италик скорей переселится в наши пределы,

Ибо наш кесарь один правит правами у нас.

Власть над империей отпрыск у нас похитил германский,

Муз же похитить у нас не суждено никому;

Разве тому, кто уста погрузил в Фаэтоновы воды

Иль окропили кого берега оба морских.

Скажешь немного спустя, если это позволит Юпитер,

Что и германцам дано Лация Муз превзойти.

Если бы кто захотел докопаться до верной причины,

Дикие битвы почто любит германец всегда:

Так как и скот и хозяин питаются общей едою,

Значит и тот и другой дикие любят бои.

Отпрыск саксонский едва лишь на свет появляется ясный

И роженица лежит, освободившись едва, —

Новорожденному тотчас готовят хмельное застолье,

Так получает дитя пьянства надежный залог.

Речь италиец ведет, что германцы погрязли в глупейшем

Пьянстве и чувства свои начисто губят вином.

Я бы сказал, италиец, что, к мальчикам страстью охвачен,

Ты о природе забыл и о законах благих.

Кто же несносней из нас, ты скажи, я прошу, италиец,

Пусть мы у Вакха в плену, ты — у преступной любви;

Пусть буду ждать, — беззаботен, — я радостей жизни грядущей,

Ну а тебя, негодяй, жаждет живого костер.

Всякий, кто хочет прослыть меж германцами видным и важным,

В доме своем на стенах праздные пишут слова.

Если ты хочешь узнать, каковы изречения эти,

В песне короткой тебе я пояснения дам.

Этот себя до конца поручает подружке любезной,

Хилые знаки души изображая своей.

Тот бесконечно вздыхает о лике, не виденном долго,

И о глазах госпожи, чувств перед ними лишась.

Что его Цинтия свет затмевает лучистого Феба

¹⁰ Этот твердит и что звезд ясных превыше она.

Тот говорит, что отказ получил незаслуженно вовсе,

Если другой предпочтен, более милый, ему.

Этот лихую судьбину свою орошает слезами,

Что на моленья его зависть медленья творит.

Сетует этот, что он протянул ленивое время

И что в его парусах Нота попутного нет.

Жалуясь, стонет другой, что обманчивы радости ночи

И к злоключеньям своим всех призывает богов.

Тот, опечален, слова повторяет последние милой,

²⁰ Тот от свидания с ней радостей жаждет себе.

Этот скорбит о себе, пронзенном Венериным луком,

Что Купидона-божка стрелы ему выносить.

Этот твердит, что постылая жизнь лишь надеждой влачится

И что в смятенье душа страхом сомнений полна.

Тот говорит, что все ночи и дни пропадают напрасно

Чтобы своей госпожи сделаться мог он рабом.

Но уж для вас-то в ответ я свою поговорку открою:

Мало отчизна еще нам чемерицы дала.

Землями кто и морями ты равною властию правишь,

Марк, правосудием щит ты для народов твоих.

Мощь германцев когда необорные силы подъемлет,