Изведав мучения жажды, я вырыл колодец, чтобы из него могли черпать другие.
Э. Сетон-Томпcон
"Кажется почти волшебством, с какой легкостью пастух-туркмен отыскивает в пустыне своего верблюда, давно не приходившего на водопой и ушедшего за десятки километров от колодца" - так писал один путешественник, изучавший природу и хозяйство в пустыне Каракум. Он был еще более поражен, когда убедился, что туркмен, недавно принятый на работу проводником экспедиции, через несколько дней пути уже знал следы каждого из 27 верблюдов каравана и безошибочно по ним угадывал, какой из этих 27 отбился на пастьбе или отправился искать воду. "Для того чтобы оценить наблюдательность и зрительную память этого человека, нужно учитывать,- писал путешественник,- что след на сухом песке имеет весьма неясные очертания".
Другой путешественник, изучавший пушной промысел на северо-востоке Сибири, с удивлением отметил в своем отчете, что опытные охотники эвенки и якуты по следам лисицы на снегу устанавливают не только ее пол, но и окраску, по каким-то хорошо им известным признакам различая нарыск дорогой черно-бурой лисы и обыкновенной - красной. Неопытному человеку таким же "волшебством" может показаться искусство русских охотников в выслеживании лесной куницы, проложившей путь по ветвям деревьев высоко над землей, и многие иные приемы следопытства, которыми в совершенстве владеют оленеводы тундры, таежные охотники, степные чабаны и другие люди, чья жизнь и труд неразрывно связаны с природой. Остроте их глаза, наблюдательности, точности зрительной памяти могут позавидовать многие жители городов. Вспомните, как "умел видеть" в тайге Дерсу Узала - проводник
В. К. Арсеньева, известного исследователя советского Приморья. Опытному географу и натуралисту часто приходилось слышать упреки Дерсу, поражавшегося недостаточной наблюдательности своего начальника: "Глаза у тебя есть, а посмотри - нету ..." Верно, очень верно! Редко кто из нас умеет смотреть и видеть так, как таежный следопыт Дерсу или туркмен - верблюжий пастух.
История изучения природы нашей страны показывает, что лучшие наши ученые еще со времени первых академических экспедиций XVIII века постоянно обращались к богатому народному опыту, в том числе и к замечательным знаниям промысловых охотников-следопытов. Академики Степан Крашенинников и Иван Лепехин, профессор К- Ф. Рулье и его ученик Н. А. Северцов, академик А. Ф. Миддендорф и знаменитые путешественники Г. С. Карелин, Н. М. Пржевальский, зоологи-охотоведы Л. П. Сабанеев, А. А. Силантьев и многие, многие другие широко и умело пользовались расспросными сведениями. Так знания, накопленные народом, простыми трудовыми людьми, становились достоянием науки. Однако само следопытство, те приемы, с помощью которых простые люди раскрывают многие "тайны" природы, оставались вне поля зрения ученых. Поэтому до последних лет в литературе почти не было описаний следов животных и техники следопытства. Следопытство стало широко применяться, когда перед советскими зоологами была поставлена задача содействовать освоению и преобразованию природных богатств страны путем глубокого и планомерного изучения биологии ценных промысловых зверей, важнейших вредителей сельского хозяйства и переносчиков болезней. Так, научным работникам государственных заповедников, имеющим дело с тщательно охраняемыми животными - соболем, лосем, выдрой, северным оленем, пришлось широко применить "тропление", то есть изучение следов животного, оставленных за каждые сутки. Пользуясь этим "бескровным методом" исследования, они получили материалы для превосходных биологических монографий. Сейчас стало очевидным, что ни одно серьезное исследование жизни наземных зверей, птиц и отчасти пресмыкающихся не может быть успешным без применения следопытства. Большинство млекопитающих очень осторожны и скрытны - непосредственные наблюдения за ними трудны, а в некоторых случаях просто невозможны. Но следы их деятельности при умелом, систематическом изучении дают возможность легко и быстро выяснять видовой состав наиболее важных групп (хищных, насекомоядных, грызунов, копытных), их географическое распределение, численность, многие особенности повадок и т. д. Каждая лента следов зверька на снегу или бегающей наземной птицы - это очень совершенное, точно запротоколированное описание их жизни за определенный отрезок времени. Необходимо научиться читать эту "запись" и переносить ее на страницы полевого дневника, шаг за шагом восстанавливая по отдельным штрихам всю цепь запечатленных следом событий.
Направляя внимание читателя на изучение многих "мелочей" в жизни природы, "Спутник следопыта" дает ключ к решению вопросов, ежеминутно возникающих в практической работе каждого юного натуралиста и любителя природы. В этом специальная цель, которой служит настоящая книга. Вместе с тем "Спутник следопыта" может быть полезен и в ином отношении. Следопытство, основанное на постоянном упражнении внимания и зоркости, приучает хорошо видеть и правильно делать выводы; оно увлекательно и наполняет разнообразными впечатлениями зимние, летние, осенние и весенние экскурсии и туристские походы. Сделаться наблюдательным за один день невозможно. Хорошо с детских лет развивать и упражнять это ценное качество. Для таких упражнений экскурсии незаменимы. У нас все меньше остается людей, которые охотно присоединяются к почти забытому высказыванию Д. В. Веневитинова:
Нет! Это труд несовершимый!
Природы книга не про нас:
Ее листы необразимы
И мелок шрифт для наших глаз….
Для тех, кто не боится этого «мелкого шрифта», «Спутник следопыта» послужит своего рода азбукой; ода дает первые уроки чтения сравнительно не многих «фраз» и «строчек» в грандиозной книге природы.
Густой зеленый ельник у дороги, Глубокие пушистые снега. В них шел олень, могучий, тонконогий, К спине откинув тяжкие рога. Вот след его. Здесь натоптал тропинок, Здесь елку гнул и белым зубом скреб - И много хвойных крестиков, остинок Осыпалось с макушки на сугроб ...
И. Бунин
В зимнюю пору, когда снежный ковер оденет землю, неопытному взору пустынными, безжизненными покажутся и белые бескрайние поля, и неподвижно застывший, покрытый инеем лес. Можно проехать много километров по снежным дорогам в однообразной, печальной степи и не увидеть живого существа. Можно целый день проходить по лесу среди елей, опустивших ветви под тяжелыми снежными шапками, но не услышать ни звука. Разве только черный ворон пролетит высоко над вершинами, протяжно прокаркает два-три раза "кро-крук, кро-крук ...", или застрекочет вдали сорока ... Но зато в эту пору каждый шаг птиц и зверей виден на чистой поверхности снега и опытный глаз может читать на ней целые повести из зимней жизни пернатых и четвероногих обитателей полей и леса.
