Н. Тарасов - Море живёт

Колонии тропических кораллов при отливе

Большие колонии кораллов образуются из одного полипа путем почкования. Это называется бесполым или ростовым размножением. Почки — зачатки новых полипов — появляются на боках первого взрослого полипа — родоначальника колонии. При таком способе почкования полип-родоначальник оказывается на верхушке постепенно образующегося деревца. В других случаях наверху колонии оказывается самый молодой полип, отпочковавшийся от нижележащего. Третий путь почкования не имеет определенного направления роста, колония растет более или менее равномерно во все стороны, приобретая округлые очертания. Так происходит почкование у обычно встречающегося на внешней стороне коралловых построек коралла поритес. Наконец, бывает и так, что деление полипов происходит не до конца, они как бы раскалываются, поверхность колонии становится тогда изборожденной извилинами, напоминающими извилины поверхности головного мозга; отсюда и название такого коралла — «мозговик».Размеры «взрослых» колоний колеблются от нескольких десятков сантиметров до нескольких метров в поперечнике или даже в высоту («деревья» мадрепоровых кораллов достигают 5 метров в высоту).В начале главы говорилось, что создание коралловых построек дело не только, а порой и не столько самих кораллов, сколько других отлагающих известь животных и растений.На тропических мелководьях животные и растения при ускоренном там обмене веществ выделяют для построения своих оболочек, скелетов, домиков, раковин гораздо больше извести, чем в высоких широтах или в холодной мрачной воде больших глубин.Нам еще неизвестна степень участия бактерий, выделяющих извлеченную ими из морской воды известь в строительстве коралловых островов, мелей и рифов, но такое участие несомненно. Твердо установлено образование бактериями зернышек и кристалликов извести, составляющих значительную часть «кораллового песка», а в некоторых местах океана играющих в образовании этого песка основную роль.Очень важны как морские строители некоторые водоросли с известковым скелетом; такова, прежде всего, зеленая известковая водоросль — галимеда; пластинки ее остаются не пропитанными известью в сочленениях и потому сохраняют подвижность в волнующейся воде. Галимеда селится главным образом на камнях, реже — на полипняках, иногда мертвых; бывает так, что сама галимеда почти без участия других растений и животных создает «коралловые» рифы там, где нет кораллов.Красная известковая водоросль — кораллина, встречающаяся и на берегах нашей родины, не боится, как и галимеда, прибоя, под ударами которого послушно изгибаются тоненькие четки ее стебельков. Кораллина часто живет и на коралловых колониях и среди них, но не очень глубоко. Кораллине нужен солнечный свет, хотя она может довольствоваться меньшим его количеством, чем галимеда.Иначе приспосабливается к неспокойной воде другая красная известковая водоросль — литотамний. В местах, где наносят свои сокрушающие удары буруны, литотамний приобретает вид сплошной довольно гладкой розовой, красной или фиолетовой корки с отдельными округлыми бугорками — утолщениями. Эта корка имеет огромное значение для закрепления коралловых построек, будучи чрезвычайно прочной штукатуркой. Корковый литотамний затягивает, заделывает все мелкие щели и трещины в полипняке. Разрастаясь, корковый литотамний может очутиться над полипами и задушить их.В спокойной воде, где волнение бывает редко и только слабым, в укромных местах между полипняками и на некоторой глубине литотамний выглядит по-иному. Как некоторые кораллы, он ветвист и образует иногда большие, хоть и невысокие густые кусты.Даже в теплых водах, где живут десятки видов кораллов-строителей, литотамний оказывается неотъемлемой частью большинства коралловых сооружений. Не только большая часть кораллового песка Бермудских островов (лежащих уже вне тропиков), но и «коралловые» отмели Красного моря и даже пробуренный исследователями на 300 с лишком метров в глубь его известковой толщи подробно изученный атолл Фунафути и рифы Чагос — оказываются при подробном рассмотрении состоящими, прежде всего, из литотамния и других известковых водорослей.Каменоломни вблизи Джирдженти в Сицилии разрабатывают известняковый камень, образовавшийся из литотамния в прошлые геологические эпохи.В тропиках, где вода прозрачна, а лучи солнца падают на воду почти отвесно, водоросли живут на значительно большей глубине, чем в высоких широтах. Считают, что глубина, на которой еще могут развиваться известковые красные водоросли, составляет в тропиках около 150 метров, а кораллы-строители проявляют себя в тех же водах на глубинах не более 50 метров. Это прямое последствие симбиоза коралловых полипов с неизбежными их спутниками, никогда их не покидающими, зооксантеллами, нуждающимися в свете более ярком, чем красные водоросли.Одноклеточные животные с известковой раковинкой — фораминиферы обитают как на морском дне среди кораллов, галимед, литотамния, кораллин и других созидателей и обитателей коралловых построек, так и в толще воды. Умирая и падая на дно, они входят в состав так называемого фораминиферового или глобигеринового* ила. Неправильные ветвящиеся домики донных фораминифер, наряду с изящными кружевными скорлупками фораминифер планктонных или глобигерин, также участвуют в строительстве коралловых сооружений.

* Глобигерины — ряд видов фораминифер, ведущих планктонное существование.

Невозможно даже перечислить все остальные виды разнообразных животных, в той или иной мере участвующих своими известковыми оболочками и скелетами в накоплении вещества коралловой постройки. Это и раковины различных двустворчатых и брюхоногих моллюсков, включая гигантскую тридакну — «ловушку смерти» и ее более мелких, но зато и более многочисленных родичей, панцыри морских ежей, известковые скелетные частицы морских звезд, лилий, голотурий (морских кубышек или огурцов, к ним принадлежит и прославленный китайцами съедобный трепанг), ячеистые, пористые остовы колоний особых червеобразных животных — мшанок.Когда-то, в давние времена истории нашей Земли, мшанки сами создавали мощные сооружения, иногда не уступавшие по размерам нынешним коралловым постройкам. Недалеко от Керчи вздымается из прибрежной воды «Пятиногая скала». Эта скала, величиной с трехэтажный дом, образована сплошь мшанкой-мембранипорой. Мембранипоры и теперь живут в Керченском проливе, но их колонии измеряются уже сантиметрами, а не метрами и десятками метров, как в былые времена.Говоря об организмах — участниках кораллового строительства, нельзя не упомянуть еще скелеты и иглы кремневых и известковых губок, остатки панцырей крабов, скелеты рыб, таблички и целые домики морских жолудей. Все эти остатки, вместе взятые, служат своего рода «наполнителем» или «балластом», который либо цементируется коркой известковой водоросли, либо оседает в расщелинах и отверстиях между глыбами полипняка.Особо надо сказать о червевидном моллюске верметусе, который образует обширные поселения в тихих бухтах Средиземного моря и во множестве встречается на некоторых коралловых постройках тропиков, и о многощетинковых червях — серпулидах, живущих в извитых или почти прямых известковых трубках. Серпулиды прирастают к разным твердым предметам, высовывая, когда нет опасности, из такой трубки пышный венчик длинных разноцветных щупалец. Селятся они обычно также массами. В некоторых местах, например на Бермудских островах, серпулиды образуют миниатюрные подобия (своего рода модели, метров до 30 в поперечнике) настоящих коралловых атоллов.Но не только организмы-строители живут в коралловых сооружениях и на их поверхности. Немало там и таких жильцов, которые деятельно разрушают свое жилье. Уже упоминалось о рыбах, питающихся полипами и заодно крошащих известковую массу полипняка.Множество сверлящих водорослей и губок, двустворчатых моллюсков-камнеточцев, тридакн, сверлящих морских ежей глубоко проникает в живые и мертвые полипняки, в кусты литотамния, ослабляя их прочность, прокладывая в них ходы, затем часто используемые неспособными сверлить животными, прежде всего голотуриями, червями и рыбами, которые стремятся укрыться.Установлено, что в настоящее время коралловые постройки у островов Самоа в Тихом океане разрушаются вчетверо быстрее, чем успевают восстанавливаться. Работу, начатую организмами-разрушителями, доканчивают волны прибоя.Не бесследно исчезают разрушенные строения кораллов; в конце концов, они превращаются в коралловый песок, пройдя до этого промежуточные ступени «мертвого полипняка», «обломков коралла», «мелкобитого коралла». Тут трудятся не одни волны. Сверлящие водоросли, губки и другие животные селятся ведь не только в живых, но и в мертвых полипняках и литотамнии, продолжают свою работу и над коралловыми обломками, хотя нередко сами погибают при окончательном разрушении этих обломков.Последняя ступень разрушения коралловых построек — коралловый песок — также образуется не без участия животных. Так, голотурии в поисках питательных частиц пропускают через свои кишечники мелкие частицы извести, измельчая их при этом, делая их действительно похожими на песок.Неисчерпаемо богатство кораллового мира. Слово «мир» может показаться преувеличением для тех, кто не имел случая вглядываться в жизнь коралловых отмелей через борт или через специальное стеклянное дно лодки, не бродил в часы большого отлива среди глыб и кустов кораллов, заглядывая во все закоулки, не спускался, наконец, в водолазном костюме на дно.Горчично-желтые и винно-красные веера кораллов горгонарий, мясистые лапчатые ветви одних и пропорциональные красиво ветвящиеся кусты других альционарий, морские анемоны самых различных оттенков от темнозеленого до светлорозового, то одноцветные, то пестрые, начиная от нескольких сантиметров до полуметра и более величиной.. Колонии кораллов-мадрепор, то пористые, то трубчатые, то напоминающие головной мозг гигантских размеров (коралл-мозговик) коричневого, фиолетового, розового, белого цвета. Тёмнокрасные трубки трубчатого коралла, местами соединенные поперечными пластинками на манер органных труб (отсюда другое его название — органный коралл); на самом верху тёмнокрасный цвет колоний маскируется изумрудно-зеленой окраской живых полипов.Живые полипняки украшаются множеством полипов, то в виде звездочек различного цвета у разных видов кораллов, то в виде причудливых лепестков с длинными, отходящими от этих лепестков щупальцами. Иногда полипняк кажется покрытым бархатом, на живом ворсе которого едва заметны крошечные отростки — щупальцы.Морские звезды всех расцветок, размеров, рисунков, то правильные пятилучевые, то многолучевые, напоминающие солнце, разнообразные голотурии, порою метровой величины, и морские ежи медленно ползают по дну, пользуясь для этого особыми прозрачными или белыми ножками-присосками. Отдельные экземпляры крупных видов голотурий могут достигать 3 метров длины. Среди ежей попадается еж диадема с мощными, длинными иглами, которыми он угрожающе ворочает во все стороны; уколы этих игл опасны. В некоторых голотуриях обитает увертливая рыбка — амфиприон, это один из самых интересных случаев симбиоза или взаимновыгодного сожительства.Змеехвостки, или офиуры (звездообразные иглокожие с подвижными, длинными, гибкими лучами) шевелятся на дне или окутывают своими лучами ветви и выступы полипняка, наполовину скрываясь за ними.Медленно ползают по дну различные брюхоногие моллюски в раковинах, напоминающих то блюдечко, то садовую улитку, часто увеличенную в десятки раз, то спирально извитое веретено, то маленький конус на большом цилиндре, то огромный «рог тритона».Нельзя забыть, раз увидев, таких брюхоногих, как причудливая «нога пеликана», «папскую митру», «епископскую митру», съедобного с плоской, продырявленной раковиной, моллюска «морское ухо», как бы фарфоровую, пятнистую ципрею. Более мелкие виды ципреи служили в Африке монетой под названием «каури». Если поднести к уху пустую раковину ципреи, — а они часто встречаются в наших домах, — то можно услышать «шум моря». Никакого «моря», конечно, там нет: просто раковина служит хорошим резонатором для всех окружающих звуков — даже для пульсации крови в ушах.Очень часто такие раковины движутся по дну не потому, что их таскают на себе их настоящие обладатели. Беспокойные мусорщики и хищники раки-отшельники торопятся занять всякую освободившуюся раковину и передвигают ее нередко много быстрее, чем ее первоначальный хозяин — улитка.На коралловом песке в промежутках между полипняком и на поверхности самих полипняков свободно лежат, прикрепляются особыми нитями — биссусом или прирастают одной из створок различные двустворчатые моллюски. Плоские веерообразно-ребристые, иногда еще и шиповатые, белые или разноцветные створки гребешков, раскрываясь, показывают по краям тела моллюска сотни крошечных изумрудных, рубиновых или сапфировых глазков. Гребешки в состоянии передвигаться на значительные пространства, с силой хлопая своими створками. Вода выбрасывается при этом из раковины гребешка настолько энергично, что гребешок «пролетает» в воде по ракетному способу, иначе называемому способом обратного толчка, расстояние в 10 — 20 раз больше, чем его собственная длина. Прыжок следует за прыжком, пока гребешок не утомится или не наткнется на какое-нибудь препятствие вроде нависшего над ним выступа или отвесной стенки полипняка.Здесь на коралловом песке находим большие гладкие, бороздчатые, одноцветные или пестрые раковины множества других моллюсков, вроде яркокрасного королевского спондилюса, черного и белого «молотков» и т, д. Жемчужницы, далеко не всегда содержащие жемчуг, но всегда доставляющие прекрасный переливчатый перламутр, встречаются там, причем они частенько прирастают к улиткам, совершенно подавляя их по мере своего роста. Великолепный перламутр дает и крупная улитка трохус. Ее перламутр светлее, радостнее для глаз. Радужны, причудливы, необычайно богаты красками переливы перламутра «морского уха» — быстроходной (метр в минуту) плоской улитки. «Ползет, как улитка», сказано теми, кто не видел живого «морского уха». Большая и массивная раковина улитки вест-индских коралловых рифов стромбуса ежегодно сотнями тысяч штук вывозится на фарфоровые заводы как составная часть фарфоровой массы.Черно-синие гладкие мидии и коричневые щетинистые модиолярии висят на своем прочном биссусе там, где слишком силен прибой. Шероховатые и волнисто изборожденные устрицы наглухо прирастают одной стороной к полипнякам или к другим раковинам.На поверхности полипняков лежат огромные тридакны. Из их раковин островитяне, жившие одно-два столетия назад еще в условиях каменного века, делали (там, где не было ни базальта, ни кремня) топоры, скребки, ножи.В расщелинах таятся каракатицы и осьминоги, ведущие ночной образ жизни, но не пропускающие близкой добычи и днем.Рыхлые, пористые, кое-где с большими отверстиями подушки, кубки, цилиндры, чаши различных губок то прикреплены к каким-нибудь выступам полипняков, то расположены на ровном дне. Их окраска по яркости и разнообразию не уступает кораллам.Колышатся течением растущие повсюду зеленые и красные водоросли, нитчатые, листовидные или сложно ветвящиеся, и большие кусты бурых водорослей, поддерживаемые в отвесном положении мелкими плавательными пузырьками.Различные крабы боком перебегают между укрытиями, иногда проплывая часть пути, прячутся под выступами и в углублениях.Полчища креветок, цветных или прозрачных, как стекло, но с переменчивыми по цвету и размерам крапинками, то парят и проносятся в зеленоватом сияющем полумраке, то, чуть шевеля длинными усами и едва опираясь на длинные тонкие ножки, словно чего-то выжидая, пританцовывают на одном месте на поверхности полипняка, либо, также танцуя, совершают переходы, пока не очутятся на краю полипняка и не начнут снова парить и носиться в водной толще.Усатые, колючие и вооруженные могучими клешнями омары днем прячутся в каких-то укромных и темных углах, а ночью выходят на охоту на поверхность коралловой постройки, часто на глубине менее метра, где их тогда и ловят.Коралловые заросли имеют своих своеобразных рыб. Они относятся к многим видам различного происхождения, но все имеют много общих особенностей: сильно сжатое с боков «высокое» тело, напоминающее ладонь, длинные, нередко причудливо изогнутые плавники, мощные зубы, часто срастающиеся вместе и служащие для откусывания и размельчения кораллов. Окраска таких рыб ярка, и во многих случаях ее усиливает металлический отблеск. Порой она сочетается с фантастическими очертаниями рыбы, напоминающими серп или полумесяц.У некоторых коралловых рыб рот превращается в своего рода мощный клюв или клещи, легко отгрызающие кусочки коралла или дробящие раковины моллюсков.Оригинальны закованные в сплошную угловатую костяную броню рыбы-кузовки, у них подвижны только губы, челюсти, глаза, хвост и плавники. Крупные хищные рыбы так и глотают и переваривают их целиком в броне. Люди жарят кузовка, также не извлекая его из брони. Словно зная себе цену, кузовки прячутся в самых недоступных расщелинах.Занятны «иглобрюхи», способные при испуге раздуваться в форме шара и усеянные торчащими во все стороны крепкими иглами. Если пойманный «иглобрюх» медлит раздуться, то достаточно пощекотать его брюхо пальцем.Мелкие акулы и скаты, а также многоцветные красавцы морские петухи с бронированной головой и пальцевидными грудными плавниками обычны среди кораллов. Вблизи коралловых построек часто попадаются крупные акулы, избегающие, впрочем, забираться в коралловые чащи.Наконец, в темных, но достаточно просторных расселинах прячутся и осьминоги, и опаснейший хищник из рыб — угреобразная мурена, от которой гибнет или становится калеками немало людей.Там, где посветлее и попросторнее, стремительно носится похожая на большую щуку, но гораздо более смелая и опасная барракуда.Разбив кусок полипняка и опустив обломки в таз с морской водой, можно увидеть, какое огромное количество голотурий, немертин, многощетинковых червей, разнообразных рачков скрывается во всех щелях. Все эти животные, лишенные укрытия, выставленные на дневной свет, начинают извиваться на дне или беспокойно плавать в поисках хоть временного убежища под опущенными в таз кусками коралла.На дневной свет попадают тогда и разрушители кораллов — сверлящие организмы, о которых уже упоминалось. Более мелкие виды тридакн, высверливающие для себя пустоты в живом полипняке, бывают в нем затем безвыходно замурованы — полипы, разрастаясь, закрывают отверстие, через которое тридакна сообщается с внешним миром. Отверстие зарастает не совсем, но до такой степени, что оттуда нельзя вытащить, не разломав коралловых сводов, узницу-тридакну. К тому же, она прочно прикована к стене своей тюрьмы биссусом. Есть один крабик, который также пожизненно хоронит себя в коралловом рифе. Есть, наконец, и улитка-коралиофила, величиной с кулак, замурованная в коралловой толще, но сообщающаяся с внешним миром через постепенно надстраиваемую ею известковую трубу, достигающую, в конце концов, метровой длины. Организмы коралловых мирков, рассыпанных по огромному пространству тропической полосы океанов, находятся между собой в жестокой борьбе за пищу, за пространство, вырабатывая различные приспособления к жизни в самых сложных и своеобразных условиях. Картины жизни на внешней стороне коралловых построек, обращенной к открытому морю, сильно отличаются от того, что можно наблюдать с их внутренней стороны.Прибой округляет очертания полипняков; там могут существовать только те животные и растения, которые прирастают или вплотную прилегают к полипнякам, просверливают себе ходы в толще полипняка или, наконец, прячутся в чужих ходах и в разного рода трещинах и расщелинах, цепко держась там и разве что только чуточку высовываясь наружу.Уже на некоторой глубине, где действие волн слабеет, на поверхности полипняков появляются некоторые свободно движущиеся животные — крабы, рыбы или брюхоногие моллюски, но из тех, кто посильнее, повыносливее, кто в состоянии крепко присосаться к полипняку или цепко за него ухватиться. Очертания коралловых колоний на большой глубине становятся пышнее, а жизнь среди них — заметнее.