Выстроившись рядом, а если на двух листьях, то двумя рядами — друг против друга, муравьи энергично сближают края листьев, пока те не сойдутся.
Порыв ветра может прервать работу. Пусть! Строители начнут её снова. Если какая-нибудь часть листа им мешает, они в два счета выгрызут её, поднесут в зубчатых челюстях к краю и одновременно, как по команде, выпустят, бросая.
Но вот листья достаточно сближены, и крупные рабочие надежно держат их лапками и жвалами. В это время на помощь им прибегают новые группы — теперь уже крохотные муравьи того же вида, и являются они сюда не с пустыми жвалами: каждый несет личинку. Заметим, что тело этих личинок, как установлено, наполовину состоит из прядильных желез. Муравьи-крошки ловко держат их в челюстях и, разместившись среди гигантов, скрепивших края листьев, принимаются быстро водить жвалами взад и вперед, так что головы личинок касаются попеременно то одного, то другого листа. При этом из ротового отверстия личинки выделяется тончайшая липкая нить. Она быстро застывает на воздухе и прочным шелковым швом схватывает края листьев.
Пара листьев сшивается с двух сторон, а все в целом готовое гнездо состоит из нескольких крупных или нескольких десятков мелких листьев, завитых тугим кочаном наподобие тряпичного мяча.
Похоже, что они применяют живые орудия, ведь они пользуются личинками, как шпулькой и челноком, — говорили натуралисты, впервые объяснившие, как появляются в кроне дерева кочанообразные комки из листьев, которые так долго остаются живыми.
Конечно, гнездо, свитое из сшитых шелком листьев, удивительно. В муравьиной куче, которая представляет собой гнездо комбинированное, то есть отчасти земляное, отчасти построенное из растительных остатков, удивительного не меньше, но о нём обычно и не подозревают.
Вот перед нами муравьиная горка под сосенкой. Все ли знают, что это только одна сторона, только верх гнезда, только надземная его часть? По величине она равна скрытой под ней в земле невидимой половине.
Теперь вспомним, что объём тела самого крупного муравья измеряется кубическими миллиметрами, объём же муравьиной кучи вместе с её подземным основанием сплошь и рядом в сотни тысяч раз превосходит размеры строителя.
Известно описание одной найденной в Америке колонии Формика экзектоидес, которая состояла примерно из полутора тысяч соединённых между собой гнёзд. Среди этих гнёзд некоторые имели до метра в высоту и до 4 метров в окружности. Когда общий объём всех сооружений колонии сопоставили с массой тела отдельного муравья, оказалось, что относительный размер этого муравейника, разбросанного на площади в 20 гектаров, в восемьдесят с лишним раз превосходит масштабы пирамиды Хеопса.
Вот что значит «мал телом, да велик делом»!
Таких чудовищно разросшихся сооружений не бывает у рыжих муравьёв Формика руфа, которые в лесах европейской части страны и в Сибири столь же обычны, как дятлы, тетерева, дрозды, серая ящерица или заяц.
Самые крупные гнёзда Формика руфа прикрыты насыпным конусом иногда до 2 метров высотой, а диаметр их основания обычно не превышает 2 метров. Такие же, в общем, размеры имеют и гнёзда красно-бурого волосистого муравья Формика пратензис. Он возводит сооружения с двумя или тремя насыпными конусами, окруженными одним общим валом. Построенный из грунта, выброшенного при возведении гнезда, вал служит защитой от ветра.
Но размеры муравьиных куч ещё ничего не говорят об их особенностях. Конусообразный купол кажется беспорядочным собранием деревянных частиц, кусочков соломы, сухих стебельков, семянок злаковых трав и плодов, оболочек зерна, камешков. Почему, однако, эта куча так водоустойчива? В каштановой роще купола муравейников часто бывают сложены из одних только черешков каштановых листьев и обладают тем же свойством.
Если верить японской поговорке, то «капля дождя для муравья — потоп». Но не всегда даже сильный дождь размывает муравейник. Купол, залитый ливнем, сохраняет прочность. В глубь гнезда вода, как правило, не проникает. Более того, похоже, что кусочки строительных материалов, из которых сложен купол, только и ждали ливня, который бы спаял их ещё крепче: после дождя все сооружение приобретает на солнце новый запас прочности.
Итак, муравьиная куча ливнеустойчива и нелегко поддается размыву. Она обладает также и важными теплотехническими свойствами. Что это за свойства? Те, кому доводилось находить смоляные гнёзда (их обнаруживают иногда в сосновых лесах), видели, что крошки смолы, из которых и состоят такие гнёзда, представляют собой единую массу. Смола в этих гнёздах сплавилась, разогретая теплом муравейника.
Если в холодный день погрузить в муравейник термометр, можно убедиться, что уже на глубине в полтора-два десятка сантиметров температура в нём примерно на 5 градусов выше температуры наружного воздуха. И это наблюдается не только у тех видов, чьи гнёзда обогреваются теплом преющих в земле сырых растительных остатков.
Обнаруженная термометрами разница в 5 градусов — это то тепло, которое муравьиная куча, купол муравейника, улавливает, поглощает, отбирает от солнечных лучей и сохраняет для обогрева гнезда.
Конечно, и нагреваемые солнцем плоские камни, под которыми тоже поселяются некоторые виды, служат для отопления гнезда, резервуаром тепла. Но одно дело, когда насекомое использует готовый дар природы, и совсем другое, когда оно само, своими действиями создает для себя нужные условия. А ведь здесь эти условия создаются не одним каким-нибудь муравьем, а многими тысячами особей. Что делает их работу согласованной?
Несчетное число раз описана натуралистами масса шестиногих строителей, спешащих отовсюду с кусочками материалов. То там, то здесь наблюдаются сценки, давшие повод заметить, что «муравей не по себе ношу тащит, хоть никто ему спасибо не скажет» и, с другой стороны, что для всякой мурашки и «малое дело лучше большого безделья». Особенно неистовствуют муравьи-строители, если гнездо чем-нибудь повреждено. Ремонт производится с лихорадочным рвением, и через короткий срок купол может снова спасать от ливней и, как темный экран, собирать и хранить тепло.
Тысячи муравьёв добывают и стаскивают строительный материал. Если груз не будет утерян по дороге, муравей доставит его на самую макушку купола и здесь бросит, постепенно наращивая вершину конуса. Одни втаскивают мусор внутрь гнезда, другие, наоборот, извлекают какие-то обломки хвоинок из глубины наружу. Каждый, не обращая внимания на других, занят своей работой, действует независимо. Лишь время от времени то один, то другой торопливо погладит или только коснётся соседа антеннами и тотчас вновь займётся своим делом. Но в конце концов из общей суматошливой толчеи возникает всё же не что иное, как купол вполне определённой формы.
