Дрессировкой я постоянно занимался и дома. Стремился развить в Джери выдержку и безотказное исполнение приказа. Поставишь перед собой чашку с кормом и скомандуешь: «Фу!» – нельзя, значит. Пес сидит, как истукан. Глаза не отрываясь устремлены на чашку. Слюна в два ручья бежит из закрытой пасти. Я ухожу в другую комнату. Все равно пес не прикоснется к еде, пока не услышит долгожданной команды «Возьми» или «Кушай». Тогда с жадностью накинется он на пищу и не оторвется, пока не опустошит чашку до дна.
Как-то раз, посадив собаку перед кормом, я забыл о ней. Вдруг слышу из соседней комнаты голос матери: – Что с Джеркой? Почему он сегодня не ест?
Выскочил в прихожую. В углу нетронутая чашка с едой, перед ней лужа слюны. Джери обиженно укладывается спать на своей постели. Он ждал-ждал и решил, видимо, что пообедать ему сегодня не удастся, и с горя пошел спать.
Дрессировочная площадка находилась на берегу реки, и с наступлением теплых дней я начал приучать Джери к воде. Произошло это так. Кинув в воду палку недалеко от берега, скомандовал: «Апорт!»
Дог резво подбежал к кромке берега, осторожно вошел по грудь в воду, но дальше ни с места! Тщетны были все уговоры и понуждения. Не помог даже кусок хлеба, проплывший по течению у самого носа собаки. Дог из кожи лез, стараясь дотянуться до него, но плыть отказывался.
Тогда я сам отплыл на лодке на середину реки, ласково зовя Джери за собой. Но и это не помогло. Джери тревожно бегал по берегу, входил в воду, жалобно повизгивал, но, как только чувствовал впереди глубину, поспешно пятился назад.
Пришлось пойти на крайние меры. Прицепив к ошейнику собаки конец длинного прочного шнура, я снова отплыл на лодке от берега, держа другой конец шнура в руке. Командуя собаке и поощряя ее ласковой интонацией голоса, я вдруг стал быстро-быстро выбирать шнур на себя. Джери оказался в воде. Рванулся, хотел выскочить на сушу, но шнур не пустил его. Пес завизжал, заметался; я еще подтянул шнур – голова собаки ткнулась в воду, дог фыркнул и… всплыл. Всплыв, сейчас же повернулся затылком ко мне, намереваясь поскорее выбраться на берег, но я опять потянул к себе, и Джери, неловко шлепая по воде лапами, поплыл в мою сторону.
Конечно, был некоторый риск: пес мог сильно испугаться (поэтому этот способ рекомендуется не всегда). Но день был жаркий, бока собаки учащенно вздымались, язык, словно тряпка, свисал из пасти – а вода прохладна… и Джери скоро почувствовал, что купание вовсе не такое уж неприятное занятие.
Лиха беда начало! С каждым купанием страх уменьшался, а вскоре пропал совсем. К середине лета Джери уже любил воду, как утка. Забыты были времена, когда его приходилось втаскивать в воду на веревке. С утра до вечера пес мог с наслаждением плескаться в воде, отфыркиваясь и откашливаясь от попадавших в ноздри брызг. Его даже приходилось удерживать: он мог броситься в реку или озеро с высокого берега и погрузиться с головой, а некоторые старые собаководы говорили мне, что, если вода попадет в уши, собака может утонуть.
Здесь, на воде, я заметил еще одну особенность, которой наградила моего друга природа. Если в обычном состоянии концы лап у Джери были собраны в крепкие упругие комки, то в воде они распускались, пальцы напрягались, между ними натягивалась перепонка и вся лапа становилась похожей на утиную. И плавал Джери, по-утиному загребая воду.
Очень полюбил он приносить из воды «апорт».
Я швырял в реку, насколько позволяли мои силы, какой-нибудь предмет. Пес кидался за ним, мигом догонял плывшую по течению деревяшку и доставлял мне.
Иногда я оставлял собаку сидеть на берегу, а сам садился в лодку и принимался усердно работать веслами. Бедный Джери. вот где испытание для его выдержки! Он напряженным взглядом следит за моими действиями. В такой момент ему можно было наступить на хвост, и он, вероятно, не оглянулся бы. Вся его наружность выражает один мучительный вопрос: «А как же я? Хозяин уезжает, но почему же оставляют меня?»
С середины реки я командую: «Ко мне!» Пес только того и ждал. Теперь его не удержит никакая сила. Он молниеносно срывается с места, не разбирая, глубоко или мелко, в фонтанах брызг обрушивается в реку и стремительно плывет ко мне. Вода вокруг него кипит ключом – так энергично работает Джери лапами. Затем волнение на воде успокаивается: теперь над зеркальной поверхностью видна только массивная голова дога с маленькими светлыми глазками да порой доносится его легкий всхрап. Я в это время поспешно гребу к противоположному берегу. Приплывали мы обычно вместе. Плавал Джери необыкновенно быстро – никакой пловец не угонится!
Всякий раз Джери бросался в воду с такой поспешностью, что иногда даже пугал меня.
Раз он, не разбирая высоты, прыгнул с двухметрового берега и «ухнул» в воду головой. Испугавшись за него, я чуть сам не бросился вслед за ним. Но пес мигом вынырнул, потряс головой, освобождаясь от воды, залившейся в уши, и как ни в чем не бывало поплыл дальше.
Наши занятия по дрессировке не прекращались и на прогулках. Гуляя за городом, я заставлял Джери прыгать через все встречные препятствия: изгороди, канавы, кучи хвороста, поленницы дров. И это приносило заметную пользу. Он быстро мужал. Все мои приказания он выполнял с величайшей готовностью и охотой. Иногда это приводило к неожиданным результатам. Я заметил, например, что Джери прыгает через каменную ограду, когда рядом открыт вход; а однажды он перескочил через парапет набережной и едва не утонул в пруду. Вода попала в уши, и он долго потом тряс головой. После этого я стал осторожнее и не отдавал необдуманных приказаний, а своего ретивого друга удерживал от проявлений чрезмерного усердия.
Теперь мне думается, пора познакомить читателя с общими принципами дрессировки.
Еще совсем недавно научить собаку действовать по усмотрению хозяина – вставать, ложиться, «давать голос» – мне казалось чуть ли не волшебством. Я не представлял, как собака поймет меня. И вот оказалось, что никакого волшебства тут нет, все очень понятно и просто. Чтобы уяснить это, нужно хотя бы в общих чертах знать научную основу дрессировки, или учение о рефлексах.
Великий русский ученый-физиолог академик Иван Петрович Павлов в течение многих лет исследовал нервную деятельность животных, главным образом собак. Он создал стройное учение о рефлексах, на котором, между прочим, основана вся современная теория и практика дрессировки.
По учению Павлова, все проявления нервной деятельности животного делятся на два вида: безусловные, или врожденные, рефлексы и рефлексы условные, благоприобретенные. К безусловным рефлексам, или инстинктам, относятся: пищевой (когда у собаки желудок пуст, она сама стремится утолить свой голод, и этому ее не надо учить); оборонительный (если собаку ударить, она или отбежит, или сама бросится на обидчика, и здесь также не требуется никакого предварительного обучения); инстинкт родительский (животное любит своего детеныша, выхаживает, кормит его, пока он не достигнет определенного возраста) и другие.
