Для проезда из Кении в Уганду необходимо было переправиться через Нил у водопадов Рипон. Перед переездом по мосту в Джиндже мы были задержаны полицией, которая начала нас обыскивать. Поскольку шла война, мы сочли эту процедуру естественной, но, когда обыск затянулся на несколько часов и нас не только раздели, но и вскрыли рулоны туалетной бумаги, мы страшно возмутились, что с нами обращаются как со шпионами.
И вдруг у меня в голове мелькнула мысль, что все это могло быть результатом одной из шуток Луиса Лики. Я вспомнила его необычный интерес к нашему путешествию; мы были здесь всего лишь тремя женщинами-иностранками, путешествующими из одной страны в другую, тогда как он теперь состоял на службе в отделе уголовного розыска, принятый на эту работу за свое знание языка кикуйю. Хотя Луис Лики был человеком, пожертвовавшим всем своим комфортом ради работы, у него была страсть к детективным историям, а также сильно развитое чувство подозрительности. Большинство его докладов отвергалось его коллегами со словами: «Опять очередная шутка Луиса Лики». Так что случай с нами мог быть из той же серии. Правда, мы были друзьями, и он прекрасно знал, насколько я доверяю ему, поэтому я отбросила в сторону все свои догадки.
Позднее мы сообщили об инциденте нашим консулам и потребовали извинений. Когда же мы вернулись в Найроби, я обнаружила, что Луис и в самом деле был причиной всех наших злоключений, и стала его «журить». Он извинился, и этот случай не повлиял на мою дружбу с ним.
После всех испытаний мы продолжили наше путешествие в Кампалу. В пути мы встретили растянувшуюся на три километра стаю саранчи, которая подобно туче висела над нами и покрывала всю землю. Когда мы давили саранчу машиной, она превращалась в маслянистую массу, на которой буксовали колеса. Мы закрыли в машине окна, но она проникала даже через пол, и еще долго после того, как саранча осталась позади, она напоминала нам о себе прогорклым запахом насекомых, сгоревших в моторе.
Мы ехали через тропические пальмовые леса и заросшие папирусом болота, пока не нашли возвышенное местечко, расположенное далеко от поселений. Здесь мы и разбили наш лагерь. Это место показалось нам превосходным, однако, несмотря на тишину, которая лишь иногда прерывалась назойливым писком комаров или воем гиен, мы не смогли уснуть из-за жары. Салли никогда не слышала так называемого смеха этих животных, питающихся падалью, и думала, что это смеялись люди. Боясь ее напугать, я ничего не сказала, но, когда мы услышали не вызывавшее сомнений рычание приближающихся львов, я попросила Тото забраться в машину и включить фары, надеясь отпугнуть их. Только значительно позднее я узнала, что свет и огонь, наоборот, вызывают любопытство львов.
Остаток ночи мы беспокойно прислушивались к передвижению львов недалеко от машины и были рады, когда смогли покинуть «идеальное для лагеря место».
Следующую ночь мы провели в помещении миссии, после чего, двигаясь с большой осторожностью по крутой дороге, мы добрались до озера Буньоньи, скрытого отвесными горными склонами. Нам открылся величественный и прекрасный вид. В центре озера находился остров, где разместился лепрозорий. Здесь больных лечили приобретшим тогда широкую известность маслом чаульмугры. К этому месту не было другого пути, кроме опасной дороги, по которой мы приехали. Путешественников на берегу озера всегда ждет единственная лодка, на которой можно добраться до острова. К счастью, наши друзья из миссии дали нам рекомендательные письма сотрудникам лепрозория, и нас гостеприимно приняли в поселке. Мы были поражены тесной дружбой между пациентами и медицинским персоналом и, казалось, счастливым видом прокаженных. Нам рассказали, что очень часто вылечившиеся пациенты оставались работать на острове, чтобы помогать тем, кто еще продолжал лечиться. Поселок походил скорее на спокойную маленькую колонию, чем на место для отверженных.
Преодолевая далее крутые горные дороги, проходившие через бамбуковые леса, мы въехали в Руанда-Урунди[8], миновав Мухавуру и два других потухших вулкана с такими отвесными склонами, что они походят на сахарные головы.
В конце концов мы добрались до границы Конго. Здесь мы увидели домики из красного кирпича с раздвинутыми на окнах занавесками. После дикой местности, по которой мы проезжали, они казались удивительно привлекательными, и, поскольку окрестности окутывал густой туман, мне представилось, что мы находимся в Бельгии, где дома выглядят также уютно.
Таможенный чиновник был удивлен, увидев нас, и сказал, что мы первые туристы, прибывшие в Конго со времени начала войны. После некоторых формальностей, выполненных в дружелюбной обстановке, он пожелал нам удачи, и мы продолжили свой путь.
Постепенно местность становилась все более открытой, и мы прибыли к берегам озера Киву. Красоту этого озера еще больше подчеркивал действующий вулкан Ньирагонго. Повторявшиеся через определенные интервалы времени извержения, которые происходили вблизи берегов озера, представляли собой захватывающее зрелище, особенно после наступления темноты. Озеро оказалось безопасным для купания — в нем не водились ни бильгарции[9], ни крокодилы. Мы провели ночь в Кисеньи[10], идиллическом месте, расположенном прямо на берегу озера, — хотя нас предупредили, что эта местность изобилует малярийными комарами. Я сильно удивилась, что, несмотря на это, никто не пользовался москитной сеткой, но каждый принимал по сорок гранов хинина ежедневно, что мне казалось смертельной дозой.
На следующий день мы отправились вдоль озера к тому месту, где последнее извержение лавы вулкана Ньямлагира прервало дорожное сообщение. Мы продолжали трястись в машине до тех пор, пока не были вынуждены остановиться там, где перепад лавового потока достигал одного метра. Начиная с этого места лава покрывала около тридцати квадратных километров. Мы попытались пройти вдоль края лавового потока, но быстро вернулись к машине, встревоженные треском лавы, которая, как нам казалось, в любой момент готова была провалиться под ногами.
Все же мы добрались до парома, на котором обычно машины переправлялись через озеро к дороге, ведущей, в Костерманвиль[11], но на этот раз паром не действовал. Однако нам повезло: мы нашли владельца лодки, который после короткого, но упорного торга согласился пройти с нами на веслах более трех километров к тому месту, где поток кипящей лавы достигал воды. Машину мы оставили на попечение Тото.
Лодка протекала в нескольких местах, и нам пришлось затыкать дыры травой. Все эти неудачи усугублялись еще и тем, что мы сидели в неустойчивой лодке с двумя мрачными гребцами, с которыми из-за незнания языка не могли разговаривать. Моя тревога возрастала, и я даже начала беспокоиться, не ограбят ли нас и не сбросят ли в озеро. Никто из туристов не видел, как мы садились в лодку, а оставленный с машиной Тото ничем не мог нам помочь.
