«Не жалеете о прожитом?» — спросил я Сергея по окончании разговора.
«Нет! Жизнь прошла по сознательно выбранному руслу. И я рад этому!»
Апрель — самый богатый месяц на всякие новости. К середине марта небо становится голубым, снег сияет под солнцем. Первыми весну чувствуют врановые птицы.
Вороны поднимаются высоко, и там парочка влюбленных устраивает гонки друг за другом. Иногда ворон опрокидывается и повисает на лапах подруги вниз спиной.
Но над полями у лесных опушек токуют сороки. Они ныряют сверху вниз до самой земли, расправляя крылья и длинные хвосты. Не отстает на празднике жизни и серая ворона. Петь она не может. Но каркает усердно и привлекает к себе внимание. Сидит и не очень громко бормочет, как будто во сне, нарядная сойка. От весеннего солнца сходят с ума синицы.
А лунной ночью, чувствуя весну, начинает ухать филин.
На лесной полянке играют в догонялки и прыгают друг через друга зайцы. За ними наблюдают внимательные зайчихи. А утром в начале апреля слышишь барабанную дробь. Два дятла, отыскав сухие, но прочные упругие сучки, устроили перекличку — «др-р-р-р-р-р!». И кажется, что весна теперь идет под музыку.
С утра снег еще держит лыжников, но даже и без лыж по насту пройти можно. Два охотника в валенках в глубине леса что-то высматривают: «Должны бы уже чертить… О, вот они!» По свежей ночной пороше — следы от глухариных крыльев. А вот и сам глухарь срывается с высокого дерева. За ним к земле медленно оседает сверкающая на солнце алмазная пыль снега.
На другой день стою наблюдаю, какой привлекательной на фоне неодетого леса выглядит осыпанная пушистым нарядом ива-бредина.
«Любуетесь? — здоровается лесник с карандашом за ухом.
— Я сегодня выставлю ульи. Уже пора…» Пчелы сонно ползают по прилетной доске улья и садятся на пушистые наряды ивы.
Во дворах поселка горланят петухи. Ребятишки со смехом наблюдают, как только прилетевшие скворцы выселяют из скворечника воробьев. В тихом воздухе кружатся перья, соломки. Воробьи с видом побежденных сидят на крыше сарая. А победители свистят возле двух скворечников.
Воздух возле первых проталин дрожит как расплавленный. Частый березняк, кажется, сам излучает солнечный свет.
«Идите сюда, — зовет лесник на край речушки. — Видите?..»
И показывает на край талой земли. Я еще не вижу, но знаю, о чем пойдет речь. «Маленький цветок, но дразнит и пчел, и человека».
— «Мать-и-мачеха?»
— «Да, она. Теперь снегу недолго лежать».
На другой день появились грачи. Потом над лугом закружились чибисы, загребают воздух широкими крыльями и, кажется, всех спрашивают: «Чьи вы?» И появился над полем у леса жаворонок, звенит как колокольчик в синем небе…
Середина апреля. Раньше заметно летели журавли и гуси. Теперь редко кто видит этих сказочных птиц. Последний раз я видел пролетающих журавлей лет сорок назад. Помню, шофер автобуса нас торопил: «Скорее, скорее! Журавли летят». И мы видели тех птиц. Летели они высоко, но слышно было их крик. Такие мгновения помнишь всю жизнь…
Что еще сказать о середине апреля? Есть еще памятные минуты. Это ледоход на реке! Сколько людей на берегу — от мальчишек до стариков. Всем хотелось увидеть, как уплывает на льдинах зима.
В эти апрельские дни все просыпается — медведи покидают берлоги, барсуки с басучатами выползают из нор, еноты, как пьяные, почти не страшатся людей. Из-под старых пней выходят ежи, на солнышке отогреваются ужи, у зайцев появляются первые зайчата. И караваны птиц летят с юга к северу…
Апрель — время охоты на уток, гусей, тетеревов, глухарей, болотную дичь. Реки скинули лед, но подо льдом остается вода в прудах и озерах. В них, прогретых солнцем, кипит жизнь. Из зимованных ям на простор выходят большие и малые рыбы. На льду все это время кипят рыболовные страсти. Сверху глянуть — сотни удильщиков…
Об этих охотах можно много интересного рассказать…
Вспомним об охоте в апреле на лесного кулика — вальдшнепа. Для этой охоты не нужна лодка, не нужна собака… Только умей стрелять.
Прилетев из западной части Европы к первым нашим проталинам, вальдшнеп занят насущной заботой о пропитании — тычет похожим на пинцет клювом в прелые листья и кое-что в них находит. Но как только зашумят ручейки половодья и снег с каждым днем начнет убывать, знатоки этой птицы устремятся на тягу. Так охотники называют пролеты вальдшнепов по вечерним маршрутам.
Из многих охот поджидание птицы на тяге занимает особое место в душе охотника. Важна в ней поэзия. Солнце покатилось за горизонт. В апрельских сумерках под сапогами хрустит ледок, кричат дрозды, затихая к ночи, еще гремят мелкие ручейки. Пахнет прелой осиной, нежной зеленью лопнувших почек, мокрым лежалым листом. Все весна разбудила. И все утихает к ночи легкий апрельский морозец.
В эти минуты, тщательно выбрав место, охотник весь превращается в слух. И вот он, желанный звук: резкое цыканье и мягкое хорканье. Летит! На фоне красной зари или густеющей синевы неба видишь этого летуна. Он кажется очень большим в неровном и невысоком своем полете. Обычно видишь лишь силуэт птицы с крупною головой и опущенным клювом, характерным для куликов.
Тяга длится недолго — около часа, до густых сумерек, когда глазастая птица уже не может увидеть на земле то, что ищет, и охотник спешит хотя бы еще раз вскинуть ружье…
Летящий вальдшнеп, опустив клюв, издает свои брачные звуки и большими глазами внимательно смотрит вниз, надеясь увидеть самку. Она тихо отвечает соискателю счастья, бывает, даже взлетает невысоко и тут же садится. Летун немедленно к ней устремляется. Далее следует свадебный ритуал с танцами, распушением хвостов, скрещиванием длинных клювов и спариванием.
Предполагают: в благоприятные годы самка вальдшнепа делает за сезон две кладки, и таким образом птицы умножают свой род, ведь охотятся на них не только на тяге, но и под осень «на грязи», куда они прилетают поискать червяков, охотятся на «высыпках» во время осенних миграций и на зимовках в западной части Европы.
Внешность у вальдшнепа примечательная. Обращаешь внимание сразу на клюв — длинный, с мягким чувствительным окончанием. Добычу свою — червяков и всякую мелюзгу — птица находит в прелых листьях и в лесном перегное на ощупь. Большие угольно-черные выразительные глаза вальдшнепа сдвинуты почти на затылок.
Угловатая крупная голова и большие, как у всякой ночной птицы, глаза дают повод говорить о вальдшнепе как о птице с рассудком. Таинственной, не вполне изученной знатоками птичьего мира.
