Мы прибыли в Центр, когда уже стемнело. Нам навстречу вышли все обитатели лагеря. Думаю, им не терпелось взглянуть на чудака, приехавшего аж из самой Англии. Лагерь располагался примерно в получасе езды от Винчестера вверх по горной дороге. Вокруг было так красиво, что дух захватывало. Узкие линии заснеженных трасс сбегали вниз по величественным горным отрогам, сплошь покрытым густым лесом. А какие могучие деревья росли там! Гигантские желтые сосны и мощные раскидистые дугласии. Главной достопримечательностью было большое озеро. Оно привлекало туристов — не меньше, чем больших горных орлов и водоплавающих птиц. Летом на озере проходили соревнования по гребле и другим водным видам спорта, а зимой по нему катались на коньках и ловили рыбу, буря лед. Винчестер был совсем маленьким городком, с населением менее трехсот человек, и вся его инфраструктура состояла из столовой, паба, продуктовой лавки и заправочной станции. Каждую неделю мы спускались туда, чтобы закупить продуктов, принять душ и постирать вещи.
В лагере не было водопровода и электричества. Воду здесь привозили снизу, из озера, а пищу готовили на газовых горелках. Один из ученых-биологов устроил мне небольшую экскурсию. Сотрудники Центра жили в отдельно стоящих типи. Маленькая палатка служила уборной, а еще имелся большой шатер, где готовили еду. Там всегда стоял чан с горячим кофе. Этот шатер совмещал в себе функции столовой и кухни. Он находился немного в стороне от лагеря, так как из лесу в поисках пропитания часто приходили медведи, и все съестное нужно было прятать или подвешивать повыше. Типи были расположены в соответствии с рангом их обитателей. В самой середине жили руководители группы. А один типи приютился на окраине лагеря, почти у самого леса. Он был самым жалким и невзрачным из всех, с дыркой в крыше. «Вот бедолага — тот, кому досталось такое жилье», — промелькнуло у меня в голове. И, представьте себе, этим бедолагой оказался я.
Изнутри типи представляли собой гораздо более основательные постройки, чем можно было судить по их внешнему виду. В каждом — деревянный пол, кровать на деревянной платформе, около метра высотой, и небольшой очаг, совершенно необходимый в такой мороз. Ночью я сидел в своем новом доме, подбрасывал дрова в огонь и прислушивался к вою волков, с которыми мне предстояло познакомиться утром. У меня не осталось ровным счетом ничего, все свое снаряжение я продал, а спальный мешок взял взаймы, и он был слишком коротким, так что я не помещался в нем целиком. У меня не было ни подушки, ни еще каких-либо полезных вещей, как у других обитателей лагеря. Но когда я наконец опустил голову, чтобы немного вздремнуть, на меня снизошло удивительное чувство уверенности и покоя. Кажется, я нашел то, что так долго искал.
Утром я проснулся раньше всех. Перевозбуждение и неуютная обстановка не способствовали долгому сну. Я влез в свои армейские ботинки, натянул брюки, несколько свитеров под куртку и шагнул в предрассветные сумерки. Свитеров, надо сказать, могло бы быть и побольше: мороз стоял — градусов пятнадцать. Но я надеялся, что армейские навыки скомпенсируют мне недостаток теплой одежды. Я хорошо помнил золотое правило выживания при сильном холоде — тщательно контролировать температуру тела. Очень важно преодолеть соблазн надеть на себя все, что только можно. Иначе рискуешь перегреться и вспотеть — тогда вещи станут влажными, и моментально окоченеешь. Когда над зубчатыми вершинами гор показалось солнце, я смог в полной мере оценить окружавшее меня великолепие. Чистейший снег по колено глубиной хрустел под ногами, тяжелыми шапками лежал на ветвях и макушках потрясающих огромных деревьев — их необъятные стволы уходили в небо метров на тридцать и источали легкий запах ванили. Тишина стояла такая, что казалось, было слышно, как падают снежинки. Я попал в рай.
Волчий вольер находился в середине лагеря — там же принимали посетителей, которые постоянно приходили поглазеть на волков и послушать о культуре и традициях племени нез-персэ. Это было одно из главных развлечений для туристов в округе — здесь людям помогали избавляться от страха и предубеждения против лесных хищников. Одиннадцать серых европейских волков жили в лесу площадью около 19 га, обнесенном двойным забором. В мои обязанности входило каждое утро проверять узкое пространство между ограждениями на предмет брешей или высоких сугробов, которые позволили бы волкам выбраться наружу.
После тесного вольера в Спаркуэлле было приятно видеть такое раздолье. Но вскоре я заметил, что даже на большой площади волки все равно страдают от тех же поведенческих расстройств, которые я наблюдал в маленьких вольерах и раньше связывал с недостатком свободы перемещения. Казалось бы, здешние животные имели в своем распоряжении все, что могла им дать природа, и даже больше. Тем не менее между ними возникали конфликты. Это стало для меня важным уроком, из которого я сделал вывод, что пространство — не самый важный фактор. Со временем я сообразил, чего им не хватало — конкурирующей стаи. Волки, как и люди, объединяются перед лицом общей опасности. А если жизнь для них слишком легка, пища достается без труда и нет непосредственной угрозы со стороны, они от скуки ополчаются друг на друга.
Вернувшись в лагерь после очередного утреннего обхода, я заполнял служебный журнал, отмечая необычные находки. Потом я шел на кухню и наливал себе кружку горячего кофе или сначала варил его, если до меня никто не успел этого сделать. Кофе — единственное, что предоставлялось бесплатно. Каждый сам покупал и готовил себе еду, но кофе было сколько угодно круглые сутки. Так что первые три недели я питался исключительно кофе да дешевыми конфетами со вкусом китайского финика ююбы, которые обнаружил в продуктовом магазине в Винчестере. Я спускался туда пешком — прогулка занимала около двух часов — и покупал сразу три фунта. Это стоило всего несколько центов, а хватало их на целую неделю. Конфетки состояли почти из одного сахара, так что я от них испытывал моментальный прилив сил, столь же быстро сменявшийся слабостью. Не лучший рацион для человека, работающего по восемнадцать часов в сутки при минусовой температуре, но я не мог позволить себе большего. К тому же мои жалкие финансы подходили к концу, и не за горами был тот день, когда я не смог бы купить даже ююбу.
В лагере проживало всего человек двенадцать, в основном индейцы. Специалист по работе с животными, двое менеджеров Центра, два или три биолога и пять-шесть студентов. Это были старшекурсники или дипломники, они работали в лагере по три месяца. В плане образования я им в подметки не годился и понимал, что мне выпал уникальный шанс. Я постоянно жил в страхе, что мне вот-вот предложат собрать вещички и отчалить, так что изо всех сил старался накопить как можно больше опыта в отведенное мне время. Благо учиться было чему. Я считал за честь находиться рядом и общаться с коренными жителями Америки, которые столетиями жили бок о бок с волками, воспринимая их не как врагов или низших существ, а как братьев, сестер и наставников.
