Яйца кузнечиков ничем не прикрыты в земле, канала нет. Здесь личинкам приходится пробираться сквозь всю толщу почвы. Очевидно, множество личинок погибает. Это подтверждается и большей редкостью кузнечиков по сравнению с кобылками, хотя и те и другие откладывают примерно одинаковое количество яиц.
Молодая личинка схистоцерки сбрасывает рубашечки. (Увел.)
Еще несколько слов о крошке, которая выбивается из сил, несколько дней добираясь до поверхности почвы. Вот, наконец, она выбралась и отдыхает. Отдых очень короткий: начинается линька. Личинка раздувается, и ее временная рубашечка лопается. Задними ногами личинка отбрасывает лохмотья своей первой одежды. Минута, и крохотная кобылка делает свой первый скачок — скачок в жизнь.
Я видел сейчас нечто замечательное: мне удалось проследить последнюю линьку кобылки, выход взрослого насекомого из чехла нимфы. Это было великолепно. Предмет моих наблюдений — самое крупное из наших саранчовых, египетская кобылка. Ее нимфа обычно нежно-зеленого цвета, но встречаются и голубовато-зеленые, грязно-серые и других близких цветов. Ее задние ноги такие же могучие, как и у взрослой кобылки, с огромными бедрами и усаженными рядами шипов голенями. Надкрылья совсем короткие: они выглядят треугольными пластинками, прикрывающими лишь основание брюшка. Под ними скрыты тощие зачатки крыльев. Из этих жалких чехлов выйдет чудо изящества.
Последим, как это происходит.
Последняя линька схистоцерки. Освобождение головы и туловища (спереди).
Нимфы живут у меня в садке. Когда наступает время превращения, нимфа цепляется коготками средних и задних ног за сетку колпака. Передние ноги она скрещивает на груди, и они остаются бездействующими. Нимфа висит головой вниз. Ее надкрылья растопырены, из-под них торчат крылья. Тонкие покровы в местах сочленения головы с грудью и грудных колец позволяют видеть пульсацию: нежные перепонки то вздуваются, то опадают. И вот вдоль переднеспинки появляется щель: покров лопнул. На голове щель достигает основания усиков, и здесь от нее вправо и влево отходят поперечные трещины-щелки. Через эту щель выступает наружу мягкая и бледная спина. Она медленно вздувается и освобождается от чехла. Затем вылезает из чехла голова, и насекомое остается висеть тут же все, целиком. Даже глаза остались у этой сброшенной маски, глаза, которые уже ничего не видят. Нежными трубочками висят по бокам маски чехольчики усиков.
Последняя линька схистоцерки (сзади).
Теперь освобождаются ножки. В это время насекомое висит головой вниз, уцепившись коготками задних ног за сетку колпака. Точками опоры ему служат только эти четыре крошечных крючка. Сорвись они, и кобылка погибла: она может растянуть свои огромные крылья, только будучи подвешенной в воздухе. Но крючки-коготки держат ее крепко. Передние и средние ноги освобождаются легко.
Продолжение линьки. Освобождение ног и крыльев.
Наступает очередь крыльев. Это четыре узких куска со слабыми продольными складками. Они достигают лишь четверти своей окончательной длины и так мягки, что обвисают от собственной тяжести.
Теперь освобождаются задние ноги. Показываются толстые бедра. Их нетрудно вытащить из чехлов: широкое основание бедра раздвигает чехол и открывает путь для узкой вершинной части. Другое дело с голенью. У взрослой кобылки она усажена по всей длине двойным рядом острых шипов, образующих настоящую двойную пилу. На конце голени четыре крепкие шпоры. Голень нимфы такого же строения, у нее есть и ряды шипов, и шпоры. Для каждого зубчика, для каждого шипа имеется свой чехол, и все части сложного чехла плотно прилегают к своим шипам и зубцам так же плотно, как лак к дереву. И все же пилообразная, усаженная шипами голень выходит из чехла без зацепки. Если бы я не видел этого собственными глазами, то не поверил бы, что чехол остается совершенно целым, без малейших разрывов. Нога в чехле мягка и гибка. Поэтому зубцы и шипы легко выходят из зубчатого чехла: они загибаются назад во время выхода, а потом снова выпрямляются и уже тогда затвердевают.
Продолжение линьки. Отдых по освобождении ног и крыльев.
Наконец последние части ног свободны. Наступает очередь брюшка. Покров брюшка морщится, поднимается кверху и некоторое время держится на самом кончике брюшка. Все остальные части тела кобылки освободились от чехла. Она висит без движений, головой вниз, прикрепленная к сброшенному чехлу лишь концом брюшка. Брюшко раздуто и растянуто жидкостью, которая вскоре прильет к крыльям. Кобылка отдыхает и минут двадцать висит не шевелясь. Потом она изгибается и хватает передними лапками сброшенную кожицу-чехол, висящую над ней. Этот изгиб кобылки изумителен. Все, что уже проделано, и все, что еще предстоит проделать, — пустяки по сравнению с таким упражнением. Изогнуться, вися на вытянутом брюшке головой вниз!
Продолжение линьки. Перевертывание и освобождение брюшка.
С помощью опоры, за которую она уцепилась, кобылка взбирается кверху. В природе она ухватывается за стебелек, у меня прицепляется к сетке колпака. Теперь конец брюшка освобождается от чехла, и вся старая кожица падает на землю. Наиболее опасные моменты прошли благополучно. Ведь вся эта возня с освобождением от старой кожицы протекала при очень неустойчивом равновесии. Неудачное движение, и кобылка упадет на землю. Тогда она или вскоре же погибнет, или же обсохнет, но так и останется с культяпками вместо крыльев.
Кобылка повернулась головой вверх, и, конечно, обвисшие крылья и надкрылья заняли свое естественное положение: до этого крылья висели над надкрыльями. Вполне развитые крылья саранчовых складываются веером. На них ряд продольных жилок, служащих основой крыла, а между ними множество мелких поперечных жилок, образующих густую ячеистую сеть. Надкрылья гораздо уже крыльев, они толще и грубее, но с такой же сетью жилок. Вначале, пока крылья еще недоразвиты, сети жилок не видно, заметны лишь морщины, изогнутые бороздки и складки.
Окончание линьки. Развертывание крыльев.
Развертывание крыла начинается около плеча. Здесь появляется прозрачный участок, отчетливо разделенный на ячейки. Этот участок постепенно и очень медленно увеличивается за счет бесформенного комка на конце культяпки. Еще немного, и ячеистая сеть становится отчетливой. Если ограничиться только этим наблюдением, то можно подумать, что мягкая масса будущего крыла сразу застывает и образует сеть ячеек. На деле это совсем не так. Я отрываю наполовину развернувшееся крыло и рассматриваю его под микроскопом. Теперь я удовлетворен: сеть существует и на границе прозрачного участка. Я хорошо различаю здесь уже довольно толстые жилки, вижу их пересечения. Все это я нахожу и в комке на конце крыла, часть которого мне удалось развернуть.
