Екатерина Мурашова - Любимый враг мой...

Второй раз Уши случайно выскочил на площадку прямо под нос спускающемуся Мордатику. Схватились автоматически, прямо на лестнице, и в тот раз псы здорово потрепали друг друга. На Мордатике укусы зажили без последствий, а у Уши на месте укуса образовался гнойник, так что нам даже пришлось водить его в ветлечебницу.

А потом Мордатик умер. Я не знаю точно, но мне кажется, что он был даже моложе, чем Уши. Но, во-первых, ротвейлеры, как и большинство крупных собак, не живут долго, а во-вторых, его явно перекармливали…

Мы заметили исчезновение Мордатика не сразу. Осознали его только по отсутствию ежедневных ритуальных собачьих спектаклей.

– Ну вот и всё! – сказал муж Уши, когда ситуация выяснилась окончательно. – Нечего тебе больше злиться и волноваться, нету твоего врага Мордатика. Он, конечно, был сильнее тебя, но ты его пережил. Это символично.

Уши внимательно вслушивался в звучавшие слова и поглядывал на дверь. Слово «Мордатик» он понимал прекрасно…

С тех пор я несколько раз видела такую картину: Уши спросонья вскакивает и как будто собирается рычать и бежать, потом вслушивается и понимает – не то. Затем погружается внутрь себя и вспоминает: Мордатика больше нет. Снова ложится, но не засыпает, а вроде бы о чём-то думает. И в этих думах почему-то нет радости…

А потом однажды мы гуляли всё в том же парке Авиаторов. Уши бежал впереди меня без поводка, нехотя (он был уже стар) здоровался с подбегающими к нему псами и пёсиками и вроде бы не ждал от жизни никаких новых впечатлений…

Вдруг вдалеке, в густой тени больших лип, я заметила отдыхающую женщину с лежащим возле неё крупным ротвейлером. Издалека пёс просто жутковато напоминал покойного Мордатика. Уши пока ротвейлера не видел. «Если сходство заметно мне, так и ему – тем более, – подумала я. – К тому же Уши ненавидит всех ротвейлеров. Добавить к этому накопившуюся за время отсутствия Мордатика, не находящую выхода злость…» Рассуждая подобным образом, я подозвала Уши и пристегнула поводок. Краем глаза заметила, что хозяйка ротвейлера тоже пристегнула своего поднявшегося пса…

И тут Уши увидел ротвейлера! Индивидуального запаха он, наверное, издалека не уловил, а по фигуре и морде пёс просто разительно напоминал Мордатика в годы его зрелости. Я намотала на руку поводок, готовясь удержать привычный яростный рывок и улыбнулась хозяйке ротвейлера «превентивной» извиняющейся улыбкой…

Но… случилось чудо! Вместо рычания и яростного лая Уши приподнялся на цыпочки, осторожно взмахнул пушистым хвостом и тихонько, ласково заскулил, как скулят взрослые кобели в присутствии сук или хорошо знакомых людей. Глаза его засветились, он как будто даже помолодел…

Удивившись на мгновение, я легко перевела этот скулёж с собачьего на человечий…

«Так ты, оказывается, жив, о любимый враг мой! Как же это здорово! Мне так не хватало тебя всё это время… Без тебя, без нашего с тобой ежедневного единоборства моя жизнь потеряла какие-то существенные краски, стала пустой и неинтересной… Я безмерно рад снова тебя видеть!»

На широкой морде ротвейлера явственно пропечаталось удивление. Он не понимал происходящего: чтобы один старый кобель так приветствовал другого?.. Мы сделали ещё несколько шагов по дорожке, и вот тут Уши, приглядевшись или принюхавшись, понял свою ошибку. Разом потеряв к ротвейлеру интерес, он опустил голову и потрусил дальше, не глядя по сторонам. Глаза его стали тусклыми и печальными…

С тех пор Уши как-то разом избавился от иллюзий. Он понял, что Мордатик не вернется никогда. Он больше не вскакивает и не бежит к двери, когда что-то послышится на лестнице. Он уже стар и больше не играет с другими собаками, даже если они приглашают его.

Исключение есть только одно. Это молодая неуклюжая сука-ротвейлер, живущая в соседнем доме. Она очень любит Уши и каждый раз при встрече весело и тяжело, заигрывая, прыгает вокруг него. Почему-то Уши никогда не может ей отказать.

Я знаю, что люди склонны излишне очеловечивать собак, но иногда мне кажется, что мой старый пес играет с назойливой и глупой ротвейлершей в память о Мордатике. И, добродушно порыкивая, кружась с ней по газону, он видит перед собой не её, а своего любимого, незабвенного врага, ушедшего навсегда…