дуб с сосной, царь с царицей лесной.
Порхали вокруг две птицы — сойка да синица, пищали, кричали, меж собой решали, какая из них больше в лесу уважения имеет:
— Я! — трещала сойка, — я крупнее!
— Нет, я! — пищала синица, — я пою громче!
— А у меня пёрышки на крыльях, как небо само, голубые, переливчатые, ни у кого таких нет!
— А у меня грудка жёлтая, чёрный галстук, чёрная шапочка! Я, вообще, самая красивая, если хочешь знать!
— А я летаю быстрее!
— А я скачу резвее!
— Цыц, трещотки! — заскрипел на них старый дуб, — за пустую болтовню будет наказание, вы обязаны теперь выполнить задание! По всем лесам летите, уважаемую птицу мне сыщите! На неё я посмотрю, княжью шапку подарю, чтоб её все почитали, издалёка отличали!
— Как же мы её найдём, дедушка дуб?
— Вот летите, да лесной народ просите! Кого лес назовёт, тому подарок и почёт!
И полетели сойка с синицей задание выполнять. Подумала сойка, и говорит:
— Ястреб самый уважаемый! Его все бояться, значит, уважают!
— А я вот больше сокола боюсь! — ответила синица.
— А я больше их обоих филина боюсь! — услышал их беседу зайка, — вот уж кто самый страшный, а ваши — вовсе не беда, а так — ерунда!
Услышал их разговор медведь, из бурелома вылез, и давай реветь:
— Глупышки, вы, трусишки! Я вот — не боюсь никого, любого задеру, заломаю! Кого же мне уважать? А только думаю я так, что уважение — оно не со страху даётся, а по совести! Кто больше всего лесу пользы приносит, тому и почёт!
«А ведь прав косолапый, — смекнули птицы, — уважать со страху глупо, того искать надо, кто лесу всех нужнее!» И полетели дальше. Тут слышат они — стучит на сосне дятел. Сойка да синица к нему с вопросами, а он им в ответ:
— Некогда мне с вами, я сосну от короеда лечу, белке домик точу. У меня на лесные квартиры — очередь!
— Фу, какой зануда, уж и поговорить ему недосуг! — поругались на дятла птицы, и дальше полетели.
Увидели недалеко белку, её спрашивают. А она им и отвечает:
— По мне, так лучше дятла птицы нет! Он мне домик строит, где я с бельчатами жить буду, сосну лечит, а я её шишки грызть буду!
— Ой! — вспомнили сойка с синицей, — мы ведь тоже в домиках, дятлом выдолбленных, живём, зря мы его обругали!
Дальше полетели, на глухаря налетели. А он и говорит:
— Я хоть и не в дупле живу, а больше всех дятла уважаю! Он деревья от напастей разных спасает, а лес — мой дом!
Тут и лось подошёл:
— И я, говорит, из всех птиц дятла больше всех уважаю, лес — и мой дом!
Вылез на шум филин, проснулся, ухает:
— И я за дятла, мне без леса здорового — никак!
— Вот так-то, птахи глупые! Летите к большому дубу, пусть дятла княжьей шапкой награждает! — заключил медведь, — нет в лесу полезней птицы, ему и уважение!
С тех пор носит дятел на голове красную княжью шапку. Но не зазнался, всё в трудах — домики лесным жителям строит, деревья лечит!
В лесу дремучем, за чащобами-буреломами, за топями-болотами пряталась чудесная полянка. Летом она ягод полна, осенью — грибов, и ветер злой зимой там не выл, и полая вода по весне не заливала. Для всего лесного зверья полянка та приветной и желанной была. Посередине её пенёк дубовый стоял, в два обхвата, как стол лесной. Скакали вокруг зайчишки, белки на нём грызли шишки, запасались зверюшки орехами, баловались лесными потехами. Всем хватало места на чудесной полянке: и косуле лежанка, и лосю стоянка, и медведю берлога, и волкам дорога. Так как-то уж завелось обычаем в лесу, что никто на той полянке в обиде не был, даже волки не лютовали, рыси и куницы не задирали, берегли волшебное место всем на радость.
Но вот однажды приползла на чудо-полянку змея гадюка. На пенёк залезла, злым глазом повела, языком стрельнула, в уме смекнула: «Моя полянка будет! Днём буду на пеньке на солнышке греться, а ночью всех, кто сюда забредёт, жалить да съедать! То-то у меня житьё здесь сладкое наступит! А всех, кто сюда шастать повадился, прогоню, закусаю!»
Прибежали утром на полянку зайцы. А змея на них шипит, извивается, трещит, кидается: «Пойдите прочь, ушастые! И по поляне моей не шастайте!»
Прискакали белки, на пеньке поиграть, орешков собрать. И на них шипит гадюка: «Ишь, повадились, рыжие! Задавлю, кого тут увижу я! Так всем в лесу передайте, на мою поляну никто не забредайте!»
Понесли зайцы да белки весть дурную в чащу лесную, стали звери горе горевать, что полянки своей им больше не видать!
Пошёл было змею прогнать лось, да только ничего у него не сбылось. Змея кидаться, а он бояться, забился в бурелом, дрожит осиновым листом!
Пошли на полянку волки, стали на змею зубами щёлкать. Да она не напугалась, зашипела, извивалась: «Я вас, волки, укушу, задавлю и задушу!» Волки не герои были, сразу как-то поостыли, хвосты поджали, в чащу убежали.
Тут осерчал на змею медведь: «Я в лесу хозяин, а ну — с полянки геть! Тут места всем хватало, пока тебя, змея, не бывало!» А змея шипит, извивается, и на мишку кидается: «Мне хозяев тут не надо, не уйдёшь — отведай яду!» Струхнул медведь от злобы, забоялся от яда хворобы, в берлогу удрал, следы замарал.
Совсем приуныли звери, в спасенье от гадюки не верят, плачут-рыдают, полянку свою вспоминают.
Тут вылазит из хвороста ёжик: «Одолеть гадюку не можете? А ведь дело-то, в общем, несложное! Давайте-ка вместе попробуем, может, справимся с этою злобой! Вы, пушистые, бойко скачите, и побольше на ветках шумите. Вы, зубастые, громко рычите! Пусть она не поймёт, что к чему, ну, а я — подкрадусь и сниму эту глупую змейку с пенёчка! Вот и станет весёлым денёчек!»
Звери тут усомнились: «А надо ли? Мы, большие, с гадюкой не сладили… Ну подумай, куда тебе, маленький, ты не ловкий, не злой, не удаленький…»
А ежик — знай, к пенёчку идёт, молчит, сопит, колючки вперёд!
Зайцы поскакали, белки затрещали, волки зарычали, ветер шум до гадюки донёс, оглянулась, а ёж — хвать за хвост! Как змея не извивалась — на колючки нарывалась! Зубы поломала, яд расплескала, с позором в овраг убежала!
Вот и маленький, вот и колючий, сопел, пыхтел, а змею одолел!
