С каждым разом предмет, предназначенный для пробуждения агрессии посредством его хищения, оставлялся на все большей от Байкала дистанции, а потом фрау Лоле пришлось поупражняться в прицельном метании: предмет нужно было забрасывать непосредственно в расположение противника, предваряя тем самым пуск собаки на задержание. Использовать для этого тяжелую и скользкую, покрытую ошметками мяса кость не очень удобно, а вот с небольшой стальной миской, особенно если ее посылать в полет горизонтально, вверх донышком, легко управляется и женская рука. Глазомер и ловкость фрау Лолы были выше всяких похвал, и после первой же тренировки она блестяще освоила данный раздел «уфологии». «Летающая тарелка», закрученная ею броском от груди, шагов с пятнадцати ложилась точнехонько мне под ноги. А следом, обнаружив мое с миской предосудительное соседство, с места в карьер на крыльях ярости летел Байкал…
Надо сказать, что довольно долго, пока мы работали над облаиванием, после каждого занятия человеколюбивый пес с кротостью и упорством христианского миссионера пытался вернуть меня на путь добродетели. Улучив момент, когда я, в ожидании дежурной машины расположившись в холле, расслаблялся пивком до состояния легкого блаженства, Байкал подходил ко мне и, умоляюще заглядывая в глаза, пытался мягко положить свою лапу или голову мне на колени. Дескать, не надо зла, долой войну, давай немедленно забудем все плохое, что между нами было, начнем дружить, а? Но хотя от такого его толстовского всепрощенчества сердце мое предательски сжималось, однако, исполненный профессионального долга, я отворачивался вполоборота от носителя мирных инициатив, по-собачьи дергал губой и негромко рычал. Несправедливо отвергнутый Байкал разочарованно брел от меня, понуро опустив голову и хвост. Его вера в конечное торжество идеалов разума и гуманизма медленно, но неуклонно таяла. И однажды, когда, собрав в своей душе последние крохи смирения, пес еще раз нерешительно предложил перейти от томагавков к трубкам, а в ответ услышал все то же угрожающее рычание, его долготерпению пришел конец. Он также зарычал, оскалился и стал медленно надвигаться на меня. Фрау Лоле пришлось срочно вмешаться и отвести его на место. С той поры в присутствии Байкала и не имея под рукой средств защиты, я чувствовал себя несколько неуютно. Оставшись со мной один на один, «дикая звер» не давал мне шелохнуться: напряженно ходил вокруг на выпрямленных ногах, в виде разгневанного дикобраза, и откровенно вызывал на драку, то и дело замирая в боевых позах ушу школы Наглой Собаки. А на занятиях бросался в атаку впереди «летающей тарелки» и терзал подставленный рукав с очевидным желанием незамедлительно покончить со мною раз и навсегда. Так что вскоре необходимость метать в меня какие-либо стимулирующие злобу предметы совершенно отпала.
То, что «уфологический» метод обучения задержанию не лишен определенных недостатков, в близком времени стало ясно всем, кто составлял каждодневное Байкалово окружение. Основанием для такого умозаключения послужил случившийся в отсутствие фрау Лолы трагикомический эпизод. Повзрослевший за пару месяцев занятий, пес честно слушался одну лишь только свою хозяйку, а без нее вел себя как заблагорассудится. Прислуга по-прежнему выпускала его гулять одного, а после променада собаку заманивали в дом привычным со щенячества способом, то есть на мясо. И вот как-то в дождик Байкалу не захотелось слишком долго торчать на улице, но и возвращаться под крышу без получения взятки ему достоинство не позволяло. Садовник сообщил через окошко горничной, что пес – вот он, крутится перед домом, да только подманить его нечем. Та вынесла антрекот, но поскольку была в тапочках, подходить к садовнику не стала, а сказав: «Лови!» – метнула этот самый антрекот ему в руки… До той злополучной минуты садовник считал Байкала своим лучшим другом.
Закончив вчерне обучение, я посчитал нужным сделать длительный перерыв в занятиях, чтобы пес успел окончательно утвердиться в своей новой роли охранника. Он уже надежно стерег дом и машину, внимательно следил за посетителями в офисе и на прогулках не подпускал без надлежащей санкции посторонних к фрау Лоле. Но пока проявлял излишне много рвения к службе, что должно было за месяц-другой само по себе устаканиться. Так оно, собственно говоря, и вышло, просто немного раньше, чем этого можно было ожидать. Однако хозяйка посчитала успокоенность собаки признаком ослабления ее сторожевых качеств и попросила провести на всякий случай еще пару контрольных занятий.
Полчаса работы целиком и полностью убедили фрау Лолу в том, что более сдержанное, нежели прежде, поведение Байкала обусловлено только возросшей его уверенностью в собственных силах. Заниматься тогда пришлось по гололеду, что не устраивало ни меня, ни фрау, почему мы и решили отложить оттачивание собачьего мастерства до следующего раза, тем более что у фрау Лолы нашлось какое-то еще довольно срочное дело. Поджидая вызванную в неурочный час машину, мы стояли на улице. Хотя я успел переменить рабочую одежду на цивильную, однако же впустую коротать время нам не хотелось, и фрау Лола предложила мне изобразить еще одно на нее внезапное нападение. Почему бы и нет? Извлек я из рюкзака рукавчик, надел, но лямку через шею завязывать не стал, а запихнул ее в полость рукавчика. И не учел того, что лямка и ручка внутри сделаны из одинаковой тесьмы. А сквозь перчатку не почувствовал, что держусь вовсе даже не за ручку. Наш ученик энергично и крепко откусался, и я, нагнувшись, вытягиваю защищенную руку вперед, чтобы он побыстрее отпустил рукав при отзыве. И вот тут-то, вслед за последним рывком, мой рукавчик птичкой улетает под ноги к Байкалу. Знаете, как выглядит оторопь при нежданной радости? Наполняющиеся сиянием округлившиеся глаза, медленно отпадающая челюсть, замирающее дыхание – все это в тот миг добавилось к привычному портрету молодого кобеля. Пока он не успел опомниться, я прыгнул к рукаву, да, видать, не судьба мне была в тот день остаться без лишних на теле дырок. Поскользнувшись, я растянулся во весь рост навстречу безмерно счастливой собаке. Бросок к лицу успел отвести правой рукой, одновременно перекатившись с живота на спину, но перчатка – крепкая кожаная перчатка, чего только на своем веку дотоле не выдержавшая – сразу приказала долго жить, ровненько располосованная по всей длине, как острым лезвием, клыками Байкала. Пес носился кругом меня бешеным вихрем, однако все последующие предпринимаемые им лихие наскоки оказывались безрезультатными, поскольку я с неменьшей скоростью крутился за ним, успевая подставлять под укусы подошвы ботинок. Глупое мое положение веселило меня ужасно, и я от души хохотал, представляя себе эту картину со стороны. Но не до смеха было фрау Лоле, которая, испугавшись за мое дальнейшее самочувствие, растерялась и вместо того, чтобы отбежать подальше и отозвать Байкала, кинулась его отлавливать. Описывая второй круг, она, как и следовало ожидать, тоже поскользнулась и упала. С одной стороны, понятно, повезло еще, что свалилась на меня – не ушиблась, мягко, а с другой – даже при своем воробьином весе она все-таки изрядно сковала мои движения. Вот где Байкалу настало раздолье! Да еще и ярости прибавилось – хозяйка ведь в опасности. Ну и пощипал он меня, ну и оторвался – только клочья летели! Оно, конечно, лайка есть лайка, и моя одежда пострадала куда существеннее, чем организм, а потому и смеха было много больше, чем боли. Особенно когда я, доставленный домой, увидел себя в зеркале будто воронами исклеванный. С каковым заключением, похихикивая, поспешила согласиться и моя жена.
