процессе сканирования — этим придется заняться позже.
Наконец, по прошествии почти часа, чудо-машина выдала нам самого пациента, который уже моргал глазами и облизывал губы; мы отнесли его назад, в машину «Скорой помощи», и снова началась гоньба, по сравнению с которой пляска валькирий показалась бы невиннейшей забавой. Наш кортеж несся по проспектам, пересекал перекрестки, спеша доставить домой своего самого славного пассажира. К полуночи Чу-Лин снова был у своей чаши и пил так же жадно, как та сказочная лягушка, которая осушила источник.
Снимки компьютерных изображений поступили в зоопарк на следующее утро, и мы тщательно изучили их. Я словно склонился над учебником анатомии, в котором каждая картинка лишь ненамного отличалась от предыдущей. О внутреннем строении панд я знал из весьма немногочисленных источников — первых описаний, сделанных в 1870 году отцом Давидом (тем самым, чьим именем назвали оленя), которые так взволновали французский научный мир, и тщательной анатомии знаменитой панды Чи-Чи, умершей в возрасте 14 лет в Регентском парке в 1972 году. У меня были фотографии и размеры гипофиза Чи-Чи. Когда дошла очередь до сканированных картин той части головы, где, по идее, должен быть благополучно расположен гипофиз, мы не нашли ничего, что могли бы идентифицировать собственно как гипофиз. Хотя это было первое сканирование панды, основные анатомические части были ясно различимы, но, положа руку на сердце, ни ветеринары, ни радиологи не могли точно сказать, что вот эта или та штука на картине и есть гипофиз. Гипофиз есть у всех млекопитающих. Мы знаем, что он есть и у панд. Ни ты, ни я, ни свиньи, ни слоны не могут жить без гипофиза. Тайна «отсутствия гипофиза» у Чу-Лина так до сих пор и не разрешена. Не мог же он, в самом деле, усохнуть и этим вызвать болезнь! Нет — скорее всего, нашему методу интерпретации сканированных картин в чем-то недоставало совершенства.
Итак, мы просканировали Чу-Лина и многое узнали, но эта информация не могла помочь устранению происходивших с ним странностей. И что же теперь делать? Изо дня в день я читал все возможное о «водяном диабете» и сходных с ним заболеваниях. Мы делали пациенту инъекции препаратов из трав для лечения почек и даже прибегли к любопытному, но воистину испанскому приему альтернативной медицины, заключавшемуся в том, что мы брали у пациента немного крови и реинъекцировали ее обратно под кожу. Бред сумасшедшего? По крайней мере, безвредно. Испанские врачи рекомендуют при лечении людей.
Но вот однажды вечером я сидел в маленьком тесном кабинете у себя дома в Лайтуотере, читал статью о лечении некоторых видов «водяного диабета» у людей и наткнулся на упоминание о пользе в некоторых случаях лекарств-диуретиков.
Как известно, диуретики приводят к выделению людьми (и животными) большего по сравнению с нормой мочи, а я отдал бы что угодно, чтобы Чу-Лин меньше — гораздо меньше — пил и соответственно гораздо меньше испускал мочи. Но статья говорила о парадоксальном эффекте воздействия диуретиков при лечении этой болезни. Никто не мог с уверенностью объяснить, почему так происходит, но в данной ситуации применение диуретиков приводило к противоположному результату.
Мне, как и большинству ветеринаров, знакомо упомянутое семейство диуретиков — тиазиды. Они применялись для удаления накопившейся жидкости при болезнях сердца и некоторых видах водянки. В настоящее время я использую их главным образом для уменьшения водянистых вздутий в подбрюшии у слонов.
Я тут же позвонил Антонио Луису:
— Понимаю, то, что я скажу, может показаться глупостью, но попробуйте дать Чу-Лину немного салурика.
Марио, младший из двух смотрителей панд в Мадриде, находился в ночной смене: они с Анхелем установили круглосуточное дежурство возле подстилки больного. Согласно моему инструктажу, в полночь он дал одну таблетку диуретика Чу-Лину, раскрошив ее и смешав с небольшим количеством меда и йогурта. Сами понимаете, упросить находящегося в таком состоянии зверя что-нибудь съесть очень трудно. Марио гадал, могло ли чем-нибудь помочь это последнее из бесчисленного ряда снадобий, прописанных ветеринарами. Сам он был уверен в близости конца. Вопрос только в том — когда. Он втайне надеялся, что это случится во время дежурства Анхеля.
…Яркие лучи утреннего солнца ворвались в окно кухоньки, где готовили еду пандам. Это было самое лучшее время в зоопарке. Животные выходили на огромные зеленые лужайки и в сады и были на час-другой предоставлены самим себе. Марио слышал, как они на своих разных языках возвещали о том, что проснулись. Вдали, позевывая, ворчал лев, щебетали, словно пташки, капуцины, будя заспанных уток, которые провели ночь на обезьяньем острове; щелкая клювами, вышагивают по дорожкам пеликаны, останавливаясь перед каждым загоном или прудом, точно зооинспектора. Вскоре придет Анхель и сменит его. Время было готовить завтрак пандам. Смотритель отмерил в миску из нержавеющей стали обычные ингредиенты — пять ложек сои, одну ложку меда, оливковое масло, сухие дрожжи, витаминную смесь и триста граммов хлопьев, выпускаемых специально для панд. Добавил горячей воды и тщательно смешал все это в кашу. С этого начнется день Чанг-Чанга; не забудем и о нескольких лакомых веточках бамбука на закуску. В миску для Чу-Лина он вылил картонную упаковку йогурта, добавил ложку вареного рису — хорошо, если умирающий зверь медленно-медленно вылакает хотя бы половину, прежде чем отвернет голову…
Марио отправился по коридору и отпер дверь Чанг-Чанга.
— Привет, старина, — сказал он почтенному самцу, по-прежнему уютно возлежавшему на своей спальной полке, и поставил перед ним миску.
Когда захочет, слезет и поест. Затем Марио отправился к другой массивной деревянной двери — Чу-Лина. «Может быть, сегодня…» — подумал он, стискивая зубы, всякий раз заступая на дежурство в последний месяц, готовый к последнему акту трагедии. Он заглянул одним глазом в замочную скважину… Странно! Ничего не видно. Она как будто заблокирована. И вдруг он увидел: по ту сторону замочной скважины к ней прижимался глаз, пытавшийся взглянуть на него! Марио быстро отодвинул засов и распахнул дверь. За дверью, шатаясь, стоял Чу-Лин и — смотрел на миску! Он хотел свой завтрак! Марио поглядел на пол — ни единой лужи! Его руки задрожали от волнения. Марио наклонился и поставил миску перед пандой. Почти — но не совсем! — теряя равновесие, Чу-Лин наклонил голову и — слизал все до последней капли. Марио, забыв захлопнуть за собой дверь, ринулся в кухню и схватился за телефон. Пока он сообщал Антонио Луису сногсшибательную новость, Чу-Лин шаткой походкой приплелся в кухню и стал обнюхивать мешок с хлопьями для панд.
— Чудо, просто чудо! — кричал смотритель в трубку.
Да, это действительно
