имеем дело с дегенеративной патологией, а внезапное ухудшение состояния вызвано второстепенной инфекцией. Нет, слепота не грозит, если мы не будем сидеть сложа руки. Обойдемся без хирургии. Я аккуратно тронул стерильным тампоном роговицу правого глаза панды, находившейся под наркозом, и повторил процедуру с левым. Образцы доктор Пилар взяла к себе в клинику. Три дня спустя она нам позвонила. Микроб, доставивший столько неприятностей глазам Чанг-Чанга, разоблачен — он называется pseudomonas и чувствителен к антибиотику, называемому гентамицин. Нужно будет закапывать его в глаза Чанг-Чанга четыре раза в день; но как к нему подступиться? Характер Чанг-Чанга далеко не столь дружелюбен, как у Чу-Лина, и такой фамильярности, чтобы к его глазам подносили какие-нибудь предметы вроде глазных пипеток, он не потерпит. А о том, чтобы давать ему для этого наркоз четыре раза в день, не могло быть и речи.
И вот мы придумали. Он обожает сладкие яблоки. Вот этой его слабостью мы и воспользуемся. Я предложил простой и безопасный для пациента и для нас самих метод закапывания ему лекарства в глаза.
Внешний загон для панд разделен проволочной сеткой. Значит, так: он находится по одну сторону сетки, мы — по другую. Один из нас, к примеру Антонио Луис, берет на себя роль змея-искусителя и подманивает пациента сладким красным яблоком (жаль, что на сей раз это панда, а не очаровательная зеленоглазая Ева — докторша Пилар!), а я пускаю ему в глаза лекарство из обыкновенного шприца с расстояния примерно полуметра. Раствор гентамицина глаза не ест, так что с этим проблем не будет. Правда, новая игра поначалу, должно быть, вызвала недоумение у почтенного старца. Что это взрослый дядя вдруг впал в детство и забавляется с водяным пистолетом, окачивая его водой с регулярными интервалами? Но яблоки его так прельщали, что он в буквальном смысле слова подставил и другую щеку: негромко ворча, приковылял к решетке и позволил мне брызнуть ему лекарство в левый глаз.
Глаза Чанг-Чанга выздоравливали удивительно быстро. Он перестал натыкаться на деревья и дверные рамы, а после десяти дней яблочно-гентамициновой терапии он стал нормально видеть. Конечно, пятна на роговице его глаз остались, но если они снова воспалятся, мы, по крайней мере, будем знать, что делать. 1986 год завершился благополучно, не принеся новых тревог нашим пандам.
Глава шестая
Колоритная Куба
Акула суть рыба, похожая на тех, которых мы называем «морские собаки», только гораздо крупнее.
(Из наблюдений сэра Ричарда Хоукинса во время его странствий по южным морям)
— Доктор, нам надо поторопиться! С моим соседом несчастье, а он еще так молод! — Мой собеседник, очаровательный очкастый кубинец с усищами, как у моряка, сверкая белоснежными зубами, выволок меня из некогда шикарного особняка, где ныне разместился штаб правительственного Торгового бюро, и потащил на улицу. У обочины, нездорово пыхтя, дожидалась латаная-перелатаная «Лада».
— П-позвольте, но почему меня? Что, больница бессильна помочь? — начал было я, но мы уже понеслись по рытвинам и ухабам Мирамара — милого пригорода Гаваны с широкими проспектами — авенидами, рядами королевских пальм, новыми, с иголочки, зданиями посольств и ветшающими виллами, роскошными моторизованными полицейскими в голубой униформе американского стиля на перекрестках дорог и кучками торопящихся в школу детишек с красными галстуками на шее.
— Врачи уже смотрели его. Но это по вашей части, компаньеро. Его ужалила рыба. А главное, что очень беспокоится его мать. У него на той неделе свадьба.
Больше Хорхе не проронил ни слова. Мы неслись по величественной гаванской набережной — Малекону, о которую бьются океанские волны, навстречу старинной испанской крепости Эль-Морро и изящному маяку, с высоты обозревавшему узкий проход в бухту. Нырнули в туннель и — вынырнули на просторной равнине к востоку от города.
Это было все в том же памятном 1986 году. Я второй раз приехал на Кубу, куда судьба занесет меня еще неоднократно. С конца 1970-х годов в аквапарках Европы стало неуклонно расти число рожденных у дельфинов здоровых детенышей. Это стало возможным благодаря существенному улучшению стандартов в дизайне бассейнов, очистке воды и заботе о благополучии животных. С тех памятных дней 1968 года, когда я отправился в подводную дивизию военно-морского флота США в Пойт-Магу, Калифорния, с целью изучения основных приемов обращения с этими уникальными животными, мы многое узнали о китообразных. Гибель дельфинов от эпидермических заболеваний вроде рожи у свиней, а также от недостаточной очистки или чрезмерной химической обработки воды больше не случалась. Второсортные летние сезоны и передвижные дельфиньи шоу с переносными бассейнами практически исчезли в Европе; была введена система международных и национальных юридических норм по контролю за благополучием морских млекопитающих в неволе.
Общее число дельфинов, взятых у моря всеми аквапарками в 1986 году, не достигает и сорока. Это меньше, чем родилось в аквапарках, и ничтожно мало по сравнению со многими тысячами, которые гибли и продолжают гибнуть каждый год в сетях тунцеловов и от ножей японских рыбаков. Те немногие животные, отловленные согласно межгосударственным лицензиям и принадлежащие к неисчезающим видам, требуются в случае открытия нового аквапарка или для замены умерших от старости и болезней, а также с целью влить новую кровь в группы по разведению. Мы достигли той стадии, когда в некоторых крупных аквапарках США благополучно живут три поколения дельфинов, рожденных в неволе.
Традиционно бутылконосых дельфинов ловили в американских водах побережья Флориды или Мексиканского залива. В 1986 году я решил попробовать новый потенциальный источник — Кубу. Здесь меня привлекал целый ряд факторов. Прибрежная зона (отличающаяся сравнительно небольшой глубиной) этого самого крупного из Карибских островов богата дельфинами, ламантинами и рыбой, а главное, здесь почти нет загрязнения по сравнению с наводненным туристами американским побережьем в каких-нибудь нескольких десятках километров к северу. Что правда, то правда — Куба не кишит, как Майами, прогулочными теплоходами, угорелыми воднолыжниками и сумасшедшими водными мотоциклистами, от которых шум и вонь; да и нечистот и химикалиев здесь поменьше сбрасывают в океан. Благодаря этому в кубинских водах сохранились виды фауны, которых у американского побережья больше нет. Чистые морские воды, значит, чистые, здоровые дельфины. Кубинцы, испытывающие острую нужду в твердой валюте, могут предложить недорогой и надежный воздушный транспорт в Европу, а значит, животные меньше проведут времени в пути от водоема до водоема. Беспосадочные рейсы между Гаваной и европейскими столицами выполняются часто и занимают около девяти часов.
В первый раз я
