Он оживился, когда привели других собак. Он приблизился к ним боком, сначала понюхал землю, а затем передние лапы другой собаки и брюхо. Пес был счастлив встретить сородичей, счастлив возиться с Рейсером, когда тот толкал его. Он прыгал обратно к Рейсеру и ждал, когда его снова толкнут, радостно тявкая.
Когда ему показали куклу-ребенка, пес медленно приблизился к ней и обнюхал. Его хвост был в движении. Он поднял голову и лизнул куклу. Прямо в лицо.
Рейсер вместе с остальными осмотрел глубокие шрамы на груди и передних лапах пса. Что они знали о нем? Что он видел и делал, где побывал? Возможно, эти шрамы не были результатом боев. Он мог пытаться перелезть через колючую проволоку или попасть под машину. Тем не менее, учитывая его происхождение, вероятнее всего казалось предположение, что шрамы получены им в серьезных схватках. Однако, что бы это ни было, ранен он был только физически. Эмоционально и психологически он остался невредим. Месяцы заточения в клетке не сломили его. Будучи немного старше остальных собак, он обладал и большим опытом. Должно быть, ему часто приходилось иметь дело с людьми. Должно быть, с ним много занимались.
Если ему удалось выжить, значит, ему везло на ринге и он получал положительную мотивацию. Возможно, он жил в питомнике недалеко от дома, и ему приходилось часто видеть и слышать людей. Видимо, он полностью сформировался психологически и прекрасно знал себе цену.
Но все это было из области предположений. Ясно только одно: ему приходилось участвовать в боях, а сейчас он резвится и ласкается, как пудель. Он любил людей. Он любил других собак. Он адекватно реагировал на различные ситуации. Но что будет с ним в реальной жизни? Сможет ли он жить с людьми, с другими собаками без проблем, без срывов, которые предрекали специалисты из Общества за гуманное отношение к животным? Команда экспертов Доктора Зета считала, что все будет отлично. Они были уверены, что пес со шрамами станет звездой.
Его отвели обратно в клетку. Дверца захлопнулась, а он все стоял, прижав морду к решетке, и смотрел, как они уходят. И лаял.
Весь день собаки ходят туда и обратно. Коричневая собака, Сассекс 2602, лежит в своей клетке и смотрит, как они проходят мимо. Одни рвутся с поводков, другие бредут неохотно, а есть и такие, которых несут на руках. Теперь пришла ее очередь. Возле ее клетки человек присаживается на корточки. Он смотрит на нее и что-то ласково говорит. Человек просовывает палец сквозь решетку и медленно помахивает им.
Коричневая собака неуверенно переминается, поднимает голову и принюхивается. Ее хвост движется в сторону, а затем опускается вниз. Она забивается еще глубже в клетку так, что прижимается задними лапами и боком к задней стенке.
Она замирает в надежде, что человек уйдет. Она уже делала так много раз и знает, что, если не обращать на них внимания, люди, вероятнее всего, уйдут. Но не всегда. Порой они вытаскивали ее наружу. Вот и этот человек не уходит. Он по-прежнему сидит у клетки, говоря что-то ласковое.
Он открывает дверцу. Сердце коричневой собаки бешено колотится. Человек сидит сбоку, просунув голову в клетку, но не тянется к ее ошейнику. Опершись о локоть, он продолжает ворковать. Звук его голоса мягкий и обволакивающий, и на мгновение коричневая собака перестает слышать громкий лай вокруг и прислушивается к голосу человека. Она чувствует слабый запах его дыхания, и его влажная сладость отвлекает ее. Он медленно продвигается вперед, не переставая говорить. Коричневая собака снова принюхивается. Она поднимает и вновь опускает голову. Хвост поднимается и опускается на землю. Человек уже совсем, близко от нее. При желании он вполне может схватить ее. Она начинает дрожать.
Он дует ей в нос. Она принюхивается, облизывается и отворачивается. Человек протягивает руку к ее голове, по-прежнему не умолкая. Собака наклоняет голову и прижимается подбородком к земле. Его рука приближается. Касается ее головы. Гладит ее несколько раз. Она взвизгивает. Не отнимая одной руки, он протягивает к ней другую. Подсунув руки ей под плечи, он поднимает и выносит ее из клетки.
Он проносит собаку через комнату мимо клеток, в которых, сидя или стоя, лают собаки. Он направляется, они направляются к светлому прямоугольному проему в дальней стене. Лай усиливается по мере их приближения к двери. Собаки, сидящие в последних клетках в ряду, вскакивают, встают на задние лапы, опираясь передними о клетку, и лают не переставая.
Наконец они минуют дверь, и мир вокруг преображается. Земля источает запахи. Над головой огромное небо. Лай становится всего лишь фоном. Коричневая собака с интересом принюхивается, затем шумно выдыхает.
Человек ставит ее на землю. Она ложится. Под ней твердый цемент, такой же, как внутри помещения, и она чует запахи других собак, побывавших здесь до нее. Люди стоят вокруг, глядя на нее. Вокруг них заборы, похожие на ограждение ее конуры. Жара нестерпима, и люди прячутся в узкую тень от здания.
Жара словно давит на коричневую собаку. Ей это нравится, ей кажется, будто жара сжимает ее и вдавливает еще глубже в цемент. Она смотрит на деревья вдалеке.
Теперь перед ней человек, который вытащил ее из клетки. Он начинает гладить ее. Сначала осторожно, а затем все увереннее. Она не отрывает взгляда от деревьев. Она чувствует их запах и вспоминает деревья на поляне. Она вспоминает белок и кроликов и тяжелую цепь на шее.
Человек стоит перед ней, слегка похлопывая ее и говоря чуть громче. На мгновение она отрывает голову от земли. Он хлопает в ладони и ободряет ее, но она опускает голову. Она поднимает голову всего несколько раз. Когда он ставит перед ней миску с едой, она принюхивается, но не ест. Когда приводят других собак, она смотрит на них настороженно и с любопытством. Она несколько раз взмахивает хвостом, делает несколько шагов по земле, выгибая шею и принюхиваясь, и больше ничего.
Она не раскрывается. Она не чувствует облегчения даже тогда, когда они приносят ее обратно в клетку. Она забивается в угол и пытается отключиться от нарастающего лая вокруг.
❖
Проверка началась лучше, чем они могли предположить, однако не все прошло гладко. Восемнадцать собак вели себя так же, как Сассекс 2602. распластавшись на земле и не желая замечать ничего вокруг. Одна из них так нервничала, что ее вырвало, когда Рейсер доставал ее из клетки.
У большинства собак не было имен, но две собаки не были безымянными. Их звали Лукас и Джейн. Единственные известные чемпионы Вика демонстрировали настораживающие экспертов реакции на некоторые тесты.
