и еще очень многие. Я своими глазами видел, как большинство из перечисленных хищников хватает вошедших в море черепашек, а исследование содержимого их желудков показывает, что некоторые из них постоянно наносят молоди тяжелый ущерб и представляют собой величайшую опасность для жизни морской черепахи. В некоторых местностях то обстоятельство, что снук и морской окунь предпочитают черепашек всем остальным приманкам, приводит к тайной ловле новорожденных логгерхедов, идущих для наживки.
Собственно говоря, не совсем понятно, каким образом черепашкам все-таки удается уцелеть в количестве, достаточном для поддержания жизни вида. Тем не менее они, безусловно, выживают именно в таких количествах, и это обстоятельство, возможно, когда-нибудь поможет установить, где они проводят первый год жизни.
А пока прояснению этой проблемы в какой-то мере способствуют наблюдения за молодыми черепашками в садках. Например, о близком знакомстве их предков с хищными птицами свидетельствует реакция молодых черепашек на любую мелькающую над ними тень. И в неволе, и в море за линией прибоя маленькая морская черепашка мгновенно уходит в глубину едва над ней что-нибудь промелькнет. Как я уже упоминал в одной из первых глав, вполне возможно, что именно страх черепах перед тенью или движением в вышине не позволяет наблюдать за самками зеленых черепах с самолета, низко летящего над морем.
Еще одним механизмом самосохранения, по-видимо-му, можно считать способность черепашек, только-только попавших в море, перемежать обычное неторопливое передвижение взрывами поразительной скорости. Впервые я заметил это, следя за несколькими сотнями новорожденных черепашек, которые были выпущены в круглый бассейн во дворе Лернеровской морской лаборатории на Бимини. Чаще всего черепашки, беспокойно плавая поперек бассейна или по его окружности, работали передними ластами равномерно, точно птица крыльями, — так обычно плавают все зеленые черепашки. Однако время от времени какая-нибудь черепашка отделялась от кружащейся массы и мчалась поперек бассейна со скоростью, превосходящей обычную в пять, а то и в десять раз. Во время этих спуртов ласты двигались настолько стремительно, что уловить характер их движения не удавалось. Создавалось впечатление, что они не загребают воду, а вибрируют. Все стремительные рывки, которые я наблюдал, производили черепашки, оказавшиеся на стороне, противоположной той, где скапливались остальные. Таким образом, в этих случаях сверхбыстрое передвижение мотивировалось как будто не стремлением спастись от чего-то, но внезапно возникшей отчаянной потребностью присоединиться к группе себе подобных. Тем не менее в естественных условиях эти рывки могут представлять собой способ спасения от хищников. И хотя морской окунь, вероятно, все равно настигает черепашек, более крупные и менее подвижные враги, например акулы, в результате должны сразу же терять их из виду.
Те же черепашки в бассейне Лернеровской морской лаборатории задали нам еще одну загадку, которая пока ждет своего разрешения. Я уже говорил о сильнейшем стремлении к морю и умении находить его, которое проводит молодых черепашек через пляж после того, как они выходят из гнезда. Совершенно очевидно, что, когда черепашки достигнут моря, это первоначальное стремление должно заменяться каким-то другим механизмом ориентирования. Если бы этого не происходило, черепашки продолжали бы плыть в сторону открытого моря до тех пор, пока то различие, которое они видят между светом над сушей и над морем, нс сгладилось бы настолько, что уже перестало бы служить стимулом. Некоторое время назад мы попытались собрать хоть какие-нибудь сведения об этом переходном этапе ориентирования у черепашек и поставили довольно примитивные опыты. Цель их заключалась в том, чтобы проверить, какие изменения претерпевает способность находить море у черепашек, помещенных в садки в различных точках на морском берегу. Молодые морские черепахи, которых содержат в воде, днем почти непрерывно плавают, и такое непрекращающееся движение продолжается от нескольких суток до нескольких недель. Опыты не выявили чего-либо существенного, кроме того, что чувство направления и навигационные способности черепах, по-видимому, нс играют никакой роли при поисках моря. Но это мы знали и так. Однако результаты проведенных опытов согласовались с результатами экспериментов, показавших, что способность черепах находить море опирается на зрительное восприятие света. В помещении, в ровно освещенных садках черепашки бесцельно плавают вдоль стенок или упрямо тыкаются в них. При неровном освещении они обычно скучиваются в наиболее освещенной части садка. Если партию новорожденных черепашек сразу выпустить в море, они редко начинают бесцельно кружить в воде, но, как правило, плывут прямо от берега туда, где, на взгляд человека, свет наиболее ярок.
Ориентирование в сторону открытого моря у плывущих черепашек весьма эффектно продемонстрировали семьсот костариканских черепашек в уже упоминавшемся круглом бассейне Лернеровской морской лаборатории. Бассейн не слишком подходил для опытов по изучению ориентации — его окружали деревья, здания и т. д. Однако заключенные в нем черепашки не могли видеть моря, и из любопытства я начал фиксировать, в каких местах они скучивались и какие направления предпочитали. На протяжении трех суток я отмечал их размещение в бассейне в девять часов утра, в четыре часа дня и в полночь. Днем наблюдалось заметное скучивание черепашек в точках, ближайших к морю, а ночью они в еще больших количествах — собственно говоря, все без исключения — скапливались у стенки, обращенной к суше. Дневное скучивание возникало в результате того, что они дружно, активно, а иной раз и напрягая все силы, плыли к «морской» стенке. Вначале я было решил, что скапливание у противоположной стенки по ночам является следствием какой-то захватывающе интересной ночной обратной ориентации, но, поразмыслив, нашел куда более прозаическое объяснение. В дни, когда проводились эти опыты, почти все время дул морской бриз. Днем черепашки упрямо плыли через бассейн против ветра. Ночью они переставали плыть и засыпали на поверхности, а ветер потихоньку относил их к противоположной стенке, нагромождая плавучими островками. Это обстоятельство, когда я в нем разобрался, оказалось очень удобным. По прошествии суток ветер автоматически возобновлял этот примитивный опыт.
В какой мере тенденция плыть в открытое море является все тем же стремлением черепашек ползти к воде, когда они выходят из гнезда, пока неизвестно. Опыты показали, что врожденная способность находить море не утрачивается, даже если продержать черепашку в плену целый год. Поскольку и взрослые самки обладают тем же чувством, можно заключить, что скорее всего эта способность сохраняется у черепах на протяжении всей их жизни.
Итак, потребуется еще немало работы, чтобы установить, появляется ли у молодых черепашек компасное или какое-либо навигационное чувство, а если появляется, то когда именно. Для того чтобы определить, какими ориентирами и чувствами руководствуются новорожденные черепашки и когда их стремление достичь моря угасает или заменяется другими
