В голову пришла следующая мысль:
— Юдит, а почему у тебя нет мужа?
— Потому что я слишком маленькая.
— Но мама говорит, девочек фаю крадут уже в девять-десять лет. Почему же тебя никто не украл?
— Потому что я не фаю, а в Германии замуж выходят намного позже. Маме было двадцать девять, когда она встретила папу.
— Так много? — растерялась я.
Юдит усмехнулась:
— К тому же я не хочу замуж. Постоянно работать, добывать саго и следить за детьми... И я не хочу, чтобы у меня выросла такая большая грудь.
Я не могла не согласиться с сестрой. Все это на самом деле не слишком привлекательно.
— Я тоже не выйду замуж, — решила я. — Буду жить на ферме, и у меня будет много животных.
Юдит вздохнула. Наконец она спросила:
— Поможешь убраться?
Я кивнула. При свете свечей мы вместе вымыли пол и застелили постель Юдит свежей простыней.
— Спокойной ночи, — прошептала я сквозь москитную сетку.
— Спасибо, — ответила Юдит тоже шепотом.
На следующее утро Юдит отказалась вставать. Когда папа в очередной раз позвал ее к завтраку, я не удержалась и прошептала:
— У Юдит месячные.
Он удивленно посмотрел на меня, а я закивала головой:
— Теперь мы с Кристианом должны построить ей хижину.
— Она умрет? — испуганно спросил Кристиан.
— Нет, — вздохнул отец, — она не умрет. Надеюсь, я это тоже переживу!
После завтрака он включил рацию: «Говорит Фонда, говорит Фоида. У нас чрезвычайная ситуация. Нам нужно отправить сообщение в Джаяпуру».
— Клаус, это Джаяпура; что случилось? — раздался встревоженный голос пилота.
— Джим, — ответил отец, — мне срочно нужно поговорить с женой. Передай ей, пожалуйста, что у Юдит месячные, а я не знаю, что делать?
Из спальни донесся вопль:
— Тебе что, обязательно всем в Ириан Джая сообщать об этом? — Юдит просто орала. — Это вообще никого не касается! А если мне захочется целую неделю проваляться в постели, я так и сделаю!
Я закатила глаза. Почему Юдит все воспринимает так близко к сердцу? Отец был совершенно обескуражен.
— Давай мы построим тебе хижину в лесу, — с готовностью предложил Кристиан.
— Нет! — крикнула Юдит.
К счастью, через два дня мама вернулась. Она взяла все под свой контроль, и мир в семье восстановился.
Но мое отношение к сестре с тех пор изменилось. Мы стали союзницами. И, несмотря на то что я все еще не всегда ее понимала до конца, мы очень сблизились. Юдит как раз исполнилось двенадцать лет.
Сначала, когда мы только начинали жить в джунглях, с нами играли одни мальчики. Девочки фаю очень робели и не решались участвовать в наших шумных игрищах. Я не помню, чтобы они хоть раз вместе с нами изображали крокодилов в реке или с луком и стрелами охотились на насекомых. Причина крылась в культуре фаю: занятия мужчины и женщины четко различались с самого детства.
Но была одна девочка, примерно моего возраста, с особым интересом наблюдавшая за всем, чем я занималась. Я точно не помню, как завязалась наша дружба — я с ней заговорила или она со мной. Просто однажды она стала частью моей жизни. Звали ее Фаиса.
Мы с Фаисой (справа) и Клаусу Боса
Она была очень привлекательна: большие яркие глаза, чистая кожа, не испорченная грибком или другими болезнями. Когда она улыбалась, лицо сияло, словно солнце. Мы проводили вместе все больше времени, и она постепенно начала обучать меня женским обязанностям. Например, как из коры дерева плести длинные нити, из которых делают сети для ловли рыбы. Или как приготовить на костре мясо, завернутое в саго. Иногда после купания мы ложились рядом на стволе дерева и грелись на солнце. А иногда просто сидели и смотрели на огонь.
Когда нам исполнилось по десять лет, Фаиса начала взрослеть: ее груди начали округляться. Я знала, что в этом возрасте девочек фаю уже берут в жены. Но что касается Фаисы... Она же была моей подругой, ровесницей, значит, таким же ребенком, как и я.
У Фаисы была лучшая подруга среди фаю. К сожалению, ее имени я не помню. Она была немного старше нас, и я ее не любила. Она громко и пронзительно смеялась, когда мы делали что-то, казавшееся ей смешным. Тело ее было в кожном грибке, у нее уже не хватало зубов. Но самое главное — она могла поступить по-настоящему подло, если ей что-то не нравилось. И все равно мы с ней играли. Когда подруг не так-то много, не станешь особо привередничать. А однажды она доказала, что может быть настоящей и очень смелой подругой.
Это произошло поздно вечером. Мы с Фаисой играли на песчаном пляже, когда внезапно услышали вдалеке крики. Кричала подруга Фаисы, причем что-то предостерегающее. Я почувствовала опасность, но не поняла, откуда она исходила — ни кабанов, ни змей, ни враждебно настроенных туземцев... Тут из джунглей выбежала и сама подруга Фаисы, прыгнула в одну из лодок, привязанную в самом конце пляжа, и, как безумная, помчалась к нам. Что, ей грозит опасность? Или она хочет нас предупредить?
Фаиса оглянулась, но не увидела ничего особенного. А ее подруга махала руками, указывая на деревню. Мы обернулись и только тогда увидели брата Накире, который несся на нас с ножом.
Фаиса испугалась, закричала и бросилась к воде. Меня тоже охватил панический страх, когда я поняла, что происходит: мужчина хотел взять Фаису в жены, а она отказалась. И этот мужчина — глухонемой брат Накире.
Фаиса бежала, как могла, а я все кричала: «Быстрее, быстрее, быстрее!»
Брат Накире приближался, он бегал очень быстро и явно догонял Фаису. Услышав крики, фаю собрались у берега и молча наблюдали за происходящим. Почему же никто не поможет, почему они все стоят со спокойными лицами? Я не знала, как помочь Фаисе. Мне было ясно: если он ее догонит, то будет бить.
Фаиса почти добежала до воды, когда брат Накире с воем пронесся мимо меня. А она вдруг споткнулась и упала. У меня захватило дух, я замерла. Брат Накире догнал мою подругу и попытался ударить ее ножом. Но она вскочила на ноги и бросилась в воду. Ее подруга на лодке ждала почти рядом. Брат Накире попытался остановить девочку, но та уже бросилась в быстрые воды и за несколько секунд добралась до лодки.
Ее подруга палкой направила лодку туда, где было сильное течение. Брат Накире стоял в воде, махал ножом над головой и мычал. Передо мной до сих пор стоит лицо Фаисы, уносимой быстрым течением.
Я следила за лодкой до тех пор, пока она не скрылась за изгибом реки. Настроение было ужасным. Потом я долго ждала ее, но напрасно. Ей нельзя было возвращаться: вряд ли удалось бы во второй раз избежать гнева своего преследователя. Я тосковала по ее улыбке, мне очень не хватало ее дружбы.
