Джек посмотрел на него, будто сказал:
«А, старый знакомец, давно не виделись».
Джилл смачно лизнула отцу руку.
— Знаешь, Пратул, — сказал отец, — я ведь раньше думал, ты немножко не в себе. Но вот выясняется, что и я не лучше, потому что мне твоё зверьё всё больше нравится.
Я захлопала в ладоши от удовольствия:
— Значит, ты на нашей стороне, а не на Бининой!
Потом достала рогатку из-за пояса и показала отцу.
— Смотри, я научилась сбивать из рогатки бетелевые орехи с пальмы.
— А в птиц не стреляешь?
— Зачем же? Они такие красивые!
— Понятно, — сказал отец, вглядываясь в листву вишнёвого дерева. — А кто это там на дереве? Уж не обезьянка ли?
Миа при этих словах сразу заверещала:
— Мини, помоги слезть, ну Мини, Мини!
— Ах, вот в чём дело! Ты подружка Мини? А я было подумал, что ты маленькая обезьянка.
Бина пошла готовить ванну для отца и заниматься обедом, а отец прилёг на диван. Джамаи отправился наблюдать за кормлением зверья. Наши животные пользовались полной свободой до четырёх часов. В четыре им раздавали корм, а в пять запирали в клетки на ночь.
— Пока готовят обед, можно пойти посмотреть, как кормят животных, — сказала я отцу.
— Охотно, — ответил отец.
Он спустил ноги с дивана и стал искать ботинки. Ботинки исчезли. Все бросились на поиски и обнаружили, что ботинками завладели щенята и с большим рвением раздирают их в клочья. Мы с Миа насилу отняли добычу у щенят.
Отец так и схватился за голову.
— Новые ботинки! — ахнул он.
У нас было четыре дворняжки, буль-терьер, два фокстерьера, два спаниеля, четыре колли, считая щенков, и золотая гончая.
Золотая гончая Диа́на сразу стала любимицей отца. Он не мог налюбоваться её красотой и восхищался её шёрсткой, блестевшей на солнце, как червонное золото, её большими грустноватыми глазами. Красавица Диана отличалась и добрым нравом. Она очень любила ласкаться и подавать лапу. От других собак Диана держалась на некотором отдалении и дружила только с дворнягой, по кличке Ба́гха, и с кошкой Ру́си. Багха хоть и не мог похвастаться такой родословной, как Джек, но не уступал ему в отваге. Багха командовал всеми нашими собаками. Больше того, даже наглый кот Пушу и тот слушался его.
Отец говорил, что Багха ему нравится, потому что напоминает Ту́ми — так звали собаку, которая была у отца в детстве.
Отец посвистел Багхе, тот бросил свою миску и радостно запрыгал вокруг него, изо всех сил виляя хвостом.
— А где же твоя подруга Диана? — спросил отец.
Услышав, что спрашивают Диану, Багха стал повизгивать и вертеться в поисках гончей. Дианы нигде не было видно, её миска с едой стояла нетронутая. Оказалось, что Диана ходила за кошкой Руси, которая заснула под диваном и проспала звонок на обед.
— Ты посмотри на Диану, — с восхищением сказал отец. — И красавица, и умница.
Диана привела Руси, которая преспокойно стала есть из её миски, а Диана только посматривала на нахалку и терпеливо дожидалась своей очереди.
Наши попугаи — Пи́а и Ли́а — очень много болтали во время еды, а иногда даже принимались громко выкрикивать детские стишки. При виде, отца попугаи затараторили наперебой:
— Вот он, вот он, вот он, вот он!
Отец развеселился.
Обезьянка Ру́пи не пожелала оставаться незамеченной. Она заболтала что-то своё и помахала отцу лапкой. Отец подошёл поближе: Рупи прыгнула ему на плечо и сразу принялась копошиться в его волосах.
Отец подскочил от неожиданности и попытался отодрать цепкие лапки Рупи от своей головы.
Я стала успокаивать его:
— Ничего, ты не бойся! Можешь сделать вид, будто Рупи выискивает у тебя седые волоски.
Правда, я хорошо помнила, что было со мной, когда я сама стала жертвой обезьяньих штучек. Теперь мы все научились проявлять осторожность, и Рупи приходится довольствоваться ловлей блох на собаках и кошках.
Я давно заметила особенность нашего дома: у нас кошки и собаки не живут как кошки с собаками. Они дружат, хотя совсем без ссор, конечно, не обходится. Даже Джек никогда не трогает кошек. Но это что! Кошки иногда спят в постели Бины, и она ничуть не против!
— Ведь кошки это не собаки, — говорит она.
Отец погладил Диану и объявил, что хочет спать.
— Всю ночь глаз не сомкнул в поезде, — сказал отец, зевая. — А завтра рано вставать. А ты почему не ложишься, Мини?
Мысли о завтрашней охоте долго не давали мне заснуть. Потом мне приснилось, что обезьянка Рупи прыгнула мне на голову и ищет блох. Я вырываюсь, а она всё крепче цепляется за мои волосы. Потом что-то как грохнется! Это я сама упала с кровати, на которой удобно устроилась не Рупи, а кошка Руси и сладко посапывает во сне.
Было ещё совсем темно, когда меня начали будить. Сильно хотелось спать, и я повернулась на другой бок. Тогда чья-то рука пощекотала меня.
— Спать хочу! — буркнула я и спрятала голову под подушку.
Вдруг я услышала голос Джамаи-бабу:
— Не трогай её, Бина. Пусть остаётся. Урми́ла посмотрит за ней.
Я пробкой вылетела из постели и бросилась одеваться под дружный смех Джамаи и Бины.
У меня не было времени на их глупые шутки. Надо одеться и сбегать попрощаться с Ки́ни и Ри́ни, щенятами. Их родители Джек и Джилл уезжают на охоту, да и никого из нас не будет. Я дала Урмиле четыре аны[2] из денег, которые выпросила у Бины на орешки, чтоб Урмила купила щенятам печенья. Наспех попрощалась с Миа и предстала перед Джамаи.
— Я готова, командир! — и отсалютовала по-военному.
Тем временем рассвело. Джамаи-бабу давал последние указания. Урмила бурчала себе под нос:
— Хотела бы я знать, что будет делать на охоте маленькая девочка!
На самом деле Урмила просто боялась оставаться одна в большом пустом доме.
Бина её успокаивала:
— Привязывай на ночь Багху на лестничной площадке и ничего не бойся. Такой пёс в одиночку справится с сотней бандитов. Работники будут приходить и кормить животных.
Мы грузили вещи в машины и переворачивали весь дом вверх дном.
— Не будешь скучать, Урмила, — весело заверил её Джамаи. — Пока ты всё приведёшь в порядок, мы успеем вернуться и устроить новый беспорядок!
Урмила утёрла слёзы и стала просить бога, чтоб он присматривал за нами в пути. При слове «бог» попугай Пиа поджал ногу и заверещал с закрытыми глазами:
— Птичка-скажи-бог-поможет-молись-богу!
Попугай Лиа не мог допустить, чтоб его перещеголяли, и добавил:
— Господи-благослови-господи-благослови!
