Но все на свете преходяще. И столь славившиеся в начале сороковых годов эти гиацинтовые выставки и поля начали мало-помалу надоедать, все менее и менее привлекать публику и десять лет спустя совсем прекратились. Теперь от этих громадных полей остались одни лишь воспоминания (их площадь вся изрезана железною дорогою), и хотя на южной стороне Берлина кое-где и продолжают еще культивировать гиацинты, но о прежних миллионах луковиц и помину нет. В настоящее время самое большое, если под этими культурами занято несколько десятин, которые дают доход от 75 тысяч до 100.000 рублей.
Во Франции гиацинты были также очень любимы, но далеко не производили такого фурора, как в Голландии и Пруссии. Здесь они обратили на себя особое внимание, лишь когда ученые начали культивировать их в сосудах с водой без всякой примеси земли и когда в 1787 году маркиз Гонфлие на публичном заседании французского Общества земледелия ознакомил парижан с оригинальным опытом культуры гиацинта в воде — стеблем в воду, а корнями кверху. Вид такого гиацинта, распускающего свои прекрасные цветы в воде, поразил всех.
Известие об этом новом способе культуры не замедлило распространиться по всему Парижу, а затем и по всей Франции, и каждый хотел сам повторить этот опыт. Особенно же удивляло всех, что при таком развитии в воде листья вполне сохраняли свою величину, форму и окраску, а цветы хотя и получались несколько более бледными, но все-таки были вполне развиты.
С этих пор культура гиацинтов во Франции начала все более и более входить в моду. Особенно же славилась культура маленьких ранних гиацинтов, получивших название римских (Romaine).
Но прелестный этот цветок имел во Франции одно время очень печальное применение: им пользовались для одурения, доходившего до отравления, тех лиц, от которых почему-либо желали избавиться. Особенно это практиковалось с женщинами, и притом главным образом в XVIII столетии.
Обыкновенно предназначавшиеся для этих целей букет или корзина гиацинтов опрыскивались чем-нибудь таким ядовитым, что могло быть замаскировано сильным запахом этих цветов, или же цветы ставились в таком количестве в спальню или будуар, что сильный запах их производил у людей нервных страшное головокружение и причинял даже смерть.
Насколько последнее верно — трудно поручиться, но в мемуарах жившего во времена Наполеона I при французском дворе г-на Сам приводится случай, когда одна вышедшая по расчету за богатого человека аристократка уморила его, убирая ежедневно спальню массой цветущих гиацинтов. Подобный же случай приводится Фрейлигратом в его поэме «Месть цветов». Да и вообще, надо заметить, немало есть людей, которые не выносят одуряющего запаха этого цветка, чувствуют дурноту и даже падают в обморок.
Из новейших писателей мы встречаем гиацинт еще и у Эдгара По в его рассказе «Поместье Арнгейм», где он описывает целые поля цветущих гиацинтов.
1 Очевидно, имеется в виду мускари, или мышиный гиацинт, в частности, м. кистевидный.
Цветок Юпитера и Валентинова дня — анютины глазки
Валентинов день
Забавный случай
Откуда взялось русское название этого цветка — достоверно не известно. Правда, некоторые красивые сорта его действительно несколько походят как бы на глаз, но это большею частью уже крупные, усовершенствованные культурой сорта, тогда как интересующее нас растение — тот простой, скромный цветочек, который растет на пашнях, а иногда и около домов, на огородной земле в деревне.
Немцы его называют мачехой (Stiefmuetterchen), объясняя это название следующим образом.
Нижний, самый крупный, самый красиво испещренный лепесток представляет собой расфранченную мачеху, два находящихся повыше, не менее красиво окрашенные лепестка — ее родных дочерей, а два самых верхних беленьких, как бы полинявших, с лиловатым оттенком лепестка — ее бедно одетых падчериц. Предание говорит, что прежде мачеха находилась наверху, а бедные падчерицы внизу, но Господь сжалился над бедными забитыми и заброшенными девочками и повернул цветок, причем злой мачехе дал шпорец, а ее дочерям — ненавистные им усики.
По мнению других, анютины глазки изображают лицо, что и действительно, если хотите, верно, сердитой мачехи.
В самом деле, есть цветки, рожицы которых выглядят как-то зло, так что, пожалуй, можно принять их, согласно сказке, за лицо какой-то злой женщины.
Третьи же, видя в них также лицо, не видят в его выражении ничего злого, а просто только любопытство и рассказывают, что оно принадлежит одной женщине, которая, будто, была превращена в этот цветок за то, что из любопытства заглядывала туда, куда ей было запрещено.
Как бы в подтверждение этого рассказывается еще такая легенда об их появлении на земле.
Однажды, говорит легенда, Венера вздумала купаться в одном отдаленном гроте, куда не мог проникнуть ни один глаз человеческий, и купалась долгое время.
Но вдруг слышит шорох и видит, что несколько смертных смотрят на нее...
Тогда, прийдя в неописуемый гнев, она взывает к Зевсу и умоляет наказать дерзновенных.
Зевс внемлет ее мольбе и хочет покарать их смертью, но потом смягчается и превращает их в анютины глазки, роспись которых выражает послужившее им гибелью любопытство и удивление.
Греки называли этот цветок цветком Юпитера, и о происхождении его существовала у них такая легенда.
Однажды Громовержец, соскучившись сидеть на своем троне из облаков, задумал разнообразия ради спуститься на землю. Чтобы не быть узнанным, он принял вид пастушка и взял с собою прелестную белую овечку, которую вел на веревочке. Дойдя до Аргивских полей, он увидел массу стремившегося в храм Юноны народа и машинально последовал за ним. Тут как раз совершала жертвоприношение знаменитая в Греции красавица Ио, дочь царя Иноха. Обвороженный ее необычайной красотой Юпитер забыл о своем божественном происхождении и, положив к ее ногам приведенную им с собой прелестную белую овечку, открылся ей в любви своей.
Гордая, неприступная, отказавшая домогательствам всех земных царей Ио не могла противостоять чарам Громовержца и увлеклась им. Влюбленные видались обыкновенно только в ночной тиши и под строжайшим секретом, но ревнивая Юнона разузнала скоро об этой связи, и Юпитер, чтобы спасти бедную Ио от гнева своей супруги, принужден был превратить ее в чудную белоснежную корову.
Но это укрывшее от гнева и злобы Юноны превращение Ио сделалось для нее величайшим несчастьем. Узнав о таком ужасном превращении, она начала горько рыдать, и жалобные вопли ее раздавались, как коровий рев. Она хотела поднять руки к небу, чтобы упросить бессмертных возвратить ей прежний образ, но превратившиеся в ноги руки не слушались ее. Печально бродила она среди своих сестер, и никто не узнавал ее. Правда, отец ласкал ее по временам как прекрасное животное и давал ей сочных листьев, которые срывал с ближайшего куста, но напрасно лизала она ему с благодарностью руки, напрасно проливала слезы — он также не узнавал ее.
