Два инструктора провели две предыдущие недели в Вирджинии, знакомясь с собаками. Теперь они присутствовали здесь и помогали остальным советами. Диапазон собачьих характеров и темпераментов был необычайно широк. Некоторые собаки стояли в клетках, готовые выйти и встретиться с людьми, стремящимися им помочь. Другие лаяли, третьи сидели и терпеливо ждали. Были и такие, кто забился в глубину клетки, испуганный и неуверенный.
Инструктор подошла к загону и подняла табличку с именем, висящую на внешней стороне клетки, чтобы прочитать: Малышка Рыжик. Это была та самая собака, с которой Николь Раттай провела так много времени в приюте в Южной Вирджинии. За шесть недель общения с Николь Малышка Рыжик превратилась из забитого существа, которое даже не подходило к дверце клетки, чтобы взять лакомство, и которое выносили на улицу на руках, в собаку, которая самостоятельно выходила из клетки, просила, чтобы ее погладили, и так любила общество людей, что частенько слонялась по приюту.
Сейчас, как это случилось со многими собаками, она вернулась в прежнее состояние. Инструктор открыла переноску и попыталась выманить оттуда Малышку, но собака прижалась к задней стенке. Инструктор протянула руки, вытащила Малышку и, пристегнув к ее ошейнику поводок, поставила на землю. Она направилась к помещению приюта, уговаривая собаку следовать за ней, но Малышка встала как вкопанная, а затем осела на землю. Инструктору пришлось на руках нести ее в новый дом, большую проволочную клетку, расположенную между двумя такими же.
Собак разместили в двух восьмиугольных строениях, и к тому времени, как все было закончено, уже наступил вечер. Служители вывели каждую собаку на прогулку, а затем стали готовить их ко сну. Они вытащили лежаки, подстилки и матрасики и положили их в центре каждой секции или в клетке. Собаки смотрели на них с недоумением.
Работники приюта делали то, что считали частью своей работы, заботясь об удобстве и спокойствии каждой собаки. Здесь были очень энергичные собаки, которых они постарались разделить так, чтобы они не подавляли более робких. Весь вечер они продолжали тасовать собак, стремясь найти наиболее приемлемые сочетания.
❖
Утром началась настоящая работа. Сотрудники приюта занялись оценкой каждой собаки, выявлением ее сильных и слабых сторон и составлением индивидуальных планов для каждой собаки. Они также отражали ментальное и эмоциональное состояние каждой собаки на графике по десятибалльной шкале и шести параметрам: уверенность, страх, энергия, интерес к людям, индивидуальный прогресс, жизнерадостность.
Около половины собак были запуганы, и среди них Малышка Рыжик. В первую неделю она только и сидела в глубине своего загона и лаяла на всех, кто подходил к нему. Пожаловаться на недостаток внимания она не могла. В «Лучших друзьях» организовали работу так, что на каждые пять собак Вика приходился один работник приюта, при том, что обычно в его ведении находилось пятнадцать-двадцать собак. Круглосуточно с собаками находился как минимум один служитель.
Одной из тех, кто ухаживал за Малышкой Рыжиком, была Карисса Хендрик, которая несколькими годами ранее уволилась из приюта «Лучшие друзья», чтобы переехать в штат Мэн. Теперь она вернулась специально, чтобы работать с собаками Вика. В первые дни она заботилась о Малышке — кормила, гуляла. В другое время ей редко удавалось видеть собаку. Все остальное время Малышка скрывалась в своей клетке. Иногда Хендрик замечала, как из клетки выглядывает собачья голова, словно перископ над поверхностью океана, и тут же быстро скрывается обратно.
Хендрик старалась находиться вблизи Малышки, чтобы собака привыкла к ней, не беспокоясь о том, что от нее в этот момент что-то потребуется. Эта тактика оказалась успешной, и вскоре она начала заниматься с Малышкой общим курсом дрессировки и развивать ее. Она также отвела Малышку к ветеринарам. Те осмотрели шерсть Малышки, которая была редкой и пятнистой, а также сетку шрамов на ее морде.
Врачи установили, что собака больна бабезиозом, кровепаразитом, от которого обычно страдают бойцовые собаки потому, что заражение происходит через глубокие колотые раны. Собака может стать вялой и больной, и, если пока у Малышки этих симптомов не наблюдалось, за ней нужно тщательно присматривать.
Хендрик старалась, чтобы Малышка могла преодолеть свой страх. Постепенно собака начала привязываться и доверять ей. Хендрик не знала о Николь Раттай, однако, без сомнения, ее работа с Малышкой дала свои всходы. Малышка уже понимала, что люди могут быть добрыми. Она научилась доверять им, пусть немного.
К концу второй недели Малышка стала выходить из клетки. Она была особенно дружелюбна и спокойна с тремя-четырьмя людьми, которые работали с ней постоянно. Она даже стала немного улыбаться. Малышка растягивала уголки пасти и поднимала верхнюю губу, показывая зубы. Разумеется, это был жест покорности и волнения, однако он так подкупал, что благодаря ему Малышка даже прославилась в приюте.
Для Хендрик это была своего рода метафора, относящаяся ко всем собакам Вика. Они столько повидали, столько пережили, однако выжили. И даже научились улыбаться. Натянуто и неуверенно, но улыбаться. Она надеялась помочь Малышке обрести счастье и улыбаться по-настоящему.
Для этого Хендрик стала пользоваться различными предметами — игрушками, одеяльцами. Они занимались основами дрессировки, но прошлый опыт Малышки в значительной степени этому препятствовал. Обучение всегда начинают с команды «сидеть», но Малышка отказывалась ее выполнять.
Обычно инструктор заставляет собаку выполнить необходимую команду и поощряет ее за выполнение лакомством. Собака вскоре начинает связывать команду с действием и с угощением. Если собака испытывает затруднения, то инструктор обычно держит лакомство над головой собаки. При попытке взглянуть на лакомство собаку обычно усаживают, но с Малышкой это не проходило. Стоило занести руку у нее над головой, как она пугалась и съеживалась.
Еще один прием, к которому любят прибегать инструкторы, это войти утром в загон к собаке с миской, полной еды, и дать команду, а затем просто стоять и ждать, когда собака ее выполнит. После этого инструктор ставит миску на пол. И это также оказалось бесполезным с Малышкой. Она попросту отказывалась садиться, и Хендрик или кто-то другой могли стоять с миской в руках минут двадцать пять — тридцать. Доходило до того, что, стоило хвосту Малышки оказаться вблизи пола, они опускали миску и выходили.
В конце концов, по прошествии двух месяцев, что было на удивление долго, до Малышки Рыжика дошло, что подразумевает команда «сидеть», и, поняв это, она словно вообще осознала, что от нее требуется. Она теперь знала, что если ее просят что-то сделать и она это делает, то за это непременно следует награда. После этого обучение пошло быстро, и вскоре она даже догнала собак, опережавших ее в учебе. Она научилась выполнять команды «стоять», «лежать» и «ко мне». Теперь она ходила на поводке, что поначалу также отказывалась делать.
