Должен признать, что браконьеры бывают первоклассными следопытами и отличными охотниками. Хотя я и сознаю, что таких людей необходимо арестовывать, очень трудно питать к ним чувство ненависти. Лично я ненавидел иностранных купцов, которые побуждали этих людей убивать носорогов и слонов, перекладывая риск на браконьера и оставляя себе одну лишь прибыль. В то же время купцов этих почти невозможно заставить предстать перед судом.
Однажды после многих трудов и хлопот мне удалось проследить нескольких иностранных купцов, которые платили охотникам из племени вакамба за браконьерство. Я присутствовал во время процесса над ними в Найроби. Обвиняемый, главарь организации, был умным человеком. Он нанял лучших адвокатов в колонии. После долгого словесного препирательства его оправдали. Пособники были осуждены на тюремное заключение. Я же вернулся в Макинду, чтобы ловить местных браконьеров.
Среди нарушителей законов об охоте попадаются и белые охотники-спортсмены. Если охотник-спортсмен устраивает охоту с помощью крупной компании, снаряжающей сафари в Найроби, беспокоиться не приходится: его будет сопровождать охотник с хорошей репутацией, который следит за тем, чтобы законы об охоте строго соблюдались. Если клиент по своей неосторожности или глупости ранит животное, то сопровождающий его профессиональный охотник добьет раненого зверя. Однако имеются несколько профессиональных охотников, которые занимаются «вольной» охотой и не состоят на службе у какой-либо крупной компании. Некоторые из этих людей не хуже честных охотников-профессионалов; другие чрезвычайно ненадежны. Таких охотников не возьмет к себе на службу ни одна компания, снаряжающая охотничьи сафари.
Иные бессовестные охотники сознательно набьют больше зверей, чем им разрешено, и в случае поимки заявляют, что они были вынуждены убить животных сверх нормы ради самозащиты и якобы лишь ждут случая, чтобы вернуться в Найроби для сдачи шкур и рогов властям. Был случай, когда такой охотник застрелил трех гепардов, заявив, что на него напали эти животные.
Гепард — животное из семейства кошачьих, с длинными ногами, очень ласковое. Одно время на них был высокий спрос среди индийских раджей, которые приручали их и держали для охоты на антилоп, как обычно держат борзых для охоты на зайцев. Гепарды настолько ласковы, что даже взрослое животное легко становится ручным. Мне думается, что за всю историю Африки не было ни одного случая, чтобы гепард напал на человека, а этот охотник имел наглость заявить, что на него трижды нападали эти замечательные звери. Конечно, его сурово покарали.
Что же касается опасных зверей, то предлог самозащиты иной раз бывает очень трудно опровергнут. Один местный белый охотник причинил мне много беспокойства. Он постоянно заявлял, что стоит ему отправиться с сафари, как на него нападал носорог, в которого он вынужден был стрелять с целью самозащиты. Вполне естественно, у этого охотника отбирались трофеи. Я сильно подозревал, что ему просто нравилось охотиться на носорогов, и он бил их при первой возможности. Я переодел одного из моих помощников-следопытов в одежду жителя кустарников и подослал его к этому охотнику, когда он отправлялся с сафари.
Вскоре следопыт доложил мне, что охотник застрелил носорога. Я передал его дело в соответствующие инстанции. Он вел себя весьма высокомерно, заявив, что к показаниям, «бушмена-негритоса» суд никогда не отнесется с доверием, если их опровергнет белый человек. Но для этого типа я приготовил сюрприз. Вместе со своим следопытом я выяснил все подробности убийства носорога, разыскал труп носорога и вырезал из него пулю. На суде мне удалось показать, что пуля попала в носорога под таким углом, который исключал возможность нападения зверя на охотника в момент выстрела. Я даже принес кусок шкуры в качестве доказательства. Охотник был признан виновным, и на него был наложен большой штраф.
Одна из трудностей в охране крупных зверей заключается в том, что они не знают границ своего заповедника и нередко выходят за его пределы, наносят ущерб местному населению. Стоит этому случиться, как поднимается крик о том, что заповедник представляет собой угрозу для района и всех крупных зверей следует уничтожить. Когда звери заповедника действительно причиняют ущерб местному населению, то их следует уничтожать, но часто случается, что выдвигаемые обвинения ни на чем не основаны.
Уничтожать зверей-вредителей — одна из основных обязанностей инспектора по охране дичи. По-моему, самые вредные животные в Африке — это не крупные дикие звери, а гиены и бабуины. Ушерб, наносимый крупным зверем, бросается в глаза, а урон, причиняемый гиенами и бабуинами, хотя и не столь сенсационный, но зато постоянный. Инспектору по охране дичи приходится постоянно уничтожать этих зверей, обычно по отчаянной просьбе какой-либо отдаленной деревни.
Привожу следующее письмо, которое довольно типично для такого рода сигналов:
«Уважаемый сэр!
Позвольте поздравить вас по случаю победы и окончания злосчастной войны в Европе.
Однако у нас в деревне сейчас идет война между гиенами и волами. Волам приходится туго. Каждую ночь гибнет один или два.
Наши поселенцы потеряли четырех коров, которые уже съедены. Вы можете прийти расспросить жителей и удостовериться в этом лично.
Наш народ сейчас находится в угнетенном состоянии.
Надеемся на Ваше любезное содействие и помощь».
Такие письма могут показаться забавными, но в каждой строчке сквозит отчаяние людей, доведенных до крайности.
Гиены занимаются не только тем, что поедают трупы животных. Несмотря на свою трусливость, они сами совершают нападение, если преимущество явно на их стороне. Мне пришлось беседовать с одной женщиной, хозяйкой скотоводческой фермы. Постоянный урон, причиняемый гиенами, довел ее до последней степени отчаяния. Гиены больше всего любят нападать на самку, рождающую детеныша, — в этот момент самка беспомощна, и гиены это хорошо знают.
Нередко гиены бродят стаями и в таком случае нападают не только на стельных коров. Как-то мне пришлось быть свидетелем их необычайной решительности. Сидя вечером у палатки, я услышал громкий стук копыт. Одной рукой я схватил нарезное ружье, а другой включил электрический фонарь, направив его в сторону звука. Мимо лагеря пронесся обезумевший от страха вол, на спине которого сидела гиена. Гиена уже вонзала зубы в горб вола, а следом бежало еще с добрый десяток гиен.
Я знал, что только лев умеет вскакивать на спину вола, и поэтому едва мог поверить своим глазам. Я крикнул помощнику, чтобы он взял фонарь, и мы пошли за животным. В двухстах ярдах от палатки мы услышали сильный шум. Вол уже лежал мертвым, а гиены рвали его на части. Мне удалось застрелить несколько тварей, прежде чем остальные удалились, яростно рыча из-за того, что им помешали.
