Я спросила, есть ли у мистера Ли гуммигут военных лет.
— Где-то был, — ответил он и скрылся в подсобке, а через пару минут вернулся с замызганным пластиковым пакетом из местного супермаркета, наполненным зеленовато-коричневым гуммигутом: было похоже, как будто кто-то хорошенько разжевал ириску, а потом втоптал ее в грязь. — Вот такое сырье мы получали во время войны. В нем много посторонних включений.
— Мне хотелось бы тоже найти гуммигут, — мечтательно сказала я, представляя себя в джунглях, под чутким руководством специалистов ковыряющей стволы нужных деревьев мачете, а потом слушающей местные легенды о деревьях, которые плачут желтыми слезами.
— Лучше сразу выбросите эту затею из головы, — заявил мистер Ли.
Я изумленно воззрилась на него. Почему это?
— В джунглях много неразорвавшихся фугасов, так что иногда ради гуммигута люди жертвуют жизнью.
Да и сама эта краска представляет опасность, как я выяснила позже. Владельцы компании «Винзор энд Ньютон» получали маленькие посылки с гуммигутом от своих поставщиков в Юго-Восточной Азии с незапамятных времен, скорее всего с середины XIX века. Когда сырье прибывало на фабрику, его тщательно измельчали, а потом продавали втридорога. Но посылки, которые приходили из Камбоджи и Вьетнама в промежуток между 1970 и 1980 годами, кардинально отличались, поскольку в этом гуммигуте было полно осколков свинцовых пуль. Технический директор компании Ян Гаррет показал мне пять пуль, извлеченных из гуммигута, — напоминание ему и коллегам, что людям приходилось порой расплачиваться жизнью за то, что мы сейчас принимаем как должное. Однажды, дело было во времена войны во Вьетнаме или в период расцвета полпотовского режима, солдаты отстреливались из пулемета в джунглях, а потом гильзы пролежали там еще много лет, пока их не обнаружили при производстве краски, а вот что случилось с остальными пулями, попали ли они в цели или нет, остается только догадываться.
Мне ужасно нравился кусок гуммигута, который я приобрела у мистера Ли. Когда при помощи одной лишь капали воды получался яркий цвет, я казалась сама себе волшебницей, поэтому демонстрировала фокус каждому встречному и поперечному, особенно ребятишкам. Однажды в Англии я ехала в поезде с девятилетним мальчиком, которому, так же как и мне, нравились всякие диковинки. Он путешествовал вместе с бабушкой и только что побывал в гостях у родственника. Тот вручил ему барабанчик из Индонезии, который мальчик с гордостью всем демонстрировал. Я показала ему свой фокус с гуммигутом и рассказала о том, как людям приходилось рисковать во время войны. Парнишка проявил такой живой интерес, что я расчувствовалась и подарила ему кусочек гуммигута, о чем впоследствии горько пожалела.
Через четыре дня я оказалась в Штатах, где встретилась со специалистом из Вашингтонской национальной галереи Майклом Скалкой. В разговоре я упомянула о том, что купила гуммигут в Гонконге. Он заметил, что из гуммигута получается отличная краска. «Правда, очень ядовитая».
К моему облегчению, выяснилось, что гуммигут не убивает, как аурипигмент, хотя его периодически и пытались использовать в преступных целях. К примеру, в одном популярном китайском детективе повествуется о том, как гуммигут ввели в персик, чтобы потенциальная жертва съела и отравилась. Однако хотя токсины и не смертельны, но все равно приятного мало, поскольку гуммигут — очень эффективное мочегонное: стоит лизнуть его, и вы вряд ли в ближайшее время покинете туалет. Тем же эффектом обладает еще одна желтая краска — крушина, как, кстати, и многие продукты желтого цвета, к примеру тыквы и ананасы. Возможно, не случайно индийская ведическая традиция ассоциирует желтый со второй чакрой — в пупке.
Через пару недель я позвонила своей подруге-китаянке. И поинтересовалась, знала ли она, что гуммигут такой ядовитый.
«Ну конечно! Это одна из причин, по которой тараканы обходят стороной картины нашего Фэн Су, — весело сказала она. — Если бы гуммигут не был таким дорогим, то его охотно использовали бы, чтобы отпугивать насекомых».
Последние два сувенира на моей полке — это баночки с самой дорогой и самой яркой специей в мире. Я имею в виду шафран. Как и гуммигут, шафран полон парадоксов. Красный, но одновременно желтый; дорогой, но доступный; он может высушить вашу печень, но при этом вы будете хохотать до упаду; он практически прекратил существовать, зато теперь шафрана просто завались. В отличие от гуммигута шафран часто подделывают, выдавая за него другие вещества, и в этом я убедилась на собственной шкуре.
Первая моя встреча с шафраном (увы, это оказался, лжешафран) произошла в середине 1980-х в Кашмире. Будучи студенткой, я приезжала в этот северный индийский штат три лета подряд. Тогда Кашмир еще не начал бороться за независимость. Я ждала, когда откроют дороги на север. Один раз снег не таял дольше обычного, и мне несколько дней пришлось проторчать в столице штата Сринагаре. Я шаталась по городу, наслаждалась местной кухней и наблюдала, как торговцы рекламируют свои товары с маленьких лодочек, которые называются «шикара».
— Хотите марихуаны? — заговорщицки подмигивали они, когда я отказывалась от сладостей.
— Нет, спасибо.
— Опиум?
— Нет.
— А! Я знаю, что вам нужно! — В ход шел последний козырь. — «Тампакс!»
Кое-что я все-таки тогда приобрела — грязноватый пакет чего-то желтого. Меня спросили, не хочу ли я купить шафран, и я заинтересовалась. Обхаживавший меня торговец прибегал к большему количеству уверток, чем его сосед, который активно продавал другим, менее целомудренным путешественникам гашиш. Это должно было меня насторожить, как я поняла уже задним числом. В итоге мне все-таки втюхали пакет сафлора, дешевой специи, о которой я рассказывала в предыдущей главе, а я, тогда совсем еще молоденькая и легковерная, с радостью поддалась на уговоры ушлого индуса и купила подделку. Наверное, в тот момент это и не имело особого значения. Окажись у меня в руках настоящий шафран, я не знала бы, что с ним делать.
Да, я была в курсе, что это самая дорогая специя в мире, а также знала, что она ярко-желтого цвета (хотя содержимое купленного мной пакета показалось скорее оранжевым, чем желтым) и получается из какого-то цветка. Кроме того, я слышала, что индийское правительство наложило ограничения на экспорт шафрана из Кашмира; эта мера являлась частью протекционистской политики, в рамках которой мне, к примеру, приходилось пить странный напиток под названием «Кампа-кола» вместо привычного американского бренда. Правда, тогда я не догадывалась, что можно добавить щепотку шафрана на стакан горячей воды, капнуть немного меда, и получится натуральный энергетический коктейль, а если приправить этой специей длиннозерный рис, то он приобретет потрясающий желтый оттенок, хотя несколько потеряет во вкусе, и не знала, что цветок, из которого получают шафран, называется крокусом, а сама пряность в сухом виде не желтая, а красная, — все это я выясню лишь через много лет.
