коллекция дельфинов и морских львов прибыла сюда из парка Фламинго в Йоркшире, где я в то время был штатным главным ветеринаром и заместителем директора; а нынешнего директора аквапарка Майкла Ридделла я обучал науке обхождения с морскими млекопитающими еще в 1969 году, когда в парк Фламинго прибыла первая в Британии косатка по имени Каддлс и когда в День письма того же года я привез из Канады огромного дельфина Калипсо для кратковременной акклиматизации в Клитхорпсе перед отправкой во Францию. Ныне в аквапарке имеется обширный и постоянно расширяющийся комплекс для морских животных с главным бассейном десяти метровой глубины для китообразных, место выведения и «ясли» для птенцов королевских пингвинов, и огромная коллекция дельфинов, тюленей и морских львов, в том числе детенышей. Для глаз публики остается незаметной огромная работа, которую аквапарк проделывает в рамках мероприятий французского правительства по спасению исчезающего средиземноморского тюленя-монаха, разведению морских рыб, а также разнообразных научных программ по охране здоровья китообразных. Именно в этом аквапарке я впервые очищал кровь заболевшей косатки с помощью озоновой машины, впервые — правда, без успеха — попытался сделать рентгенограмму грудной клетки кита, впервые «вымывал» комки листьев из желудка дельфина, имеющего привычку подбирать плавающие предметы, и впервые заглянул с помощью фиброоптического эндоскопа в зоб пингвина в поисках пластикового рожка, который тот проглотил. Среди моих других уникальных экспериментов на Французской Ривьере было падение в пустой бассейн, в результате чего я так разбил себе плечо, что оно болит у меня и по сей день, много лет спустя, а также съемка второй серии цикла «Одно за другим» — в частности, эпизода, когда бассейн для китообразных оказался окрашенным кровью (с этой целью применялся краситель, который добавляют в пищу). При этих съемках меня совершенно натурально укусил любимый тюлень Брижит Бардо!
Как только я прибыл в аквапарк, я тут же принялся за обсуждение ухудшающегося состояния здоровья Фрейи с Майклом и Джоном. Мы обошли кругом «госпитального бассейна», куда ее перевели. Она явно несколько потеряла в весе; позади головы, там, где раньше был пухлый, мягкий слой ворвани, теперь отмечалась ясно видимая впадина. Ныне она съедала, да и то без особого энтузиазма, всего по нескольку килограммов рыбы в день. Это до боли напоминало других косаток, страдавших от глубоко угнездившихся инфекций типа абсцесса. По большей части эти очаги находились в груди, а то и в самих легких или в ткани, отделяющей левую сторону груди от правой. Ранее в том же аквапарке был случай, когда у косатки-самца в железе на границе левого легкого, у самых ребер, развился абсцесс размером с мяч для регби. Результаты анализа крови, дурной запах из дыхательного отверстия и моя собственная интуиция — все указывало на то, что очаг находится позади легкого, но, несмотря на использование мощных рентгеновских аппаратов, применяемых в индустрии, мы не смогли обнаружить и дренировать абсцесс. По злой иронии, проводя посмертное вскрытие животного, я обнаружил заполненную гноем полость меж ребер — туда легко было запустить иглу длиной двадцать дюймов и удалить дурную жидкость. В таких случаях необходимо применение не только антибиотиков, но и дренажа. Но как дренировать то, что нельзя распознать!
— У Фрейи другой случай, — сказал я своим друзьям. — Я знаю, что у нее глубоко укоренившаяся инфекция мягких тканей, и ставлю свой последний доллар, если это не где-нибудь в груди.
— Хотите снова попробовать рентген? — спросил Майкл.
— Рентген не так хорош для мягких тканей, но если нам удастся получить сравнительно удачную картину легких, она покажет нам абсцесс. Как вы помните, наша последняя попытка закончилась неудачей, но попробовать все же стоит.
Киты — животные столь огромные и широкие, защищены таким толстым слоем ворвани, что у портативных рентгеновских аппаратов просто недостает мощности просветить их. Даже самые крупные машины, установленные в учебных ветеринарных клиниках, с большими трудностями просвечивают грудь и живот лошади.
Неутомимый Майкл готов пытать счастья, даже когда шанс на успех один из ста, а главное, он неутомимый деятель.
— У меня есть знакомый в Ницце, — сказал он, — а у того новая портативная рентгеновская машина, применяемая на производстве. С ее помощью можно находить трещины в моторах самолетов. Я уверен, что смогу уговорить его привезти ее сюда, если, конечно, это вас заинтересует.
— Отчего не попробовать, — ответил я. — Попытка не пытка.
Поскольку в этом аквапарке имеются «госпитальные бассейны», то работать с китами и дельфинами здесь гораздо легче, чем во многих других учреждениях. Эти бассейны легко опорожнять и вновь наполнять, если нужно, по нескольку раз в день, так что я могу легко подобраться к своим пациентам, когда они лежат на сухом дне. Парень с рентгеновской чудо-машиной прибыл в тот же вечер; устанавливая свой инструмент, он объяснял, как это устройство может обнаружить трещину шириной в волос в слитке железа толщиной с человечью голову.
— Я поставлю аппарат справа от косатки и направлю рентгеновский луч на легкое или куда вы скажете, — объявил он, — а с левой стороны мы поставим пластинки. Затем я нажимаю кнопочку и — жжик! Обещаю, что получатся превосходные картинки!
Мы покрыли всю левую сторону груди Фрейи рентгеновскими пластинками, кое-где прикрепив их склеивающей лентой.
— Eh bien! [30] Ставьте все полукругом и внимательно смотрите, сейчас птичка вылетит! Итак, я нажимаю кнопочку — жжик! Voila! [31]
Взяв пластинки, мотоциклист тут же полетел с ними в местную больницу. Двадцать минут спустя он вернулся с еще не просохшими пластинками — они были совершенно чистыми!..
— Не-е-возможно! — воскликнул парень. — Encore! Попробуем снова!
Мы повторили операцию, мотоциклист снова сгонял в больницу — и снова ни единой тени на пластинках!.. Рентгеновские лучи вновь оказались бессильны для диагностики наших косаток. Неделю спустя на коже правой стороны груди Фрейи, как раз там, куда был нацелен рентгеновский луч, развилось странное воспаление круглой формы. Оно перешло в язву, которая даже теперь, три года спустя, полностью не исцелилась. Я абсолютно уверен, что это радиационный ожог, хотя эксперты отрицают это.
Фрейя вообще перестала есть и еще более потеряла в весе. Анализ крови стал показывать начальную стадию почечной недостаточности.
— На несколько дней заполните госпитальный бассейн пресной водой, — сказал я. — Умоляйте, льстите, дразните — как хотите, но заставьте ее есть! Вы сами знаете, что это будет, если нам придется кормить ее насильно.
Майкл и Джон превосходно знали, с какими это сопряжено трудностями: сначала нужно попытаться вставить ей в пасть мощную деревянную распорку, увертываясь от раздраженно бьющего хвоста и готовых цапнуть челюстей; потом, когда
