Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

Там, вдали, волк увидел красное чудовище, которое ревело и бесновалось, словно собираясь пожрать весь мир. Ужас объял зверя. Он бросился в лес и пустился бежать, думая только о том, как бы подальше удрать от страшного пожара.

Не пробежал Единственный и двух миль, как очутился в открытой местности, где поля чередовались с пастбищами, фермами и небольшими рощами. Все прямо несся он через сады и дворы ферм. Скот, испуганный заревом на небе, рыл землю копытами и фыркал на волка, когда тот пробегал мимо. Люди сердито кричали на него, когда он мчался по цветочным грядкам и через виноградные лозы. Волк не знал, что следует избегать ферм. Он еще не боялся людей. Наконец какой-то фермер послал ему вдогонку целый заряд дроби. Две или три дробинки попали ему в бедро. Они ранили его слабо и не причинили ему боли, но он понял, что люди — существа опасные. С этой минуты он стал уклоняться от прямого пути и держаться более пустынных мест. Когда на востоке показались первые проблески рассвета, зарева на небе уже не было. К этому времени волк очутился среди высокорослых кустарников, высоких лесов и огромных скал.

Солнце стояло уже высоко, когда Единственный умерил свой бег. Безумный ужас перед огнем сменился теперь восхитительным сознанием свободы. Он почувствовал голод и хотел повернуть назад — на поиски своего хозяина. Но нет! Там, в той стороне, было пламя! И волк еще быстрее прежнего пустился вперед. Вдруг почти под самым его носом выскочил откуда-то кролик. Никогда до этого времени Единственный не пробовал живой добычи, а между тем, повинуясь инстинкту, он бросился его преследовать. К великому его разочарованию, хорошенький маленький зверек поспешил скрыться в густом терновнике, куда волк не мог проникнуть. Морда его, болевшая от ожогов, не выдержала острых колючек. Пробродив полчаса около кустов в надежде, что исчезнувший кролик оттуда выскочит, он отказался от охоты.

Поздно вечером Единственный добрался до поселка и осторожно обошел его кругом. На пастбище среди бугров, кочек и суковатых обожженных пней он неожиданно встретил стадо овец. С минуту он стоял, пораженный их видом, но когда испуганные животные обратились в бегство, ему неожиданно захотелось преследовать их. Не прошло и минуты, как он набросился на ягненка, который бежал сзади всех. Повинуясь инстинкту, он схватил его за горло. В нем проснулась любовь хищника к теплому мясу, и он принялся за пиршество. Затем, еще не сознавая, что делает, он спрятал остатки своего ужина под нависшей скалой. Довольный собою, он скрылся в темной чаще и проспал несколько часов подряд.

Луна ярко светила на небе, когда волк проснулся. Ее странный свет его ошеломил и пробудил в нем непонятные желания. Взобравшись на верхушку обнаженного бугра, он осмотрелся. Вдали виднелись огоньки поселка, расположенного под откосом. Но он стремился к чему-то иному. Сидя на задних лапах, он протянул морду вверх, к сверкавшему месяцу, и издал протяжный и жуткий крик своего племени.

Волчий вой был неизвестен или, вернее, давно забыт в этой части страны. Но всякий из местных жителей, кто слышал его хоть раз, не нуждался в объяснениях. Не прошло и полминуты, как все собаки поселка завыли от бешенства и страха, залаяли и затявкали. Но этот шум не произвел на Единственного никакого впечатления. Он показался ему не страшнее чириканья воробьев. Послышался стук отпираемых дверей, замелькали фонари, и из домов вышли люди, спеша узнать, в чем дело. Вдали, освещенный луной, низко стоявшей на небе, виден был силуэт воющего волка. Вдруг уголком глаза Единственный заметил полдюжины фермеров, спешивших к пастбищу вместе с собаками! Люди! Неужели они тронут его? Но тут в нем заговорили угрызения совести. Он вспомнил убитого им ягненка. Весьма возможно — пришло ему в голову, — что ягненок принадлежал этим людям и его ждут из-за этого какие-нибудь неприятности. Мгновенно он замолк, скользнул с верхушки бугра и, растянувшись во всю длину, понесся вперед.

С той поры он остерегался подходить близко к поселкам. Успешно овладев первой добычей, он сразу превратился в искусного охотника. В нем проснулись давно забытые смутные воспоминания, перешедшие к нему по наследству от предков: он вдруг научился подстерегать робких кроликов, гоняться за рыжими оленями и убивать их. Местность, где он находился, была полна дичью. Он ел до отвала. Так он прожил несколько дней, подвигаясь постепенно все дальше на север, где тянулись обширные пустынные леса. Вскоре он дошел до поросшей высокими деревьями горы, которая одиноко поднималась над безграничным пространством лесистой равнины. С верхушки скалы зоркие глаза Единственного заметили поселок, состоявший из отдельных ферм, разбросанных у подошвы высокого холма. Но человеческие жилища были очень далеко. Волк отыскал глубокую пещеру и поселился в ней, решив дальше не идти. Он почувствовал, что достиг наконец своих собственных владений.

Обитатели поселка у подошвы Одинокой горы пришли в ярость. В течение шести недель кто-то давил их овец, кто-то, хорошо знавший свое дело, совершал одно убийство за другим. Заподозрили даже нескольких честных собак. Их обвинили лишь потому, что они, на свое несчастье, были сильны и могли убить любую овцу. Известно, что жители далеких лесов, когда они чем-нибудь встревожены, доходят иногда до самых неожиданных заключений.

Больше всех возмущался Брес Тимменс. За это время он потерял не только шесть овец, но и своего лучшего пса — помесь легавой и овчарки. Пса застрелил, по одному подозрению, сосед за то, что у него были длинные ноги и очень сильные челюсти. Но и после смерти пса овцы не перестали гибнуть. Брес Тимменс отомстил за своего любимца, публично отколотив против таверны своего слишком торопливого соседа. Сосед, получив примерное наказание, просил извинения, и ссора прекратилась. Но загадка, кто истребляет скот, оставалась по-прежнему нерешенной. «Если не пес Бреса Тимменса, то чей же в таком случае?» — осторожно говорили многие. Жизнь каждой собаки поселка, даже такой, которая была не больше сурка, висела на ниточке. Брес Тимменс очень любил собак. Не желая, чтобы и другие псы погибли так же несправедливо, как его собственный, он решил пустить в ход все свое искусство и открыть настоящего виновника.

Но подозрение с несчастных псов пало само собой. На пастбище нашли с перегрызенным горлом собаку Джо Андерсона — могучее животное, помесь легавой с ньюфаундлендом, сильную, как буйвол. Она погибла, защищая овец, всем было ясно, что ни одна собака не могла ее убить — не было такой, которая могла бы с ней справиться.

— Это, наверное, медведь, которому захотелось отведать баранины, — говорили некоторые в таверне. — Ведь вы сами видели, что он не съел собаку, а только перекусил ей горло: хотел проучить ее, чтобы она не мешалась в его дела с овцами.