21 ноября 1915 года, район Бергена. Норвежский рыбак из Аустрейма видит кальмара длиной 7 метров, дрейфующего по волнам в небольшой бухте. Но едва заинтригованный человек приблизился на расстояние вытянутой руки, как монстр выбросил ему навстречу одно из щупалец. К счастью, при этом присутствовал сосед рыбака. Он бросился на помощь, и вдвоем им после упорной борьбы удалось убить моллюска и отбуксировать его к берегу.
В 1916 году у побережья Трондхейма была зарегистрирована еще одна встреча с архитевтисом.
Затем смена декораций: 2 ноября 1917 года Architeutis harveyi выбрасывается на берег залива Ферт-оф-Форт в Шотландии. В 1918 году небольшой трехметровый кальмар пойман в Японии. В следующем году супергигантский кальмар снова появляется в Норвегии на острове Донна. В феврале 1920 года Великобритания отвечает объявлением о находке на острове Норт-Уист, на Гебридах. И в 1921 году уже на северной оконечности Шотландии, в Кейтнессе, другой суперкальмар кончает жизнь на берегу.
После этого “туристская” активность кальмаров спала на десяток лет, за которые были отмечены только два посещения норвежского берега — в 1927 и 1928 годах.
К этому моменту Норвегия вела со счетом 7:4, но Великобритания не сдавалась. Во всяком случае, когда 13 января 1933 года архитевтис снова заставил говорить о себе, новость пришла с восточного побережья Англии, из графства Йоркшир.
Архитевтисы чувствительны к охлаждению?
Так как кальмар, выбросившийся на берег в Англии, отличался от предшественников, Дж.-К. Робсон описал его под специальным именем Architeutis clarkei, в честь любителя-натуралиста У.-Дж. Кларка, первым о нем сообщившего. Тогда ведущий специалист Британского музея и попытался объяснить повторяющиеся появления архитевтисов на Ньюфаундленде их резким переходом из теплого течения Гольфстрим в более холодное Лабрадорское. Он считал, что разброс точек появления кальмаров у берегов Северо-Западной Европы “хорошо согласуется с этим предположением”. Здесь Гольфстрим встречается с холодными течениями Ледовитого океана. Это объясняло бы тот факт, что кальмаров находили в Исландии и Норвегии, в Ютландии, на Шетландских островах, на Гебридах, в Ирландии, в Шотландии и на восточном побережье Англии.
Если посмотреть на карту океанских течений, то гипотеза профессора Робсона кажется вполне обоснованной. В каких районах сталкиваются течения с различными температурами? Кроме Большой банки у Новой Земли и северо-западного побережья Европы, уже упоминавшихся, это происходит у восточного берега Японии, где холодное течение Оясио встречается под прямым углом с теплым Куросио; в области океана у Тасмании и Новой Зеландии, где околополярным течением отклоняется теплое западно-австралийское; скал Сент-Поль, где им же останавливается ответвление южного тропического течения; в субтропических водах Канарских островов — там холодное течение поднимается с глубины; наконец, у западного побережья Южной Америки, где рукав холодного течения Гумбольдта оттесняет теплое экваториальное течение, называемое рыбаками Эль-Ни-но, к берегам Перу с января по март.
Расположение этих критических зон совпадает с районами, где выбрасывались на берег супергигантские кальмары. Мне кажется особенно показательным появление гигантских моллюсков у Новой Зеландии. Пролив Кука, разделяющий Северный и Южный острова, соединяет море, охлаждаемое холодным течением, от моря, подогреваемого теплым. И именно в непосредственной близости от этого пролива были найдены все местные архитевтисы.
Трудно поверить, что простое изменение “климата” способно до такой степени вывести из строя этих великолепных пловцов, чтобы они не смогли добраться до более благоприятных климатических зон океана. Объяснение должно быть не так просто, как это себе представляет профессор Робсон.
Тайна массовой гибели
Во-первых, если архитевтис держится обычно слоев воды с определенной температурой, то совсем не потому, что она ему лично нравится. Перед всеми крупными морскими обитателями встает одна и та же проблема — пропитания. Чтобы удовлетворить огромные потребности в пище, они вынуждены плавать там, где наибольшая концентрация корма.
Моря имеют слоистую биологическую структуру. Когда исследователи спустились на батискафе к “глубинным слоям, отражающим свет”, они, по выражению Ж.-И. Кусто, погрузились в настоящий “живой суп”.
Совершенно очевидно, что фитопланктон может жить только в условиях достаточной освещенности, при совершенно определенной температуре и солености воды, и эти границы довольно узки. Различные животные, “пасущиеся” на этом плавающем лугу, — мельчайшие ракообразные, черви, крылатые (как бабочки), моллюски птероподы, крохотные медузы и множество других — составляют зоологический планктон, неразрывно связанный с первым. Рыбы — треска, сардины, макрель и т. д. — в свою очередь питаются этим планктоном и образуют своего рода огромные живые пласты. Для того чтобы пообедать, морским колоссам, вроде китов и голубых акул, достаточно погрузиться с открытой пастью в этот еще копошащийся бульон.
В зависимости от рода планктона, начального звена в этой пищевой цепочке, глубина, на которой устраиваются сообщества организмов, участвующих в ней, должна варьировать. Этим объясняется деление моря на слои с различной отражающей способностью.
Похоже, судьба архитевтиса связана со слоем с температурой примерно 10 градусов Цельсия, в котором сосредоточена его любимая добыча. Если по какой-либо причине кальмар выпадает из этой богатой для охоты территории, он оказывается в драматичной ситуации. Кроме того, внезапное вторжение бедного пищей холодного течения разбавляет концентрацию “живого супа”. Перед бедным архитевтисом встает реальная угроза голодной смерти. Но и другая опасность подстерегает его.
Если животные редко погибают от изменения температуры, то совсем иначе обстоит дело с фитопланктоном. Убитый слишком резким скачком температуры или изменением солености воды, он не только сам погибает, что лишает воду части вырабатываемого им кислорода, но внезапно исчезают и все обычно его сопровождающие существа. Они погибают в свою очередь и так далее по цепочке. Короче, разорванная в одном месте пищевая цепь приводит к массовой гибели. Мириады трупов опускаются на дно. Разлагаясь там, они поглощают кислород, растворенный в воде, и выделяют сероводород, очень токсичный газ. Тот, кто хоть раз нюхал тухлое яйцо, знает этот запах. Смертельный газ быстро отравляет последних оставшихся в живых, даже если они такие огромные и сильные, как киты.
