Чарлз Робертс - Последняя охота Серой Рыси

Кэн терпеливо ждал. Он знал очень хорошо, что эта сдержанность и равнодушие лишь напускные, и решил во что бы то ни стало выяснить игру волка. И в то же время, против его воли, к нему подкрадывалась тревога. Где была остальная стая? По временам он бросал испытующие взгляды на сосновый лес, умевший хранить свои тайны.

Наконец, словно убедившись в том, что он совершенно один, волк раскрыл свою пасть и, откинув голову назад, завыл ужасающую серенаду луне. А когда он на время смолкал, издалека доносился взволнованный злобный лай собак, дрожавших от страха в редких поселках долины. Но волчьего воя не слышно было ему в ответ. Стая не подавала никаких признаков жизни, словно исчезла с лица земли. И Кэн был изумлен, каким образом строгое приказание вожака могло заставить волков молчать, когда все их инстинкты требуют, чтобы они завыли в ответ.

Словно упиваясь своим собственным пением, волк настойчиво продолжал выть. И Кэн наконец потерял терпение.

— Посмотрим, не удастся ли мне нарушить твое спокойствие! — пробормотал он, подняв ружье, и выстрелил.

Пуля с визгом пронеслась над головой волка. Он слегка навострил уши, беспечно оглянулся кругом, как бы желая спросить: «Это что такое?» — и хладнокровно продолжал свою серенаду.

Уязвленный таким самоуверенным пренебрежением, Кэн направил вторую пулю в снег, на расстоянии нескольких дюймов от передней ноги волка. Это произвело более сильное действие. Огромное животное, опустив голову вниз, взглянуло на то место, куда попала пуля, с любопытством обнюхало его и, встав на все четыре ноги, с полминуты пристально и твердо смотрело на Кэна. Кэн приготовился к нападению, но нападения не последовало. Серый вожак медленно, не оглядываясь, удалился. Он не искал прикрытия. Все время он оставался на виду, в нескольких сотнях шагов, под ружейным выстрелом. Наконец он исчез во мраке елового леса. Тогда желтая собака, выйдя из своего убежища под ногами Кэна и как бы почувствовав облегчение, принялась с восторгом прыгать по снегу.

Кэн, однако, был слишком смущен, чтобы совершенно успокоиться. Он никогда не слышал и не читал, чтобы волки поступали так надменно. Он взглянул на светлое русло реки, по которому он должен был возвращаться обратно, и понял, что лишь только зайдет луна, все погрузится в густой мрак. Темнота страшила его. Рыбы он наловил достаточно. Собрав свою уже замерзшую добычу в мешок и привязав его ремнями к плечам так, чтобы обе руки оставались свободными, он направился к дому широкими, осторожными, но быстрыми шагами опытного лыжника. А желтая собака, уверенная теперь в храбрости Кэна, беспечно бежала впереди.

Уже лесные тени наполовину покрывали русло реки, а Кэн все еще быстро шел прямо по середине освещенной полосы, в пять или шесть шагов ширины. Про-? двигаясь вперед, он пристально всматривался в темные края дороги. Он прошел около мили, как вдруг волосы зашевелились у него на голове: он почувствовал, что кто-то следит за ним из мрачной глубины леса. Напрасно он всматривался в темноту, — он ничего не мог заметить; напрасно он напрягал свой слух, — он не слышал шума шагов. Кэн полагался на острое чутье и более тонкий слух собаки. От нее он надеялся получить предостережение в случае, если бы кто-либо стал подкрадываться к нему. Но собака, несомненно, была спокойна.

Уже он готов был выругать себя за то, что дал волю своим нервам, как вдруг из-за темноты ветвей, прямо перед ним, мелькнула длинная, жуткая тень и бросилась на собаку. Послышался сдавленный визг, и собака и страшная тень скрылись обе во мраке.

Все это случилось так быстро, что Кэн не успел схватиться за ружье. Остолбенев от изумления и бешенства, он три раза наудачу выстрелил в чащу. Но, вспомнив, что число его патронов ограничено, остановился. Позаботившись о том, чтобы и топор и нож в случае надобности могли быть немедленно пущены в ход, он остановился и снова зарядил свой винчестер. Затем он ускорил шаги, насколько это было возможно, не выказывая излишней торопливости.

Он шел вперед и все яснее и яснее убеждался в том, что рядом с ним в безмолвном мраке леса шли волки — и не только Серый вожак, но и вся стая. Он не видел и не слышал ничего. Он лишь чувствовал их присутствие. По всему телу его бегали мурашки, а волосы на затылке готовы были встать дыбом. С минуты на минуту он ждал внезапного нападения. Он был готов к борьбе за свою жизнь. Не страх возбуждал в нем нервную дрожь, а самое положение вещей, полное трепетного напряжения. Даже перед лицом загадочных тайных сил леса дух его чувствовал верную победу. Мысленно он представлял себе, как еще до появления противника чуть ли не само собой поднимется и заговорит его ружье. Казалось, он уже слышит его выстрел — без промаха — в первый же миг нападения.

Но на протяжении всех трех миль, показавшихся ему бесконечно длинными, скрытые враги его не подавали никаких признаков жизни. Только раз громко треснула сухая ветка, скрытая под снегом. Но прежде еще, чем звук этот успел долететь до его слуха, ружье было у него уже на плече. Однако все сразу стихло. Кролик, растянувшись во всю длину, в паническом ужасе промчался прямо через дорогу, на светлую полосу которой быстро надвигался мрак. Наконец, как казалось ему, много часов спустя, он вышел на открытый выгон, откуда видны были дома Горячих Ключей. Он бегом пробежал небольшое пространство. Но тут нервы его не выдержали страшного напряжения. Он бросился на первый попавшийся пень и разразился таким громким смехом, который, по его мнению, должен был в высшей степени смутить волков.

Кэн прекрасно сознавал, что избавился от боя благодаря необъяснимой сдержанности Серого вожака. Но, несмотря на это, он стал относиться к загадочному зверю не только с любопытством, но и с враждебностью. Ему было горько за собаку. Он чувствовал себя опозоренным поступком волка, и в течение нескольких дней в нем говорил не бесстрастный натуралист, а смелый первобытный охотник с горячей жаждой крови в жилах. Со временем это чувство прошло или, вернее, изменилось. Он пришел к заключению, что Серый вожак действительно необыкновенный зверь и что убить его — преступление. Но в то же время он слишком опасен, чтобы оставить его на свободе.

С этих пор в свободное от ежедневных занятий в школе время все его помыслы и силы устремлялись на разрешение задачи, как поймать это огромное животное живьем. Он окажет этим услугу всей Ква-Дэвикской долине. Он будет иметь удовольствие доставить величественного пленника в город, где он учился и где в то время устраивали скромный зоологический сад. Начало ему уже было положено, и жители города прилагали все усилия к тому, чтобы его открыть. Воображение Кэна настойчиво рисовало металлическую дощечку на передней стороне клетки с надписью[8]: