О всех созданиях - прекрасных и удивительных - Джеймс Хэрриот

кроме старого Арнольда, — ведь даже почтальон оставлял редкие письма в ящике на столбе у начала дороги — и никто не видел ослепительного багрянца и золота осенних деревьев, никто не слышал лепет и смешки ручья на им же чисто вымытых камнях.

Я пошел по берегу, глядя, как крохотные рыбешки молниями мелькают в прохладной глубине. Весной эти берега пестрели первоцветами, а к маю между стволами разливалось синее море колокольчиков, но сегодня под ясным прозрачным небом воздух был тронут сладостью умирающего года.

Я поднялся по откосу и сел среди уже забронзовевшего папоротника. Сэм по обыкновению улегся рядом со мной, и я гладил шелк его ушей. Склон напротив круто поднимался к поблескивающей обнажившейся полосе известняка у верхнего края обрыва, над которым солнце золотило вереск.

Я оглянулся назад, туда, где из трубы прозрачная струйка дыма поднималась над взлобьем холма, и во мне окрепла уверенность, что эпизод с Бенджамином, заключивший мою деятельность в Дарроуби, стал самым лучшим к ней эпилогом. Маленькая победа, дарящая глубокое удовлетворение, хотя отнюдь не потрясающая мир, — как все остальные маленькие победы и маленькие катастрофы, из которых слагается жизнь ветеринара и которые остаются неизвестными и никем не замеченными.

Накануне вечером, когда Хелен укладывала мой чемодан, я засунул под рубашки и носки «Ветеринарный словарь» Блэка. Том весьма объемистый, но меня ожег страх, что я могу забыть, чему учился, и я тут же придумал взять его с собой, чтобы прочитывать каждый день страницы две, освежая память. И здесь, в папоротнике, я вновь подумал, какое мне выпало счастье — не только любить животных, но и многое знать о них. Внезапно знания эти стали чем-то драгоценным.

Я вернулся к машине и открыл дверцу. Сэм вспрыгнул на сиденье, а я поглядел в другую сторону, туда, где долинка кончалась и между двумя склонами виднелась внизу далекая равнина. Безграничное разнообразие нежных оттенков, золото стерни, темные мазки рощ, неровная зелень лугов — все это слагалось в чудесную акварель. Я поймал себя на том, что с жадностью, словно впервые, любуюсь пейзажем, который уже столько раз радовал мое сердце, — огромным, чистым, обдуваемым всеми ветрами простором Йоркшира.

Я вернусь сюда, думал я, трогая машину. Назад, к моей работе… к моей тяжелой, честной, чудесной профессии.

Произведения Джеймса Хэрриота о сельской жизни стали издательским феноменом семидесятых — восьмидесятых годов — они продавались миллионными тиражами. По ним снимались телевизионные фильмы, один из которых «О всех созданиях — больших и малых» (1977–1980 гг.) идет до сих пор. Ему не было и пятидесяти лет, когда он стал писать под именем Джеймса Хэрриота. До этого он был Дж. А. Альфом Уайтом, практикующим хирургом-ветеринаром, наделенным талантом рассказчика. И даже после того как к нему пришла международная известность, он продолжал считать себя просто рассказчиком.

Как и многим другим, наделенным подобным даром, Уайту часто советовали записывать свои истории. И в один прекрасный день он решился. Уступая нажиму жены, в 1970 году он собрал книгу забавных историй из своего опыта работы сельским ветеринаром в северном Йоркшире (Шотландия).

Результатом этой работы стала книга «Если бы только они могли говорить». Она оказалась вполне интересной, но расходилась довольно медленно, поэтому автор не бросил основную работу. Но желание продолжать литературные занятия у него не исчезло. Уайт жил как и прежде: работал ветеринаром, выгуливал своих собак в Дэйлсе, слушал музыку, — и при этом частенько делал записи в блокноте.

Альф Уайт был выпускником ветеринарной школы в Глазго, которую он закончил в 1939 году. Практику начал в те времена, когда образ жизни, особенно в сельских районах северного Йоркшира, не менялся столетиями. Уайт приобрел уважение и популярность как среди коллег, так и среди клиентов, которых он впоследствии описал в книгах с ностальгической грустью. Коллеги, для которых он вплоть до своей службы в Королевских воздушных силах в годы войны оставался «новым молодым человеком», стали персонажами его книг.

В 1972 году вышла вторая книга Хэрриота — «С ветеринаром этого бы не произошло», а следом за ней и третья — «Не будите спящего ветеринара». Однако настоящий успех пришел к нему только тогда, когда в Соединенных Штатах вышел сборник «О всех созданиях — больших и малых». Книги Хэрриота начали постоянно украшать список бестселлеров: «О всех созданиях — прекрасных и удивительных (1972), «Ветеринар в упряжке» (1974), «Ветеринары тоже умеют летать» (1976), «Ветеринар в штопоре» (1977). Тиражи очень скоро превысили миллион экземпляров, книги Хэрриота переводились практически на все языки мира, включая японский. Впоследствии стали издаваться сборники, фотоальбомы «Страны Хэрриота», а в восьмидесятых еще и множество детских книг.

Растущая популярность привела к созданию целой индустрии «Страны Хэрриота»: продажа записных книжек, календарей и сувениров стала весьма прибыльным бизнесом; туристы тысячами повалили в заброшенный район на севере Англии. Имя Хэрриота стало очень популярным среди активистов зеленого движения и среди сторонников органического образа жизни.

Ветеринария приобрела необычайную популярность среди молодежи, увлеченной хэрриотовским примером. Несмотря на чрезвычайно высокий уровень требований, конкурс в ветеринарные школы настолько возрос, что значительно превысил конкурсы в медицинских колледжах.

Уайт сам отмечал, что, если бы в его время вступительные экзамены в ветеринарную школу были подобной сложности, он никогда бы не стал поступать в нее и книги, принесшие такую популярность его профессии, никогда бы не были написаны.

Примечательно, что, давно выйдя на пенсию, Альф Уайт продолжал практику в Тирске, иногда оставляя ее ради зарубежных поездок, но всегда возвращался в свой дом — единственное место, где он чувствовал себя удобно и спокойно.

Джеймс Хэрриот рассказал миллионам людей, что ветеринария является не только наукой, но и искусством. Писатель был удостоен почетных степеней доктора ветеринарной медицины Ливерпульского университета и доктора литературы Университета Хэриот-Уатт. В 1979 году ему присваивается звание офицера Британской империи. Но выше всего сам Джеймс Хэрриот ценил признание коллег, предложивших ему в 1975 году почетное членство в Британской ветеринарной ассоциации со словами: «Альф, мы думаем, что ты толковый ветеринар, да и к тому же умеешь немного писать».