Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии

Все, что было известно об Александре Ксаверьевиче Булатовиче еще несколько лет тому назад, помимо описания его первых двух путешествий, опубликованных в двух книгах, ограничивалось заметкой в несколько строк, помещенной во втором издании Большой Советской Энциклопедии. Однако в ней даже год смерти A. К. Булатовича указывался неверно — 1910. В специальных работах, посвященных деятельности русских путешественников и исследователей в Африке, не отмечалась основная заслуга А. К. Булатовича — что именно он был первопроходцем Каффы и вообще одним из первых европейцев, переступивших рубежи этой неведомой страны.

Только сейчас, когда начались поиски в архивах, постепенно вырисовывается облик этого человека поистине необычной судьбы — отважного и неутомимого путешественника, безоглядно храброго инициативного офицера, монаха-фанатика, имя которого порой месяцами пе сходило со страниц газет. В грозные годы гражданской войны, всеми позабытый, он погиб от рук озверелых бандитов, обманутых в своих надеждах на поживу.

Настоящая книга — первая попытка проследить жизненный путь А. К. Булатовича. Отсюда все ее пробелы и возможные недостатки. Быть может, кое-что удастся еще дополнить. Ведь поиски продолжаются. Среди архивных документов найдены докладные записки и рапорты А. К. Булатовича об его третьем путешествии по Эфиопии, о котором до сих пор имелись самые смутные сведения. Что касается четвертого путешествия, то о нем вообще ничего не было известно[1].

Розыски в архивах Ленинграда начал военный историк майор B. А. Борисов. Он поделился со мной собранным материалом. Отозвалась живущая ныне в Канаде сестра А. К. Булатовича Мария Ксаверьевна Орбелиани. В июне 1974 года ей исполнилось 100 лет.

Она прислала интересные воспоминания о брате. Некоторые сведения сообщил скончавшийся несколько лет тому назад в Москве С. А. Цветков, бывший в 1913–1914 годах секретарем А. К. Булатовича. Точную дату его смерти установил Г. Ф. Пугач — председатель Белопольского райотдела Общества охраны памятников природы и культуры. Могила А. К. Булатовича была найдена и приведена в порядок при активном содействии энтузиаста-краеведа из Сум Л. И. Ольховика. Всем названным лицам выражаю искреннюю признательность

Часть фотографий, иллюстрирующих книгу, публикуется впервые. Они взяты из фондов Музея Института этнографии Академии наук СССР и были сделаны в начале века русскими путешественниками, посетившими Эфиопию.

Москва, июль 1974 г.

И. С. Кацнельсон

26 сентября 1870 года[2] в книге полковой церкви 143-го Дорогобужского полка появилась запись в семье генерал-майора Ксаверия Викентьевича Булатовича родился сын Александр. Полк в то время стоял в Орле.

Отца мальчик не помнил он умер через три года после рождения сына. Мать часто рассказывала детям — сыну и двум дочерям — об отце. Ксаверий Викентьевич был потомственным дворянином Гродненской губернии, еще в молодости он поступил в полк и всю жизнь верой и правдой служил царю и отечеству. Иногда мать доставала и показывала детям отцовские ордена — Станислава, Владимира, Анны.

Генерал-майора похоронили там же, в Орле. Над его могилой прозвучал ружейный салют — 2-я Кавказская гренадерская дивизия отдавала последние почести своему командиру.

Молодая вдова с тремя детьми переехала в имение своей тетки Елизаветы Львовны Курис — в Луцыковку Марковской волости Лебединского уезда Харьковской губернии.

Евгения Андреевна Булатович происходила из рода Альбрандов. Ее дед торговец Луиз (Лев) Альбранд, уроженец французского города Амбрюн, в 1784 году на собственном корабле прибыл в Херсон, где и обосновался навсегда как иностранный негоциант. Потом он женился и принял русское подданство. Семейные предания гласили, что к концу жизни Лев Альбранд разорился. Но тем не менее его многочисленное потомство не пошло по миру дети стали людьми вполне состоятельными. Отец Евгении Андреевны — Андрей Львович Альбранд, полковник инженерной службы, строил Военно-Грузинскую дорогу. Там же, на Кавказе, он и женился на грузинке Ольге Тулаевой, от которой имел троих детей. Однажды ночью произошла трагедия чеченцы ворвались в дом инженера, убили его самого и его жену. Сирот разобрали родственники. Евгению Андреевну — ей было тогда двенадцать лет — удочерила богатая тетка Елизавета Львовна Курис и увезла к себе в Луцыковку.

Это было обширное имение — около полутора тысяч десятин земли. Досталось оно Елизавете Львовне от мужа — Платона Ивановича Куриса, происходившего из богатой греческой семьи, обосновавшейся в начале XIX века в Одессе. В молодости Платон Иванович служил в Петербурге в гвардии. Он был превосходно образован, много путешествовал. В огромной библиотеке Евгения Андреевна нередко находила книги знаменитых просветителей с многочисленными пометками Платона Ивановича.

Впрочем, свободолюбивый дух и материалистические идеи великих французских просветителей великолепно уживались в нем с привычками и ухватками помещика-крепостника. С женой своей Платон Иванович обращался далеко не безупречно. В один прекрасный день она сбежала из дома… Погоня настигла ее в Ромнах, в сорока километрах от Луцыковки. Беглянку вернули домой. Теперь Платон Иванович стал вести себя потише.

Луцыковское имение во всем отвечало вкусу хозяина. Деревянный дом по стилю напоминал дворец. Сад был разбит на французский манер прямые, как стрелы, аллеи, обсаженные многолетними цветущими кустами, пересекались строго под прямыми углами.

В этом доме и выросла Евгения Андреевна. Тетка, у которой не было детей и которой трудно приходилось со своенравным мужем, очень привязалась к племяннице и относилась к ней как к родной дочери. Потом она удачно выдала девушку замуж — полк К. В. Булатовича стоял тогда в соседнем Лебедине.

И вот всего через несколько лет Евгения Андреевна, теперь уже с тремя детьми, вновь переступила порог луцыковского дома. С того дня Луцыковка стала родным домом всех Булатовичей. Здесь Александр провел детские годы, сюда приезжал в юности и в зрелые годы. Тут и окончились его дни на пороге маленькой кельи в саду над оврагом нашли однажды крестьяне убитого монаха отца Антония…

Мальчику сразу же понравилась Луцыковка. Правда, старого дома, о котором много рассказывала мать, уже не было. После смерти мужа тетка перестроила его на свой лад. Новый дом, в отличие от прежнего, не поражал изысканностью архитектурных форм, но производил впечатление своими размерами. У него не было обычного для помещичьих домов фронтона с колоннадой, зато на крыше возвышался застекленный бельведер. Если туда забраться, то можно увидеть голубую ленту речки Сулы, вьющуюся среди ольховых лесов и холмов, облепленных белыми хатами.