Прошло уже шесть часов, а мы все еще упорно выбирались из снежных ловушек, одолевали, лежа на животе, припорошенные снегом трещины, помогая друг другу, когда кто-нибудь проваливался по самые плечи. Наконец мы достигли края плоской зоны. Еще с полчаса мы кружили среди расселин в поисках безопасных снежных мостков, пока наконец не увидели сильно подтаявшего на солнце снеговика.
— Еще только двенадцать! — выдавил из себя Рогаль.
— Великолепно, мы управились гораздо быстрее группы Вальдека! — выдохнул я в ответ.
Мы понимающе, с оттенком гордости поглядели друг на друга. Дыхание постепенно восстанавливается. Теперь присядем?
— Я не люблю затягивать передышки, — лаконично предупредил нас Юзек.
— Ладно, старик, всего пятнадцать минут.
Мы сидели на краю трещины, с интересом всматриваясь в верхнюю часть ледопада. Стало легче, хотя солнце и продолжало пригревать, легкий ветерок охлаждал наши разгоряченные тола. Тишина и спокойствие. Нагромождения ледопада выглядели заманчиво, хорошо видимая система углублений призывала попытаться преодолеть ее. Мы съели по конфете, но нетерпение гнало нас вперед.
Без труда преодолели лабиринт трещин на пологом участке, по углублениям начали взбираться вверх. Дорога пролегала под снежными карнизами, с которых, подобно натянутым струнам, свисали сосульки. Они выглядели так сказочно, что мы испытывали сожаление, разбивая их бамбуковыми шестами. Но иначе пройти не удавалось. Дальше ледниковый склон тянулся вверх. Я шел первым. С высокой, выдвинутой вперед кромки трещины предстояло одолеть дугообразный снежный карниз.
Я долго готовился к решающему моменту, когда, вцепившись в обледенелый снег, мне придется повиснуть на руках: не хватало отваги.
— Влезть влезу, но спуститься не смогу, в лучшем случае провалюсь в трещину, — бросил я коллегам. — Берегитесь!
— Марек, не пытайся, у тебя даже ледоруба нет, чтобы на нем подтянуться, — удерживал меня Рогаль.
Я колебался. Самолюбие толкало меня вверх, но рассудок повелевал воздержаться.
— Кончай, — услышал я резкий голос Рогаля.
Ну, ладно, я, пожалуй, попытаюсь еще с левой стороны. Крайне обрывистый снежный сброс. Медленно, стараясь не потерять равновесия, ногой выдалбливаю ступени. Наконец занял совершенно вертикальное положение. Высоко вцепился обеими руками в снег. Рывок вверх. Снова руки в снег. Ноги лихорадочно ищут точку опоры. Еще рывок! Я весь дрожу. Но мне уже легче. Подо мной алые пятна крови. Откуда они? Ага, руки! Выше — мягкое снежное поле. Я падаю лицом в снег, слизывая влажную белизну, снизу доносятся приглушенные голоса одобрения. Через минуту начинаю страховать, и появляются запыхавшиеся коллеги.
— Здесь следует… укрепить… перила, — выдавил прерывающимся голосом Юзек.
Теперь вверх по снежному коридору. Страхуясь на каждом отрезке, мы медленно одолевали высоту. Но после очередного нагромождения, казавшегося последним, дорогу нам преградила широченная трещина. Ни слева, ни справа обойти ее было невозможно. Решили возвращаться.
К половине пятого мы добрались до базового лагеря.
— Как ваши дела? — Вальдек был полон нетерпения.
Через ледник дорога проложена. Сначала возле морены, потом по ущельям. Мы добрались почти до плато, метров на полтораста выше снеговика, но дальше подходящего пути не нашли, — информировал Юзек.
Оценив наши успехи, Вальдек обдумывал дальнейшие планы.
— Ребята, все не так уж плохо. Дорогу через ледопад, судя по вашим сегодняшним темпам, нетрудно преодолеть. Нам следует только пораньше выйти из лагеря, тогда не придется долго барахтаться в рыхлом снегу. Завтра попытаемся найти выход на плато. Прихватим с собой «турню», бутановую горелку и заночуем.
— Великолепно, днем позже мы отправимся вслед за вами, а если вы успеете разбить лагерь один, прихватим дополнительные палатки и начнем прокладывать дорогу дальше… А завтрашний день проведем на базе. Надо просушиться: все мокрое, погреемся на солнце. — Я потянулся, демонстрируя блаженство, охватившее меня при одной мысли о завтрашнем дне.
— Неужели вы так переутомились, что нуждаетесь в отдыхе? — Вальдек удивленно поднял брови.
— После такого дня?! — Юзек презрительно пожал плечами.
— Дело в том, что у меня для вас есть работа. На кухне кончилось топливо, надо спуститься в долину за дровами, — пояснил Вальдек. — С вами отправятся Сонам и Джепа.
— Но ведь есть нефть, купленная в Тапледжунге, — напомнил Рогаль.
— Нефть пока трогать не будем. А сегодня мы сожгли последний хлам, оставшийся от японского лагеря.
Надо, значит, надо! Мы безропотно подчинились. Пришли Соболь и Гардас. Мы отвлеклись от сборов, связанных с завтрашним странствием.
— Отдайте нам кошки, — буркнул Соболь. С лица его сходила кожа.
— Минуту, маэстро, дай человеку прийти в себя. Лучше погляди, что проделало солнце с физиономиями твоих коллег.
— А что я говорил! — просиял он. Обнаружив таких же пострадавших, он почувствовал себя менее обделенным судьбой.
После обеда мы направились в палатку. Похолодало, и полчаса спустя меня после дня, проведенного на солнцепеке, начала бить отвратительная дрожь. Все постепенно укладывались, одетые в куртки и пуховые штаны. Мы с Юзеком, лежа рядом, лениво следили за тем, как Вальдек ползал на четвереньках. Его учащенное дыхание оставляло в темной глубине палатки белую полоску пара. Было чертовски холодно, но наши прижавшиеся друг к другу тела медленно разогревались.
— Может, через неделю прибудет караван, а с ним и спальные мешки, — размечтался Юзек.
Мы замолчали. Возможно, через неделю, а может, и раньше.
20 апреля
Меня разбудили голоса снаружи. Соболь, повысив голос, требовал еды. Вальдек пытался в чем-то убедить его. Потом все стихло. Ага, сообразил я, они ведь сегодня отправляются в горы, можно чуточку подремать.
Я взглянул на Юзека — он сладко спал, свернувшись в клубок. Уже целиком оправдывая свою лень, я собирался было лечь поудобнее, когда в рукаве палатки появилась поросшая темной щетиной физиономия Вальдека:
— Марек, вам надо отправляться вниз за дровами, пора вставать!
«Черт возьми, даже уходя, он спешит позаботиться, чтобы мы хорошо потрудились за день!» — подумал я, но буркнул только:
— Ладно, сейчас встаю!
Вокруг белым-бело, как и ежедневно после ночного снегопада. Палатки, кухонная крыша, камни — все было покрыто снежными шапками и блестело так, что вызывало резь в глазах: нужно было надевать защитные очки. Парни стояли возле кухни, торопливо допивая чай. Соболь в своей забавной вязаной шапчонке, Вальдек в шлеме и Анджей Гардас, прикрывший лицо широкой марлевой повязкой. Каждый, как мог, стремился защититься от солнца.
