Обмен последними репликами, Марек протянул Вальдеку несколько бамбуковых вешек, короткие пожелания счастливого пути, и они двинулись шагом дровосеков, отправляющихся на рубку леса.
Заметно потеплело. В нагретой солнцем нише ледника, где располагался наш базовый лагерь, снег быстро таял. Кангбахен и Белая Волна были покрыты свежим, стерильным слоем белизны, на ледопаде исчезли припорошенные снегом, различимые вчера издалека желтые и серые нагромождения — бровки трещин.
— Им заранее придется связаться, старых следов и трещин не видно. — Марек словно читал мои мысли.
После завтрака мы, разморенные, сидели на камнях, вглядываясь в разноцветные точки на белой поверхности ледника, когда появились уже готовые Джепа и Сонам.
— Sahb, we go now! (Саиб, мы отправляемся!) Мы заготовим внизу дрова и дождемся вас, — вопросительно обратились они к нам.
— О'кей! Идите. Мы вас нагоним.
Мы вышли часом позже. Юзек был в длинных брюках, Марек Рогальский и я облачились в шорты: пусть ноги загорят. Всего лишь десятый час, но камни на леднике уже освободились от снежного покрова. Солнце светило так сильно, что мы шли в защитных очках и шапочках с козырьками, глядя под ноги, чтобы искрящийся лед как можно меньше слепил глаза. Через два часа мы достигли того места у нижнего края ледника, откуда двумя днями раньше повернули назад.
Ниже спуститься не удалось. Поверхность ледника была изрезана огромными трещинами и озерцами, заполненными водой. Нужно было вести траверс по боковой морене. Там нас настиг первый порыв приятно охлаждающего ветра. Мы сразу приободрились, а так как держались рядом, могли переговариваться. Юзек жаловался на обожженные солнцем губы: боль мешает ему есть.
— А в общем, чёрт подери, я чувствую себя недурно, — бормотал он.
Час спустя мы добрались до лужайки у старой морены ледника Канченджанга. На траве развалились усталые Джепа и Сонам. Их носилки доверху набиты толстыми ветками кустарника, покрывавшего склоны морены.
— You are speedy boys! (Вы проворные ребята!)
— Sahb, we go help you! (Саиб, мы вам поможем!) Шерпы встают и вместе с нами направляются к ближайшему склону. Под ударами кукри, непальского ножа, падают толстые ветви и выступающие из-под дерна корни. Наши заплечные носилки почти доверху забиты, но шерпы продолжают трудиться. Тяжеловато, но ничего не поделаешь, гордость не позволяет нам протестовать.
Наконец все. Джепа и Сонам, явно довольные собой, казалось, не замечают, что мы едва встали на ноги.
За укладкой дров мы не заметили, как на небе появились темные тучи, а ветер сделался холодным и резким. Похолодало, и наши ноги покрылись гусиной кожей. Какая жалость, что мы не натянули теплые брюки. Мы шли медленно, сгорбившись под тяжестью ноши. После получасового пере хода — первый привал. Мы сбросили со спины груз и молча улеглись. Предусмотрительные шерпы захватили с собой пачку галет и эти скромные запасы поделили на пятерых.
— Половина третьего. После четырех надо быть в лагере, — объявил Юзек. — Пора отправляться.
С ним вместе поднялись и шерпы. Мы с Мареком безучастно наблюдали за тем, как они удаляются, я впал в пессимизм при мысли, что останусь один на один с этим грузом и своей усталостью. Хорошо хоть Рогаль рядом.
Вся тройка скрылась за гребнем морены, когда мы поднялись на ноги. Это еще долина Канченджанги, перед нами порядочный отрезок пути. У входа в долину Рамтанг мы основательно «дозрели», иными словами, выдохлись.
Мы растеряли тепло, накопленное за время интенсивного марша. Ветер сделался порывистым и пронизывающим.
Крутой подъем вел на боковую морену и дальше, до четко обозначенной тропы, бегущей по дну котловинки между склоном пика Уэдж и высоким моренным валом. День был на исходе, солнце скрылось за тучами. Груз, жажда и пронизывающий холод оказались единственными дорожными впечатлениями.
«Проклятие! Может, выбросить к черту часть дров?» — одолевали меня предательские мысли.
Опередив на несколько десятков метров Рогаля, я обернулся, ища на его лице такое же недовольное выражение. Однако лицо его было непроницаемо. Он шел медленно, но упорно, до минимума ограничив передышки. Переход с дровами — частица нашего альпинизма. В этом нет никакой романтики, ничего от лестного для нашего тщеславия риска, ничего связанного с приключением. Только тяжелый труд и короткий приказ: базовому лагерю необходимо топливо!
Около пяти мы спустились с морены на ледник. Впереди, в нескольких сотнях метров, желтела куртка Юзека, а еще дальше виднелись крохотные силуэты шерпов.
Сколько времени тянется этот переход? Свыше трех часов. Когда мы сделали очередную передышку на большом ледовом гребне, я достал из кармана две уцелевшие конфеты. Держа их под языком, мы попивали едкую, холодную воду из ледникового ручейка.
Близились сумерки, когда на склоне ледника мы заметили спасительный знак — шест около лагерного туалета. По обрывистому каменистому склону к нам спешил Джепа. Неужели за рюкзаками? Он был уже возле меня, когда я заметил в его руке источающую пар кружку.
— Sahb, tea! — расплылся он в неизменной улыбке. Я отхлебнул несколько глотков чая и, выдавив отрывистое: — Thanks, Jepa! (Спасибо, Джепа!) — протянул кружку подошедшему Мареку.
Последние метры дались нам значительно легче. На кухне уже крутился Сонам, там был и Юзек.
Сегодня воздержимся от барашка. Сварим настоящий томатный суп, а не какую-то там водичку.
— Сколько пачек взять?
— Может быть, хватит двух? — заколебался Рогаль.
Мы с Юзеком иронически улыбнулись. Две пачки — разве это настоящий суп?! Слава богу, что будут консервированные сосиски и остатки картошки, купленной в Гхунзе.
Стемнело. Там, наверху, наши ребята тоже, вероятно, заняты приготовлением ужина. Над ледопадом повис плотный предвечерний туман. Видимости никакой.
После обеда мы молча разошлись по палаткам. Ночью мне снились странные цветные сны. Позже я проснулся и от переутомления больше не мог заснуть. Перед глазами у меня, как живой, встает образ Эвы, на лице ее — загадочная полуулыбка. Что-то ты сейчас делаешь, малютка?
21 апреля
Мы поднялись рано утром. Сегодня — банный день. День мытья, стирки и созерцательного настроения.
Солнце уже озарило снега на террасах Кангбахена, зажурчали свежие ручейки, стекающие по леднику. И тогда мы увидели их. Три точечки (одна сбоку, пониже, две другие вместе), которые были уже на краю ледопада.
Значит, они успели одолеть весь ледопад! Мы были вне себя от изумления.
Завтра узнаем, как им это удалось! Юзек был полон нетерпения. Он явно рвался в горы. Здесь, в базовом лагере, — жара и отсутствие целенаправленной работы, а там… там настоящая жизнь!
